Тень заговора - Злата Иволга

храпя, как остальные люди. Он был, конечно, как и все политики, интриган и честолюбец, но в жизни не занимался теми глупыми вещами, которые рисовало ей воображение. «Не совсем, — поправил Кьяру противный внутренний голос. — Стефан Леманн, последний придворный маг Илеханда, был настоящим злодеем и убийцей, а ты собралась ограбить его».

Зачем Зигфриду понадобились его вещи, особенно письма? Кьяра вспомнила, как он наставлял ее. «Нужны любые записи. А также какие-нибудь интересные вещи. Какие? На месте разберешься. Желательно, чтобы они выглядели… ммм… — Здесь Зигфрид сделал неопределенный жест рукой. Обычно это означало, что он знает, о чем говорит, но не имеет возможности или желания объяснить это собеседнику, — неожиданно в его комнатах. Представь, что ты нашла у меня корону эмира Суриды». — И он засмеялся.

Насколько знала Кьяра, Зигфрид торговал с Шестой Башней. Даже лично ее посещал, хотя чаще встречался с Магистром Дитером у себя на флагмане. Было бы очень любопытно посмотреть на жизнь в Башнях, но Хозяин Морской Длани не брал ее с собой. «Корона эмира, тоже мне», — со злостью подумала Кьяра, пытаясь отогнать страх. Она убеждала себя, что в комнатах нет духа мага, который отомстит за дерзкое разграбление своего имущества, что по коридорам не бродят призраки его жертв, и когда она найдет дверь и потянется ее открывать, ее не схватит кто-нибудь за руку.

При последней мысли Кьяра всхлипнула, высекла огонек и зажгла свечу. Перед ней действительно была дверь, в которую она рисковала врезаться носом, если бы продолжала идти в темноте. Кьяра недоверчиво посмотрела в план. Не может быть, чтобы она уже пришла. Она повертела бумажки, потрясла ими, осмотрелась кругом: сомнений быть не могло — это была дверь в апартаменты, которую не открывали почти девятнадцать лет. При этой мысли по спине Кьяры пробежала дрожь. Теперь оставалось сделать последний шаг — войти в комнаты.

Дверь, похоже, выламывали топором. Она изрядно покосилась на заржавевших петлях, а ручка была обломана. Кьяра несмело нажала на дверь, однако та не поддавалась. Кьяра передернула плечами, снова почувствовала себя омерзительно грязной и резко толкнула дверь. Через образовавшуюся небольшую щель она проскользнула внутрь, держа впереди себя свечу.

Запах давно покинутого жилья, темная мебель, пыльные бока которой безжалостно выхватывал из темноты свет, — явление, обходившее стороной комнату уже много лет. Потолок прятался в тени, на недосягаемой для света высоте. Кьяра подняла свечу повыше, но потолка не увидела, зато заметила дверь, зловеще сверкающую медными ручками. Чтобы не поддаваться вредным настроениям, Кьяра решила сначала осмотреть первую комнату. Она медленно прошлась вдоль стены, рассматривая пыльную, но красивую мебель, потускневшие дорогие гобелены и резные ставни на окнах. Похоже, покойный маг был сибаритом. Кьяра подошла к огромному бюро, крышка которого болталась на ржавых петлях и провела рукой по ее поверхности, стирая пыль. Разумеется, те, кто проводил тут обыск много лет назад, забрали все самое интересное. Не понятно, на что рассчитывает Зигфрид, но надо ему принести хоть что-то.

Ей уже не было страшно, и она с любопытством принялась рассматривать содержимое многочисленных ящичков: раскрытые пустые шкатулочки, стопки желтых листов бумаги, куча перьев и баночек с высохшими чернилами, какие-то книги. Кьяра быстро просмотрела их и обнаружила, что это в основном описания божественных чудес и деяний пророков. Здесь же обнаружился потрепанный томик Последней Истины, что было символично. Девушка покачала головой: она никогда не смогла бы заподозрить в придворном маге излишнюю религиозность. Одна книга оказалась сборником стихов, причем, насколько могла судить Кьяра, довольно посредственных, пестревших непонятными словами и туманными описаниями. Она оставила в покое бюро, разочарованная дурным литературным вкусом покойного мага.

Кьяра осмотрела просевшие кресла, превратившийся в тряпку ковер на полу, стол с огромными канделябрами без свечей и, наконец, подошла к закрытой двери с медными ручками, на которых не было пыли. Кьяру очень заинтересовал этот факт, и она несмело потрогала дверь. «Неужели здесь до сих пор сохранилось действие какого-нибудь заклинания?» — подумала она, задумчиво поворачивая ручку, оказавшуюся очень холодной. Раздался щелчок, и дверь открылась. Кьяра инстинктивно пригнулась и съежилась, ожидая, что на ее голову посыплется что-нибудь ужасное, конечно, не дождь из лягушек, но нечто более прозаичное и опасное. Однако все было тихо. Первое, что бросилось в глаза Кьяре, это канделябр со свечами, которые она быстро зажгла, ярко осветив комнату.

Безусловно, это была спальня хозяина. Ее взгляд скользнул по комнате, стараясь зацепиться за что-то, хоть отдаленно напоминающее предметы, за которые Башня заплатит баснословную цену. Ведь именно этого хотел Зигфрид? Комната была основательно перевернута во время прошлого обыска, и, разумеется, позже никто не потрудился привести ее в порядок. Омерзение окончательно развеяло остатки страха. Шипя и поминая добрым словом своего брата, Кьяра принялась копаться в мусоре.

Перебирая мятую и рваную бумагу, девушка наткнулась на интересный рисунок, на котором была изображена женщина. Довольно милый портрет, сделанный не рукой художника, а пером кого-то, кто хорошо знал модель. Неужели у старого интригана была подружка? Кьяра хихикнула, разглаживая мятую бумагу.

Бывают откровенно красивые лица, поражающие гармоничностью черт, бывают оригинальные лица, затрагивающие своей неповторимостью и индивидуальностью, а бывают лица, которые привлекают внимание чем-то необъяснимым. Художник не всегда может передать очарование такого лица, однако даже на посредственном рисунке заметно нечто, заставляющее задержать взгляд, приглядеться поподробнее и проникнуться мыслью, что запечатленное лицо необыкновенно притягательно.

Сейчас Кьяру смотрело именно такое лицо. Женщина выглядела застенчиво, пряча улыбку в ладонь. «Наверное, ее все очень любили», — машинально подумала Кьяра, проводя пальцем по бумаге, чтобы стряхнуть пыль. И тут же поняла, что первое впечатление обманчиво.

Раньше Кьяра часто размышляла над тем, что имел в виду Зигфрид, а до него Зигмунд, когда говорили, что умный человек и настоящий политик всегда разбирается в людях. Только теперь Кьяра начала осознавать, что стоит за этими общими фразами. «Ее действительно все любили, а вот она — никого, кроме себя, разумеется, — решила Кьяра. — Неужели такой образованный и занимающийся политикой человек, как покойный Стефан Леманн, мог не заметить очевидного факта?»

Кьяра уже забыла, зачем пришла сюда, и была полна решимости найти в спальне покойного мага что-нибудь еще, что могло пролить свет на личность незнакомки с портрета и на то, что ее связывало со знаменитым преступником.

Она принялась усердно копаться в ящиках стола, выстукивая потайные стенки, заглядывать под кровать и за кровать, не обращая внимания на пыль и грязь. По истечении получаса Кьяре пришлось признать необыкновенный профессионализм дворцовой стражи, которая обыскивала апартаменты мага за много лет до