А может, это любовь? - Лори Пэйдж

— Не знаю, — ответил Ник, откинув со лба непослушную прядь.

Как хорошо она помнила, какими были на ощупь эти волосы, и эту непокорную прядь! У нее даже ладонь зачесалась.

— Я буду присматривать за вами обоими, — сказал Ник и принялся мыть посуду.

— Не надо за мной присматривать. Я уверена, что нет никакой опасности… — Но, взглянув в лицо Ника, она поняла, что у него в этом уверенности нет.

— Я тебе скажу, когда буду в этом убежден. А потом мы поговорим о нас.

— «Нас» не существует.

— Когда-то мы существовали. Что с нами случилось, Стефи? Я никогда не мог этого понять.

— Не мог понять? Ты застал меня в объятиях другого человека и отказался меня выслушать. Ты заявил, что я не смогу опровергнуть факт. А этот факт ты истолковал по-своему. — Стефани так разволновалась, как будто это произошло вчера.

— Ты считаешь, что я неправильно все истолковал? — с убийственным сарказмом спросил он.

— Да, — только и могла выдавить из себя Стефани.

Ник ничего не ответил и, вымыв посуду, уехал. Без единого слова. Без единого взгляда.

Внезапно обессилев, Стефани опустилась на стул.

Она не помнила, сколько времени так просидела. В голове была сумятица. Их общему прошлому не было места в будущем. Ей надо воспитывать сына и заниматься своим делом, чтобы зарабатывать на жизнь. У нее нет времени на глупости. Вот что она должна ему сказать.

Судя по описанию, данному Дуги, это был именно он. Одного роста с Клеем. И родимое пятно. Одет он был как обычный ковбой или лесоруб, а может, и просто турист — джинсы, рубашка с длинными рукавами и сапоги с отворотами. Ник наблюдал за ним из патрульной машины.

А тот наблюдал за Стефани. Она стояла в витрине своего магазина, хорошо просматривавшейся со всех сторон, и была отличной мишенью, задумай кто-либо в нее стрелять. Стефани была полностью поглощена оформлением витрины и, конечно, не замечала, что за ней наблюдают. Она надевала на манекен серовато-зеленый костюм, слишком теплый для лета, даже в горах.

Ник представил себе Стефани в этом костюме. Они поедут в горный ресторан обедать, а когда вернутся домой, она пригласит его войти. Дома она снимет жакет. А потом, когда они будут сидеть у огня, — блузку и юбку. А потом…

Черт! Пока он мечтал о том, чего никогда не будет, объект его наблюдений исчез.

Ник вышел из машины и направился к магазину Стефани. В это время «объект» вышел из пункта проката видеотехники. Завидев Ника, он поспешно удалился в противоположном направлении.

— Вы знаете парня, что только что вышел от вас? — спросил Ник, зайдя в салон и поздоровавшись с его хозяином Джо Моссом.

— Нет, но он заходил пару раз. На днях взял напрокат видеомагнитофон.

— У вас есть его имя и адрес?

— Конечно. — Хозяин салона просмотрел компьютерный список покупателей. — Вот. Боб Гринвуд. Живет в пансионате на Ист-Мэдисон. Он что-нибудь натворил?

— Да нет. Мне кажется, он без работы, а мне нужен помощник на ферме.

— Может, вам нужны отпечатки пальцев? — спросил Джо, лукаво подмигнув Нику. — Он переворошил все видео. Моя жена страшно ругалась, потому что совсем недавно стерла везде пыль и навела порядок.

Ник положил один магнитофон в пластиковый пакет и сказал Джо:

— Запишите на мой счет.

— Не надо. Я верю, что вы его вернете.

— Спасибо. За мной стаканчик!

В полицейском управлении он ввел отпечатки в компьютер и сделал запрос в ФБР. Затем вернул видеомагнитофон и отправился патрулировать улицы.

Стефани все еще занималась витриной. Встав на колени, она раскладывала в художественном беспорядке шарфы и косынки, чтобы создать впечатление, будто это унесенные ветром желто-красно-коричневые листья.

Однажды она, смеясь, убегала от него в осеннем лесу. А потом они оба упали в кучу опавших листьев и он впервые ее поцеловал… Ни к чему вспоминать об этом!

После смены Ник снова заехал в управление и нашел у себя на столе распечатку из ФБР.

В сведениях ФБР значилось, что парня зовут вовсе не Боб Гринвуд, а Боб Грисли. Когда-то он был полицейским и в течение шестнадцати лет работал в отделе по борьбе с преступностью в Лос-Анджелесе. Но потом пошел по кривой дорожке и попал в тюрьму за сокрытие и последующую продажу вещественных доказательств — лодок, машин, драгоценностей.

Первое, о чем подумал Ник после того, как он все это прочел, была безопасность Стефани и Дуги. Будь он проклят, но он защитит то, что принадлежит ему…

Стоп! Во-первых, они ему не принадлежат. Во-вторых, он обязан защищать всех граждан. Стефани и Дуги только лишь одни из многих.

На следующий день Ник поговорил с шерифом.

— Дуги Боулт думает, что его отец был замешан в преступлении. Клей вел расследование по делу о краже бриллиантов два года назад?

— Нет. Дело вел Баркли. Но возможно, связь какая-то есть. Клей учился в полицейской академии в Калифорнии, а потом два года работал в Лос-Анджелесском управлении полиции, по всей вероятности именно в то время, когда там служил Грисли. Хотел бы я знать, зачем Грисли пожаловал к нам и где он был эти два года?

— Мне нужен допуск к досье Клея. Если что-то было, я обязательно докопаюсь. А Грисли, как бывший полицейский, верно рассчитал, что за два года о краже все позабыли.

— Да, с отъездом Баркли в Техас больше никого не осталось, кто бы был знаком с этим делом. Я распоряжусь, чтобы вам оформили допуск, — сказал шериф, поднимая трубку.

— Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь еще знал, что я веду расследование.

— Пожалуй, вы правы. Хорошо бы выяснить, где у нас червоточина. Между прочим, мэр очень доволен вашей программой работы с подростками. С тех пор как вы организовали футбольную команду и клуб плавания, вандализм и мелкие кражи сократились на сорок процентов. Отличная работа.

Ник остался доволен разговором с шерифом. Теперь у него развязаны руки и он постарается узнать все о бывшем полицейском и бывшем заключенном Бобе Грисли.

До трех Ник патрулировал по городу, а потом заехал за Дуги, чтобы отвезти его на тренировку.

— Тебе нравится твоя работа? — спросил Дуги.

— Нравится.

— А почему ты решил стать копом [1] … то есть я хотел сказать — офицером полиции?

— Я не возражаю, чтобы меня называли копом. А решил я стать полицейским, потому что мне всегда хотелось носить форму. Но армии я был не нужен, для баскетбола не вышел ростом, а для футбола был слишком худой.

— Отец мне говорил, что полицейских всегда ругают, а ему хотелось, чтобы его уважали и все такое… — заявил Дуги срывающимся голосом, покраснев до корней волос.