Дыхание смерти - Чарльз Вильямс

С минуту я простоял неподвижно. Возможно, полицейские ожидали в машине на улице или сторожили подъездную дорогу, а может быть, сидели в доме. Этого тоже нельзя исключать.

Тихо прошел я мимо задней веранды, а когда уже приближался к знакомой дыре в олеандровой изгороди, вдруг увидел белые каемки ее туфель. Она шла по лужайке к дому. Вдруг полоски исчезли, словно растворились в темноте.

Сердце мое бешено заколотилось. Было ясно, что кто-то двигался между нами. Невероятно: ведь на лужайке вроде бы никого не было. Затем я снова увидел ее туфли – она стояла на прежнем месте. Тщетно я старался разглядеть это движущееся в темноте нечто. В следующее мгновение белые полоски опять исчезли. Да, кто-то ходил между нами.

Надо было как-то предупредить Мадлон, но я понимал, что сейчас этого делать нельзя. Человек между нами с минуты на минуту мог увидеть ее туфли. Одно лишь успокаивало – он наверняка не знал, что позади него я. Нервы напряглись до предела, во рту стало сухо.

У меня был выбор. Я мог удрать, тихо обойти дом и вскочить в машину.

Однако я не ушел. Не бросать же все, находясь так близко к цели! Я стал к ним подкрадываться, очень медленно, затаив дыхание.

Затем все это и произошло. Она увидела, или услышала, или как-то почувствовала присутствие человека.

– Я здесь, – прошептала Мадлон.

И сейчас же луч света ударил ей в лицо. Она застыла меньше чем в четырех шагах от меня, подобно статуе. Я бросился на незнакомца, силуэт которого очень ясно увидел при свете его же карманного фонаря. Поднял пистолет и ударил рукояткой по голове.

– Стойте на месте, миссис Батлер, – шепнул я. – Вы…

Человек застонал, фонарь выпал из его рук. Он согнулся и мешком повалился на траву.

Я подскочил и выключил фонарь. Темнота снова окутала нас, стало черно, как в угольной шахте.

Мне стало не по себе: неужели я убил человека? Я схватил его руку и попытался нащупать пульс, но пальцы мои дрожали и ничего не почувствовали.. Тогда я прижал голову к его груди: похоже, дыхание было нормальным, я услышал, как стучит его сердце.

Мадлон наклонилась ко мне:

– Я думала, что это вы.

Я промолчал.

Мужчина был без сознания, но в любой момент мог прийти в себя. Что делать? Оставить его здесь и войти в дом было бы самоубийством. Идти в дом одной Мадлон, а мне сторожить его тут? А вдруг в доме сидит ещё один? Конечно, она неординарная женщина, хитрая и сильная, но со здоровым полицейским вряд ли справится.

У нас не было времени на долгие размышления.

Я стал шарить по телу лежащего, наткнулся на кобуру. Значит, это действительно был полицейский. Я вынул из кобуры пистолет и бросил его в кусты. Что-то звякнуло на его поясе, какой-то металлический "предмет. Я пошарил рукой и нащупал: это были наручники.

– Подождите меня здесь, – прошептал я Мадлон.

Я подхватил полицейского и потянул его по газону к живой изгороди. Там посадил, прислонив к кустам, заложил его руки за спину и защелкнул на них наручники. Свой носовой платок сунул ему в рот, снял галстук и обвязал им голову, чтобы он не мог выплюнуть платок изо рта.

Нагнувшись, я еще раз прислушался к его дыханию. Он был без сознания, но дышал спокойно и равномерно.

Я вернулся к Мадлон и прошептал:

– Мы должны поскорее убираться отсюда. У вас нет времени переодеваться. Соберите нужную одежду и бросьте ее в чемодан.

Она кивнула.

Я подошел к окну в подвал, открыл решетчатую раму, затем окно и забрался туда. Помог влезть женщине. Мы стояли в темном подвале и прислушивались. Было жарко и душно.

– Где ключи от сейфов? – шепотом спросил я.

– В кухне.

– Пойдемте.

Я включил фонарик, и мы направились к лестнице. Чувствовал я себя прескверно – как мышь в мышеловке. Причем в эту мышеловку залез сам.

Мы вошли в кухню. Стояла мертвая тишина. Я подкрался к другой двери и заглянул в столовую. Но ничего, кроме темноты, не увидел.

Я снова зажег фонарь.

– Где? – шепотом спросил я Мадлон.

Она взяла меня за руку и указала лучом фонаря на белый стенной шкаф позади раковины. Там на вбитом в дерево гвозде висела связка ключей. Это были ключи, которыми много лет не пользовались: запасные для машины, ключи от подвала, чемоданов.

Мадлон подошла, взяла связку, отцепила три ключа и повесила ее обратно на гвоздь. Показала мне эти ключи на открытой ладони и сунула их в сумку.

Я взял ее под руку, и мы, крадучись, пошли через столовую. В маленьком коридоре у лестницы я отдал ей свой фонарик.

– Поторопитесь. Бросьте в чемодан несколько платьев и обувь. Много не берите. Нет времени. Нам надо быстро уматывать отсюда.

Время тянулось бесконечно. Минуты уходили одна за другой. Наконец я увидел наверху луч света, и Мадлон стала спускаться по лестнице. На ногах у нее теперь были туфли для улицы, в руке небольшой чемодан.

Я взял его, мы прошли через кухню и спустились в подвал. Ее каблучки стучали по бетонному полу. Мы подошли к окну подвала. Еще минута – и дело будет сделано.

Но у самого окна я увидел такое, что мурашки побежали по спине.

Я мгновенно погасил фонарь и рукой зажал Мадлон рот, чтобы она не вскрикнула.

Снаружи был виден бегающий свет карманного фонаря.

Его луч пересек первое окно, проник через грязное стекло с паутиной и упал на стену подвала позади нас.

Мадлон повернула голову, и я увидел, что все еще зажимаю ей рот. Я отпустил ее. А луч света прошелся по стене и упал на пол менее чем в двух шагах от нас. Затем он исчез.

Я перевел дыхание, взял ее за руку, и мы отошли от окна к печке, чтобы в подходящий момент спрятаться за ней.

Теперь фонарь зажегся у второго разбитого окна. Я потащил Мадлон за печь и осторожно выглянул из-за угла. Луч обшарил окно, остановился на том месте, где я выбил стекло. Я сжал руку Мадлон. Если это был второй полицейский, то он наверняка влезет сюда. Увидев полоски клейкой ленты, он сразу поймет, что через окно кто-то проник в дом.

Как я и предполагал, человек за окном обнаружил дыру, и теперь луч света бродил по подвалу, по полу, по стенам. Наконец кто-то спрыгнул в подвал, но при этом потерял равновесие и упал. Фонарь выскользнул из его руки и покатился по полу. Я был ошарашен – в луче света увидел туфли на высоких каблуках и длинные женские ноги, которые никак не могли принадлежать полицейскому.

Я почувствовал, как вздрогнула Мадлон Батлер, она даже вцепилась в меня, словно от страха.

Вдруг Мадлон отпустила меня и бесстрашно вышла из-за печи. Я попытался задержать ее, но все произошло слишком неожиданно. Она подняла фонарь и направила свет на лицо женщины: перед нами стояла Диана Джеймс.

– Синтия, – сказала Мадлон. – Не думала я, что ты будешь так глупа и придешь сюда.

Синтия? Я ничего не мог понять. Время как будто остановилось. Женщина, которую я знал как Диану Джеймс, поднялась и выпрямилась. Ее большие глаза были полны ужаса. Она открыла рот, будто хотела что-то сказать, но не издала ни звука и так и застыла с открытым ртом.

Я вдруг почувствовал, что мой карман пиджака стал легким, и сразу понял, зачем Мадлон прижималась ко мне в темноте. Я ринулся к ней, хотя видел, что помешать уже не успею. Раздался выстрел. Грохот был оглушительный, он отразился от бетонных стен маленького помещения, в котором даже легкий стук женских каблуков резал ухо. Не успел я схватить ее, как она выстрелила второй раз. От грома чуть не лопнули барабанные перепонки.

Диана Джеймс вздрогнула, прижала руки к груди и упала на пол.

На нас навалилась тишина. Она шумела в ушах, и я чувствовал себя словно в безвоздушном пространстве. Я схватил Мадлон.

– Вы… – Но больше не мог вымолвить ни слова.

Меня словно парализовало.

– Вот ваша пушка, – сказала она.

Не знаю, зачем я взял пистолет. Тут же отшвырнул его и услышал, как он ударился об пол.

– Вылезайте на улицу, – процедил я сквозь зубы.

Однако Мадлон пропала, а вместе с ней и фонарик. В полной темноте я протянул руки, но ничего не нащупал. Потом вдруг вспомнил о другом фонаре в кармане пиджака, вытащил его и хотел включить, но в последний момент раздумал: обвальный грохот, наверное, уже разбудил всю округу, и теперь наши шансы выбраться отсюда были меньше одного из тысячи. И если я еще зажгу свет, тогда вообще станут равны нулю.

Я нащупал окно. Может, Мадлон уже вылезла из него? Неожиданно позади меня вспыхнул свет. Я обернулся.

– Прекратите! – зашипел я, увидев, что она делает.

Это было сумасшествием. Свет исходил не от фонаря – Мадлон поджигала груду старых газет и журналов, лежавших возле ящиков с углем. Газеты ярко вспыхнули. Я бросился туда. Она рвала бумагу на куски и бросала в огонь. Я оттолкнул ее и стал гасить пламя, но было уже поздно.

Огонь быстро и жадно охватил всю груду и лизал уже деревянную балку потолка. Я отступил.

– Вылезайте на улицу! – крикнул ей.

Она поспешила к окну, я последовал за ней, но обо что-то споткнулся. Это был маленький чемодан. Я подхватил его и побежал за Мадлон. Подсадив ее к окну, бросил в него и чемодан. Потом я вернулся к Диане, тронул рукой ее шею. Она была мертва.