Наполеон - Сергей Юрьевич Нечаев

на моих глазах внутренности вывалились на землю, несколько раз горячо просил меня положить конец его мучениям; я ему сказал: «Мне жаль вас, друг мой, но ничего не поделаешь; надо страдать до конца».

Стендаль потом назвал это отравление своих больных солдат одним из трех «тягчайших преступлений» Наполеона в Египте. Первым же было убийство пленных в Яффе. Ну, а третьим вскоре станет его самовольное бегство из армии и оставление последней на произвол судьбы.

* * *

14 июня уцелевшие в Сирийском походе французы вернулись в Каир, а уже 22 августа 1799 года Наполеон объявил своим солдатам и офицерам следующее: «Солдаты, известия, полученные из Европы, побудили меня уехать во Францию. Я оставляю командующим армией генерала Клебера. Вы скоро получите вести обо мне. Мне горько покидать солдат, которых я люблю, но это отсутствие будет только временным. Начальник, которого я оставляю вам, пользуется доверием правительства и моим»[32].

Сказать, что армия была потрясена подобным решением своего главнокомандующего, значит – ничего не сказать. Фактически Наполеон бросал всех своих людей за тысячи километров от Франции на произвол судьбы…

* * *

Почему Наполеон поступил так?

С одной стороны, да, вести о поражениях, которые претерпели французские армии в Италии и Германии, равно как и о сомнительном положении республики, заставили его подумать о возвращении в Европу. Надо было спасать отечество, а то Суворов его завоюет…

С другой стороны, в Египте уже все было понятно, и для Наполеона лучше было бы, чтобы неизбежное поражение оказалось не на его совести. То есть Наполеону был необходим благовидный предлог для давно созревшего решения, продиктованного необходимостью.

Наполеон отчетливо понимал, что Египетская кампания проиграна.

Историк А. З. Манфред описывает сложившееся положение так:

«Армия таяла – от сражений, от чумы, от болезней, от климата. Особенно опустошительные потери принесла чума. Она уносила тысячи жизней и, несмотря на все принимаемые командованием меры, остановить эту смертоносную эпидемию было невозможно. Вести о страшной болезни, косящей французскую армию, проникли в иностранную печать, о ней сообщали русские газеты.

В завоеванных землях Египта Бонапарт не нашел поддержки ни у одной социальной группы местного населения. Он мог рассчитывать только на силу оружия. Но, несмотря на жестокие репрессии французских войск, а может быть, вследствие их, восстания арабских племен разгорались все сильнее. В бесконечных сражениях с восставшими французская армия несла урон. Бонапарт продолжал слать победные донесения Директории. Но он знал, что численный состав армии намного сократился, и в перспективе потери вырастут. Возглавляемая им армия шла к катастрофе, которую можно было ценой жертв и усилий отсрочить, но нельзя было избежать. И какие бы варианты он ни прикидывал, итог оставался одним и тем же: кампания проиграна, армия идет к гибели, и Египет придется очищать, и спасения от этого нет»[33].

В своей инструкции генералу Клеберу, назначенному главнокомандующим, Наполеон написал:

Если же вследствие неисчислимых непредвиденных обстоятельств все усилия окажутся безрезультатными, и вы до мая месяца не получите ни помощи, ни известий из Франции, и если, несмотря на все принятые меры, чума будет продолжаться и унесет более полутора тысяч человек <…> вы будете вправе заключить мир с Оттоманской Портой, даже если главным условием его будет эвакуация Египта.

Эвакуация Египта! В этих двух последних словах и заключается самое главное. Этим Наполеон признавал, что кампания проиграна…

По сути, в военном отношении Египетская экспедиция закончилась полным провалом, и Наполеон бросил свою армию. Сделал он это под покровом ночи, словно вор. И все было сделано так, чтобы его инструкции попали к Клеберу через 24 часа после отплытия Наполеона.

* * *

Перед отъездом Наполеон сказал генералу Мену:

– Директория потеряла все, что мы завоевали, и я должен рискнуть выйти в море, чтобы спасти Францию.

Историк А. В. Чудинов по этому поводу пишет: «До конца своей жизни Наполеон Бонапарт утверждал, что в 1799 году покинул Египет и отправился “спасать Францию” потому, что положение оставленной им в Египте Восточной армии было абсолютно безупречным в военном, политическом и экономическом отношении»[34].

Оставляя армию, он действительно шел на большой риск. Прежде всего, в море его могли взять в плен англичане. Но риск был еще и в другом. Это отмечает историк А. З. Манфред: «Как профессиональный военный, как офицер, выучивший уставы, Бонапарт знал, что без приказа свыше он не имеет права покинуть пост, оставить порученную ему армию. Ежели бы его подчиненный, полковой командир самовольно оставил полк, он бы его предал военному суду. Не вправе ли так же поступить с ним военный министр, правительство? Не предадут ли они попросту его военному суду за дезертирство?»[35]

Дело в том, что Наполеон не имел разрешения возвращаться в Париж, и самовольно покидая вверенную ему армию, он самым грубым образом нарушал воинскую дисциплину.

Но, как подчеркивает А. З. Манфред: «У Бонапарта не было выбора, у него не было альтернативы»[36].

Этот же момент отмечает в своей «Жизни Наполеона» и Стендаль, но он пишет так: «Что касается другого его поступка, гораздо более серьезного, – того, что он бросил в Египте свою армию на произвол судьбы, – то этим он прежде всего совершил преступление против правительства, за которое это правительство могло подвергнуть его законной каре».

При этом Стендаль почему-то утверждает, что Наполеон, бежав из Египта, «не совершил этим преступления против своей армии, которую оставил в прекрасном состоянии»[37].

Весьма странное утверждение. Равно как и следующие слова Стендаля: «Наполеона можно обвинять только в легкомыслии: он не предусмотрел, что Клебер мог быть убит, в результате чего командование перешло к бездарному генералу Мену».

Или вот, например, слова из классического труда о Наполеоне Е. В. Тарле, где утверждается, что он «выехал во Францию, оставив Клеберу большую хорошо снабженную армию, исправно действующий (им самим созданный) административный и налоговый аппарат и безгласное, покорное, запуганное население огромной завоеванной страны»[38].

Подобные заявления пишущих о Наполеоне можно объяснить лишь одним: привлекательностью наполеоновской «легенды», как и в случае с Аркольским мостом.

Историк А. В. Чудинов по этому поводу пишет: «В “золотой легенде” о Наполеоне Египетский поход занимает особое место. Экспедиция в далекую, экзотическую страну, в ходе которой Герой торжествует над многочисленными врагами, суровым климатом и смертельными болезнями, выглядит своего рода последним и самым трудным испытанием перед тем, как судьба вручит ему бразды правления Францией. Очевидно, именно поэтому ни одна другая военная кампания великого полководца не получила столь широкого отражения во французской живописи, в мемуарной литературе и в топонимике Парижа. Вместе с тем,