Ты мне принадлежишь - Мэри Кларк

Сьюзен вспомнила об Алексе Райте.

— Он недурен.

— Судя по словам Ди, он куда более чем просто «недурен».

— Пока, мам, — твердо сказала Сьюзен. Повесив трубку, она поставила остывший кофе в микроволновку и вновь включила звук телевизора. Репортер рассказывал о престарелой женщине, заколотой насмерть в своей квартире в верхней части Восточного района Манхэттена. Сьюзен как раз собиралась выключить телевизор, когда ведущий запустил повтор фрагмента новостей предыдущего вечера с упоминанием о том, что Хильда Джонсон, жертва убийства, позвонила в полицию и заявила, будто на ее глазах ограбили и нарочно толкнули под машину женщину, пострадавшую в аварии на Парк-авеню.

Сьюзен смотрела на экран, чувствуя, что прокурор, живущий у нее в душе по соседству с психологом, отказывается верить в случайное совпадение этих двух событий, а психолог спрашивает себя, чей сорвавшийся с цепи разум способен замыслить и совершить два жестоких преступления за один день.

21

В душе капитан Том Ши из Девятнадцатого полицейского участка испытывал теплую привязанность к Хильде Джонсон, хотя порой она бесила его до чертиков. Вся суть, как он не раз напоминал своим подчиненным, заключалась в том, что заявления Хильды никогда не бывали совершенно беспочвенными. Как-то раз она пожаловалась на бродягу, который ошивался вокруг детской площадки в парке, и что же выяснилось? Что он эксгибиционист, уже не раз привлекавшийся за развратные действия, травмирующие психику малолетних. Или вспомнить, к примеру, того парня, что гонял на мотоцикле по улицам вокруг дома Хильды. Взяли его с поличным, когда он на полном ходу вырывал сумку из рук у одной престарелой дамы.

И теперь, стоя в квартире Хильды Джонсон, капитан Ши чувствовал, как его охватывает бессильный гнев пополам с нежностью при виде безжизненного тела старухи в полубархатном халате. Полицейские фотографы уже все засняли, эксперты закончили свою работу. Теперь к ней можно было прикоснуться.

Ши опустился на колени рядом с Хильдой. Ее глаза смотрели в одну точку, на лице застыло паническое выражение. Он бережно повернул к себе ее ладонь и заметил порезы — она пыталась заслониться от рокового удара, поразившего ее в сердце.

Он присмотрелся внимательнее. На нескольких пальцах правой руки виднелись пятна. Пятна чернил.

Ши встал и сосредоточил внимание на открытом секретере. У его бабушки был такой же секретер, и она всегда держала крышку открытой, гордясь тем, что видны отделения и ящички, старинный чернильный прибор с промокашкой, которым никто не пользовался.

Он вспомнил, как в прошлом году, когда Хильда вывихнула лодыжку на разбитом тротуаре и он зашел ее навестить, крышка секретера была закрыта. «Держу пари, она всегда держала секретер закрытым», — подумал он.

На письменном столе, в который превращалась открытая крышка секретера, лежала пачка почтовой бумаги, похоже, только что распечатанная — порванная целлофановая обертка все еще была на месте. Ши с грустью улыбнулся, прочитав тисненую надпись: «Bon mot для вас от Хильды Джонсон».

Старомодное перо лежало рядом с чернильницей. Такими перьями люди пользуются для рисования. Он коснулся пальцами пера и стал рассматривать пятна, оставшиеся у него на пальцах. Потом он пересчитал листы бумаги в коробке. Их было одиннадцать. Тогда он пересчитал конверты — двенадцать.

Может быть, Хильда Джонсон что-то писала или рисовала на пропавшем листе перед самой своей смертью? — спросил он себя. Зачем ей это делать? Судя по показаниям Тони Хаббарда, который был на дежурстве, когда Хильда позвонила вчера вечером, она сказала, что собирается ложиться спать и придет в участок с утра пораньше.

Не обращая внимания на фотографов, паковавших оборудование, и экспертов по отпечаткам, превращавших аккуратную, как образцовая казарма, квартиру Хильды в засыпанный порошком бедлам, Том прошел в спальню.

Хильда легла спать — это было очевидно. Подушка все еще хранила отпечаток ее головы. Сейчас восемь утра. Медэксперт сказал, что она мертва вот уже восемь-десять часов. Где-то между десятью вечера и полуночью Хильда встала с постели, надела халат, прошла к секретеру и что-то написала или нарисовала, а потом поставила чайник.

Когда Хильда, известная своей пунктуальностью, не пришла в участок, капитан Ши попытался ей позвонить. Никто не брал трубку. Он встревожился и попросил коменданта здания проверить, что с ней случилось. Если бы он этого не сделал, ее тело могло бы оставаться ненайденным еще несколько суток. Никаких следов взлома они не нашли, и это означало, что, скорее всего, она открыла кому-то дверь по собственной воле. Неужели она кого-то ждала? Или кто-то обвел вокруг пальца проницательную и недоверчивую старуху, внушив, что она может доверять своему ночному гостю?

Капитан вернулся в гостиную. Как это получилось, что Хильда стояла у открытого секретера, когда ее убили? Если она почуяла опасность, почему не попыталась хотя бы убежать?

Может быть, она что-то показывала своему гостю, когда он напал на нее? Что-то такое, что ночной визитер забрал с собой, когда убил ее?

Два детектива, сопровождавшие его, выпрямились, когда он подошел к ним.

— Я хочу, чтобы допросили всех до единого обитателей этого дома, всех, кто был в здании, — рявкнул капитан Ши. — Я хочу знать, где каждый из них находился вчера вечером и в котором часу вернулся домой. Меня в особенности интересуют те, кто приходил или уходил между десятью вечера и полуночью. Я хочу знать, с кем Хильда Джонсон могла состоять в переписке. Я возвращаюсь в участок.

В участке злосчастный сержант Хаббард, не принявший всерьез заявление Хильды о том, что у Кэролин Уэллс был похищен коричневый конверт, после чего ее столкнули под колеса, получил самый жестокий нагоняй за всю свою жизнь.

— Вы проигнорировали звонок, который мог оказаться важным. Если бы вы отнеслись к Хильде Джонсон с уважением, которого она заслуживала, и послали кого-то поговорить с ней, не исключено, что она сейчас была бы жива, а мы получили бы сведения из первых рук о грабителе, который теперь, возможно, стал убийцей, недоумок!

Он наставил на Хаббарда трясущийся от гнева палец.

— Я требую, чтобы вы опросили каждого из тех, чьи имена были записаны на месте происшествия, и узнали, видел ли кто-нибудь из них коричневый конверт под мышкой у Кэролин Уэллс перед тем, как она упала на мостовую. Ясно?

— Да, сэр.

— Надеюсь, нет нужды напоминать вам, что вы не должны напрямую говорить о конверте. Просто спросите, было ли у нее что-нибудь под мышкой и если да, то что именно. Ясно?

22

Он спал беспокойно, просыпался несколько раз за ночь. Каждый раз он включал телевизор, постоянно настроенный на местный канал новостей Нью-Йорк-1, и каждый раз слышал одно и то же: Кэролин Уэллс, женщина, попавшая под машину на углу Парк-авеню и Восемьдесят первой улицы, находится в коме, ее положение определяется как критическое.

Он знал, что если, ему на беду, она придет в себя, то обязательно скажет, кто толкнул ее под машину, — Оуэн Адамi, человек, с которым она познакомилась в круизе.

Им никогда не установить, что Оуэн Адамi и он — одно и то же лицо, в этом он был совершенно уверен. Британский паспорт, как и все остальные, которыми он пользовался во время своих особых поездок, был поддельным. Нет, реальная опасность крылась в другом: даже без очков, усов и парика, на близком расстоянии Кэролин Уэллс узнала его вчера. А это означает, что, если она выживет, нельзя исключить, что они могут случайно столкнуться нос к носу. В Нью-Йорке такое бывает. И если они столкнутся нос к носу, она опять его узнает.

Этого не должно случиться. Значит, ясно одно: нельзя позволить ей выжить.

О Хильде Джонсон ни в одном из ночных выпусков новостей не было ни слова. Значит, ее тело еще не обнаружено. Только в девять утра старая женщина была найдена заколотой в своей квартире в восточной части города. Он напрягся в ожидании следующих слов диктора.

— Как сообщалось вчера, Хильда Джонсон, ставшая жертвой убийства, позвонила в полицию и заявила, что она видела, как кто-то нарочно столкнул на мостовую женщину, попавшую под колеса автофургона на углу Парк-авеню и Восемьдесят первой улицы.

Хмурясь, он направил пульт на экран и выключил телевизор. Если в полиции работают не одни только идиоты, а на это рассчитывать не приходилось, они поймут, что Хильду Джонсон нельзя считать случайной жертвой насилия.

Если они свяжут смерть Хильды Джонсон с якобы несчастным случаем, произошедшим с Кэролин Уэллс, пресса поднимет невообразимый шум. Возможно, даже выяснится, что именно Кэролин Уэллс звонила на радио в программу Сьюзен Чандлер и говорила о подаренном на память колечке с надписью «Ты мне принадлежишь».

Люди прочтут об этом, начнутся пересуды, — размышлял он. Не исключено даже, что тот коротышка, владелец жалкой сувенирной лавчонки в Гринвич-Виллидж, — настоящая крысиная нора! — вспомнил он с содроганием, может заявить, что некий джентльмен, имя которого ему известно, несколько раз заходил в его лавку и покупал украшенные бирюзой кольца с такой надписью.