Толковый Типикон. Часть II - Михаил Скабалланович

Из древних уставов наиболее краткое замечание о каждении средней части храма дает Διάταξις патр. Филофея:

«в предшествии его (евтаксия, соотв. параекклисиарху) со свещником, кадит иерей весь храм по обычаю, выйдя (начиная от) из (св.) дверей» [164].

Сложнее в Шиомгвимском и Севастьяновском (XIII в.):

«изшед св. дверьми, кадит и там крестообразно (Сев. вместо курсива: «и сотворив крест кадилом против жертвенника (ίλαστηρίου, т. е. алтаря — в открытые двери) отходит и кадит»). Затем главной (нет в Сев.) иконе святого (т. е. храмовой), также игумену (τον καθηγούμενον) и хору по обычаю (Сев.: на два хора по чину) в предшествии кандиловжигателя возжженной свечой (τής λαμπάδος δηλονότι), затем выходит в притвор…» [165].

Характерно умолчание о других иконах, кроме храмовой. Дальнейшие редакции заменяют эту икону вообще иконами; по слав. XIV–XV в., «исходит из алтаря, преидущи свещи и кадит св. двери крестообразно и св. иконы; посем кадит игумена тришдь (трижды) крестообразно или место его и оба лика по чину своему; и исходит в притвор» [166]. Следующие редакции: «… св. иконы + иже на десней стране и по тех иже на левой», а замечания «трижды» и «или место его»— опускают [167].

Старообрядческий восстанавливает замечание о храмовой иконе:

«после св. дверей покадит икону святого егоже есть храм, тоже кадит поряду св. иконы иже на десной стране, и по тех иже на левой стране» [168],

в остальном как у нас. Характерно умолчание о каждении народа, сохраняющееся и в нынешнем Типиконе (только в этой главе): в древних монастырях вся братия пела, составляя два хора.

Каждение притвора

После среднего храма полагается каждение притвора, который, как замечено ранее, часто по величине мало уступал средней части храма и должен был вмещать всю братию ввиду того, что многие службы совершались здесь, Кроме того, каждение притвора — воспоминание о древне-церковном институте оглашенных и кающихся, не допускавшихся в самый храм. Наконец, каждение притвора могло иметь в виду погребавшихся здесь умерших [169].

{c. 497}

Краткое замечание настоящей главы о каждении притвора: «исходит же и в притвор и кадит по чину и тамо сущую братию» — тоже восполняется в 22 гл. Типикона: каждение притвора, по этой главе, начинается с того, что священник «творит крест кадилом пред красными враты», — главными дверьми из притвора в храм, — подобно тому, как каждение средней части храма началось с такого же обряда пред св. дверями (царскими); «таже кадит на обе стороны св. иконы и братию всю по чину их; последи же возвращся к красным вратом, зря к западу, кадит крестовидно всех», — т. е. совершается общее каждение всех, как ранее каждого отдельно («по чину»).

Замечание настоящей главы о каждении притвора сохраняется неизменно в Типиконе с древнейших его списков: έξελθών δέ εις τον νάρθηκα καί θυμιάσας και ένταΰθα τους αδελφούς κατά τάξιν υποστρέφει [170]. В Шиомгвимском нет «братий» [171].

НАЧАЛЬНЫЙ ВОЗГЛАС

«Господи, благослови»

По каждении притвора священник, говорит настоящая глава Типикона, «паки возвращся в церковь и став посреди обою лику (пред св. дверьми?) знаменует кадилом крест, зря к востоком», т. е. вторично кадит на открытые св. двери, возвращаясь для заключения каждения к началу его, «и возглашает велегласно: Господи, благослови».

Этим возгласом священник испрашивает благословение на начатие службы у предстоятеля, почему, если ему сослужит диакон, возглас этот произносит последний, испрашивая им благословение у священника, как пред литургией возгласом: Владыко, благослови [172]; подобным же возгласом («именем Господним благослови, отче») чтец испрашивает благословения священника на службе часов. (В возгласах некоторая градация обращения сообразно важности службы: владыко, господи, отче [173]).

Оканчивая каждение, священник кадит вторично все важнейшее, с чего начал его: после св. дверей окружающие их иконы, предстоятеля (для среднего храма) и св. трапезу (для алтаря): «и абие кадит образ Спаса Христа и Богородицы и предстоятеля на месте его и вшед во св. алтарь, и став пред св. трапезою, знаменает кадилом крест трижды и потом {с. 498} возглашает: Слава Святей…». Таким образом, все каждение должно заключаться, по уставу, к началу всенощной и происходить без слов и песней, в благоговейном молчании, сосредоточивающем мысль на нем самом.

Этот отдел в нынешнем уставе получил тоже некоторое изменение в сравнении со старыми. По этим последним, возглас «Господи, благослови» произносился священником при входе из притвора в храм в «царских дверях», т. е. в главных дверях из притвора в храм. Так по Севаст. рукоп. (XIII в.):

по каждении притвора священник υποστρέφει καί είσελθών εΐσω τής βασιλικής πύλης χαράττει μετά τοΰ θυμιατού σταυρόν καί εκφωνεί μεγαλοφόνως. κύριε εύλόγησον — "возвращается (из притвора в храм) и, войдя внутрь царских дверей, знаменает кадилом крест и возглашает велегласно: «Господи, благослови»" [174].

По слав. уст. XIV–XV в.:

«и обратився к царским вратом и покадит крестообразно и возгласит…» [175].

Но по чину патр. Филофея неопределенно:

«входит чрез красные (ωραίων) двери и возглашает певчески (μετά μέλους)» [176].

Так же неопределенно в Шиомгвимском:

«входит в церковь царскими дверями; назнаменовав крест кадильницею, он возглашает громогласно…» [177].

Отсюда неясность и нынешнего Типикона относительно места, где произносится возглас. Нынешнюю редакцию места имеют рукописи XVI в. [178] и старообрядческий устав [179]. — Не осталась без изменения и вторая часть этого отдела о действиях священника от возгласа «Господи, благослови» до возгласа «Слава Святей». Простейшую практику здесь дает Шиомгвимский:

«после кадит игумену или же месту его, входит в алтарь и становится пред киворием; изобразив два раза крест кадильницей, в 3-й раз возглашает: Слава Святей…» [180].

Заключительное каждение здесь делается только игумену, так как у него испрашивается благословение на возглас (Господи благослови). Устав патр. Филофея вместо «игумена»: «опять св. иконы» [181] и о каждении престола просто: «кадя». Севаст.: «предстоятеля или место его, затем святого (τον άγιον)», т. е. икону; позднейшие греческие (XIV в.): «святого обители» (τον τής μονής αγιον) [182]. Слав. XIV–XV в. взамен последнего: «икону праздничную». Рук. XVI в. и старообряд. устав: «кадит игумена на месте его (старообряд.: или место его, аще не прилучится ту быти игумену) и паки прежекаженыя (стар.: кажения) иконы святыя яко и прежде и потом Святаго, егоже есть храм», — далее как у нас [183].

{с. 499}

«Слава Святей»

Начальным священническим возгласом для бдения сделан таковой возглас не вечерни, которая занимает в бдении первое место, а утрени, как важнейшей службы. Этот возглас (по греч.: Δόξα τή άγίςι καί όμοουσίω καί ζωοποιω καν άδιαιρέτω Τριάδι, πάντοτε, νυν, και άει, καί εις τους αιώνας των αιώνων, αμήν), о чем и выше замечено [184], прославляет Бога хотя не со столь общей точки зрения, как вечерний возглас («Благословен Бог наш»), но и не с такой возвышенностью и выразительностью, как литургийный («Благословенно Царство»); именно, прославляет Св. Троицу только в Ее нераздельности и общем действии на мир (не в благодатном, как литургийный), — по объяснению этого возгласа у св. Симеона Солунского: «прежде всякой песни богословствуя о Виновнике всего и Владыке, Едином в Троице Боге всяческих, и славословя Его и таким образом полагая начало песнословию Того, Кто есть начало и конец всего» [185].

Возглас «Слава Святей…», должно быть, возник из евангельского стиха «Слава в вышних Богу». В древнейших Типиконах утреня в Четыредесятницу (богослужение которой вообще носит на себе много следов первобытной практики) не имеет возгласа «Слава Святей…», а по обычном начале с возгласом «Благословен Бог» начинается со «Слава в вышних Богу» [186] (как и вообще в древности службы иногда не имели чего-либо соответствующего нынешним начальным возгласам [187]). Первоначальной формой возглас, может быть, напоминал формулу в нынешнем чине освящения храмов и антиминсов (имеющем, должно быть, константинопольско-софийское происхождение и сохраняющемся очень устойчиво с XI–XII в.): «Слава Тебе, Св. Троице, Боже наш, во веки веков» [188]. Наиболее простую форму нынешний возглас имеет в древнейшем списке Студийского устава Московской Типографской библиотеки XI в. в чине пасхальной утрени (в других местах этого устава он не приводится): «Слава Единосущней Троици всегда ныне и присно» [189]. В списке того же устава XII в. уже прибавлено: {с. 500} «Святей» [190]. В дальнейшей редакции возгласа, представленной рядом рукописей XII–XIII вв., к этим двум прилагательным присоединяется «Животворящей» [191]. Близка к этой, но, может быть, древнее ее, судя по высказанному предположению о самой первоначальной форме возгласа, такая: «Слава Святей, Единосущней и Животворящей Троице, Богу нашему, всегда…» [192]. Нынешнюю форму, по-видимому, впервые имеют греческие уставы XIII в. [193] Возглас пытались и расширить дальше нынешней формы. Так, древнейшие славянские списки Иерусалимского устава имеют после «Троице» прибавку: «Отцу и Сыну и Св. Духу» [194]. У св. Симеона Солунского (XV в.) к 4 нынешним прилагательным еще 5-ое «Всесильней» (παντοδυνάμω) [195]. Пред «ныне» то есть, то нет «и» [196]. Άδιοαρέτω в слав. переводится то «Нераздельней», то «Неразделимей»; первое, по-видимому, древнее [197]; второй перевод — чаще [198] и усвоен старообрядческим уставом.