Ректор для дерзкой (СИ) - Яковлева Алена

— Как всегда, бежишь от трудностей, вместо того, чтобы встретиться с ними лицом к лицу? — тихо, но четко сказал Сомдейт. — Ты никогда не задумывалась над тем, что плачевное положение, в котором ты оказалась, и наша встреча, и твой неудачный побег из Ральмона — это судьба?

Его слова ударяли, словно пощечина за пощечиной. Готовая вот-вот взорваться, я едва держала себя в руках — ссориться с другом не хотелось. Мало ли, что он говорит? На меня тоже, бывает, находит настроение испортить кому-нибудь вечер. Но пора уходить, иначе выдержка вот-вот подведет.

Я отходила все дальше, пока не наткнулась спиной на стену. Впрочем, стена вдруг пошатнулась и упала, а я ойкнула и обернулась. На полу лежало полотно. Оно было плотно прижато к стене и завешено темной, в цвет стен, тканью, оттого я и не заметила его. Рука сама потянулась, чтобы отодвинуть тяжелый бархат. Внутри все похолодело — на портрете была я. Взгляд судорожно забегал — дата, где дата?! И, найдя четыре плотно приписанные слева внизу цифры, я вздохнула.

— Да, — раздался голос Сомдейта за спиной. — Я написал ее двенадцать лет назад.

Значит, это правда?.. Все еще находясь в замешательстве, я встала. Выходит, Сомдейт действительно предлагал мне замужество даже не из жалости, а из необходимости?! Это уже по-настоящему унизительно.

Друг истолковал мое молчание по-своему.

— Теперь понимаешь? — спросил он, взяв меня за руки. — Мы должны быть вместе, это предначертано свыше. И этот союз даст Ральмону все.

Я с сомнением подняла глаза на воодушевленное лицо Сомдейта. Тот вдруг плотно сжал губы и продолжил:

— Потому мне очень неприятно было видеть тебя на приеме с другим, — сказал он тихо. Взгляд опустился на мои губы и вновь поднялся к глазам. — Это ведь Всевластный тебя заставил?

— Нет, — почему-то соврала я. — Мне просто понравился этот колдун.

Сомдейт отпустил меня, отошел на пару шагов, словно задумавшись, затем повернулся.

— Серьезно, Нила? — укоризненно спросил он, разведя руками. — Ректор Академии Верховных?!

— А что тут такого? — спросила, поведя плечом. — Мужчина он видный, да и танцует хорошо.

Сомдейт отчего-то вдруг сильно помрачнел. Он снова подошел ко мне, схватил за плечи.

— Говори, что хочешь, — сказал он. — Я чувствую твою ложь. Это сути не меняет, ты моя, и я это докажу.

Я покачала головой.

— Никогда не выйду за того, кто насильно удерживает меня в своем поместье. Давай об этом поговорим позже.

Позже — значит, никогда. Я ужасно надеялась, что Сомдейт больше не поднимет эту тему. Хотя бы то тех пор, пока не выяснится — выживу ли я в ходе выполнения задания регента или нет.

Сомдейт медленно кивнул.

— Ладно, перенесу нас назад, — сказал он, пригладив мне волосы. — Я же вижу, что небезразличен тебе. На прием ты надевала мою памятную заколку.

— Д-да, — ответила я растерянно.

Ох уж эта бижутерия! Надо срочно обзавестись совершенно нейтральными вещицами, чтобы не вводить никого в заблуждение.

Друг еще раз тепло улыбнулся и прижал меня к себе так, что голова вновь закружилась — но скорее не от перемещения, а от близости горячего мужского тела, о котором, чего греха таить, я втайне иногда мечтала. Однако теперь выяснилось, что его слова о совместном будущем — лишь необходимость исполнить волю предка. Силы тринадцати, как все сложно!..

Миг — и я услышала тихое журчание воды в фонтане. Ощутила сладкий запах ночи, легкое дуновение ветерка с речки неподалеку, теплые губы Сомдейта на щеке…

Открыла глаза — на аллее я стояла в полном одиночестве.

Глава 18

Прислушиваясь к каждому шороху, стараясь и сама издавать поменьше шума, я добралась до общежития. К счастью, из кустов на меня никто больше не выпрыгнул. Сомдейт, вероятно, остался в поместье на ночь, раз не переместился вместе со мной. Оно и к лучшему — разговор и без того вышел неприятным, больше всего мне хотелось сейчас побыть одной.

Закрыв на засов парадную дверь, я поднялась к себе на этаж, не встретив по пути ни одной живой души. Вот-вот наступит рассвет, в такое время хорошие мальчики и девочки обычно спят.

В комнате было темно, однако я расслышала негромкое шебуршание в районе постели — похоже, с охоты вернулась Пион.

— И как ночка выдалась? — спросила я, запирая дверь, — набила брюшко?

«Не скажи, — ответила Пион. — Занималась кое-чем более интересным».

Я нагнулась к столику, стоявшему у двери, и зажгла фитиль на лампе. Теплый полумрак озарил комнату. Пион, на вид весьма и весьма довольная, лежала прямо на моей подушке, свесив лапки. Под ней находился учебник по огненной магии, который я ни разу так и не открыла за весь семестр. Хоть для чего-то пригодился!

— Удобно? — укоризненно поинтересовалась я, сложив руки на груди. — Книги вообще-то читают.

Пион отмахнулась передней лапкой и улеглась поудобнее. Измученные страницы страдальчески заскрипели.

Я фыркнула и отошла к холодильному сундуку — пора доесть наконец проклятую олисовую кашу! Отщелкнула замок и увидела кастрюльку, почти до середины заполненную мелкими желтоватыми зернышками. Мы встретились, будто два старых врага: каша не могла поверить в то, что о ней наконец вспомнили и явно собиралась отомстить, а я понимала, что на этот раз не отступлюсь и дойду до конца.

— Так что ты нашла в подвалах такое, что показалось интереснее мышей? — продолжила я, вытащив кастрюльку на стол и поставив разогреваться заклинанием углей. — Насколько мне известно, кроме них тебя мало что интересует.

«Неправда! — послышался обиженный голос Пион. — Я, как и всякая женщина, иногда предпочитаю мужчин больше, чем сытный ужин».

— Как всякая? — с сомнением протянула я и уселась напротив, глядя в черные глаза-бусины. — Ну рассказывай, как к нам в общежитие Высшей школы сумел затесаться второй скорпион пустоши.

Послышался странный вибрирующий звук. Я с беспокойством оглядела Пион. Что это? Она что… мурчит?

«Там был красноволосый колдун, — прикрыв от удовольствия глаза, проворковала Пион. — И мы мило побеседовали».

Сердце забилось, как птица в клетке.

— Послушай, Пион, — услышала я свой голос будто сквозь подушку. — Я же тебе говорила, что тот колдун — и есть ректор Академии Верховных, и…

«Да знаю! — перебила Пион. — Ничего важного я ему не сказала — о тебе мы почти и не говорили. Разве что, — она с явным ехидством покосилась на меня, — я сказала, что мужика у тебя давненько не было».

— Да ну тебя! — рассердилась я. — Это что, шутка такая? Что вообще забыл ректор в подвалах школы?

Пион поднялась, перепрыгнула на тумбочку и стала мерить ее неторопливыми шагами.

«Может, он охотился? — предположила она, вскинув вверх лапку. — Как я. Хотя… Вид был такой, будто что-то важное искал».

Лицо само собой вытянулось. Стоило представить фарна Земезиса с торчащим изо рта мышиным хвостом, как я расхохоталась, не в силах сдержаться.

«Что тут смешного? — топнула Пион. — Он ведь мантикора, это, считай, скорпион. Только еще и лев, — подумав, добавила она. — И грифон. И-и-и-и…»

— То есть как — мантикора?! — Я моментально пришла в себя и, утерев выступившие от смеха слезы, серьезно взглянула на Пион. Одна деталь ее рассказа дошла до меня только сейчас. — Вы что, и впрямь разговаривали? Он слышит тебя?

«Не только слышит, но еще и слушает, — довольно ответила Пион. — Не то, что ты».

Я вскочила и стала ходить по комнате, сама не осознавая, что и зачем делаю. Как-то это все не укладывалось в голове. Фарн, значит, мало того что оборотень-мантикора, так еще и на удивление хитрый гад. Решил начать расследование не с казарм или цитадели, а с общежития! Смекнул, что ли, что военные, исследователи и хросы не смогли бы так хорошо подучить студентов-шпионов, как какой-нибудь ровесник? Регент явно его недооценил…

А вот то, что он — оборотень, может помочь. Как известно, все стихлиты по сути своей двулики, значит, надо вывести его из себя или застать врасплох. Такие, как он, даже будучи колдунами, способны от сильного потрясения на время потерять себя. Пусть это будет запасным планом на случай, если к следующей встрече не удастся разжиться любовным зельем.