Потомкам нашим не понять, что мы когда-то пережили - Наталья Кельпе

Прошение, написанное рукой П.И. Добронравина в 1885 г.

«Дело об утверждении штатным диаконом церкви села Станилова Мологского уезда диакона-псаломщика Павла Добронравина»

ГАЯО, фонд 230 опись 4 дело 1124

20 октября 1874 года епархиальное начальство объявило Павлу Иоанновичу благодарность за «особые труды по устройству теплой церкви»[105]. А 28 января 1911 года он был сопричислен к императорскому ордену Святой Анны третьей степени «за 50-летнюю беспорочную службу в сане диакона»[106]. Такая награда у сельских диаконов была большой редкостью.

Много лет Павел Иоаннович был учителем в местной церковно-приходской школе. О его доходах написано так: «От казны пособия не получает, а содержится обыкновенными кружечными доходами, коих вместе с процентами и землею, за нынешний 1914 год получено им 375 руб. и 83 коп»[107]. «Кружечным» назывался доход потому, что в церковную кружку клали прихожане свои копеечки.

Павел Иоаннович, прослужив в одном приходе так много лет, хорошо знал местных жителей – односельчан, да и крестьян из других деревень, относящихся к этому приходу. Ведь раньше как было? Ходит семья крестьянская каждое воскресенье в свой приходской храм к обедне. Надевают лучшее платье – праздник! Непослушным детишкам грозят: «Смотри, в церковь не возьму!» А если девушку взяли в жены в соседнее село, так она поначалу при любой возможности будет стараться прибежать в «свою» церковь, родную, пока не привыкнет…

А как торжественно проходили праздники! Вот что пишет современник: «… Поднялись и стар и млад и пошли все в храм что ни есть в наилучших одеждах и в обновах… Из храма выходит торжественная процессия: кресты, свечи, хоругви, образа. Достопочтенный старец – священник в праздничном облачении: сияет золотом его парча. Подле него и прочие члены причта в блестящих облачениях, это древний «пресветлый клирос» церкви: диакон с дымящимся кадилом, с вьющимся из него куреньем благовонного темьяна, и прочие члены причта, поющие священные песни. Хоругви вьются, льются пенья. Раздается звон колокола. Чудно на селе гудит он. Блеснули радостию всех лица. Ничем, ничем иным общее настроение народа не может быть выражено удачнее, ничем праздник не может быть отважнее и смелее возвеличен, как именно мощным колокольным звоном. За крестным ходом в один поток сливается народ, одетый по-праздничному, и мужи, и жены, и дети… Поднимается рука священнодействующего; его светлое лице блещет славой, его вид наполняет всех любовию и радостью, ибо он благословляет собравшихся именем и знамением Бога Всевышнего…» («Ярославские епархиальные ведомости»[108]).

Отец Павел пользовался у односельчан авторитетом, его уважали, к нему прислушивались. Единственное сохранившееся изображение Павла Иоанновича на общей фотографии вызывает ощущение его внутренней силы и достоинства. Ясное, спокойное лицо, твердый и уверенный взгляд. Этому человеку нечего бояться; раз и навсегда выбранный им путь – прямой и единственно правильный. Документы, в которых отражены моменты его жизни, убедительно доказывают, как искренне он был предан своему делу.

Павел Иоаннович Добронравин

Фрагмент общей фотографии из архива Л.Г. Карасевой (г. Москва)

Однако в приходе не всегда жизнь идет гладко, бывает всякое. В «Ярославских епархиальных ведомостях» в 1908 году была напечатана статья «Трагизм в жизни современного духовенства»[109]. Ее автор – «Села Станилова диакон Павел Ив. Добронравин». Статья довольно большая, поэтому попробуем вкратце пересказать суть описываемых событий.

Некоторые прихожане Преображенской церкви Великим постом стали собираться для обсуждения вопросов, которых, по установленным правилам, не должны были касаться. Для начала они решили провести проверку финансовой деятельности старосты храма за последние 15 лет (заметим в скобках, что старостой избирался самый достойный и уважаемый мужчина в селе, его должность была престижна, его кандидатура утверждалась на уровне епархиального начальства; он заведовал церковным имуществом и сбором средств на содержание храма; отчитывался староста раз в месяц перед избранной сельчанами комиссией). Настоятель не позволил оскорбить старосту недоверием. Тогда делегаты от этого «схода» объявили, что установили новые «тарифы» на некоторые требы. В праздник Пасхи ежегодно собирался крестный ход со священником, диаконом, певчими и «ношатыми» икон, которые по обычаю с одного конца села шли на другой, сопровождаемые крестьянами, заходя в избы по просьбе хозяев и служа молебны. Бунтовщики убедили народ воспрепятствовать обычному ходу и добиваться следования их условиям: неслыханно малая плата за молебен в доме. Отец настоятель объяснял, что ни копейки не прибавил к установленной до него стоимости треб, и до сих пор это всех устраивало. Никакие просьбы настоятеля одуматься и прекратить бесчинства не помогали. Дошло до того, что у причта были отобраны иконы, дабы лишить их всякой возможности служить по-старому. На следующий день прихожане в церкви подняли шум: кто нападал на священнослужителей, кто защищал их. Вот как пишет об этом сам Павел Иоаннович: «Священник ушел в алтарь; я в это время у жертвенника потреблял Св. Дары, и тут-то горько заплакал. Со слезами вышел я из алтаря и обратился к кричавшим с такими словами: «Братие и православные христиане! Ради воскресшего Господа, ради такого великого праздника, успокойтесь! Не нужно нам ваших копеек, только ради Бога, успокойтесь! Церковь есть храм мира, любви и милосердия, а не злобы и раздора, она есть дом молитвы, а вы делаете ее вертепом разбойников! Если вам хочется покричать, то для этого есть улица, а ведь здесь совершается святая святых, здесь приносим мы бескровную жертву; не распинайте же вторично Иисуса Христа, не наносите ему новых ран!» Сказав эти слова, я поклонился прихожанам в ноги, как был – в облачении. После сих моих слов шум начал стихать и народ стал расходиться… Вот до какого лихолетья привелось дожить!»

Тяжело об этом думать, но возможно, отцу Павлу «привелось дожить» и испытать на себе другие, более серьезные проявления «лихолетья»: разрушение храмов, поругание святынь, преследование священнослужителей, – умер он в период 1917–1920 гг. (точная дата и обстоятельства смерти неизвестны).

Верная помощница о. Павла, его супруга Мария Владимировна также была из старинного духовного рода.

Мария Владимировна Добронравина (Торопова)

Фрагмент общей фотографии из архива Л.Г. Карасевой (г. Москва)

Ее отец – Торопов Владимир Иванович – пономарь церкви села Марьино Мологского уезда, мать – Клавдия Ивановна. У Марии Владимировны было три брата: старший – Николай (диакон церкви села Воскресенское на Волге Мышкинского уезда) и младшие – Александр (дьячок церкви села Сменцево Мышкинского уезда) и Иван (диакон церкви села Введенское – Клыково Мышкинского уезда). Среди потомков последнего – Поройковы и Великороссовы. Мария