Обжигающий след. Потерянные - Анна Невер

– Вот если бы твое любопытство, Строчка, да преобразовать в трудолюбие, цены б тебе не было, – Ложкин бесцеремонно всучил книги и свитки в руки товарища. – Здравствуйте, Тиса Лазаровна, вижу, вы уже познакомились с сим балагуром. – Не обратив внимания на хмыканье Виталия, мол, «тебя ли ждать, чтоб представил?», учитель продолжил: – Придется вам подождать. К сожалению, дело неотложно. Строчка, Клара в опытной, скажи ей, чтобы залила в образцы новый реактивус, что я вчера подготовил. И засекла время!

И блондин, не дожидаясь ответа, зашагал прочь целеустремленной походкой. Тиса только брови подняла, глядя ему в спину.

– Ну вот, так тоже бывает, Тиса Лазаровна, – хихикнул Виталий. – Приходишь з-заблаговременно, а в итоге зря старался.

Он пропустил вперед себя девушку, затем сам протиснулся в двери общежития.

– А почему вас зовут Строчка? Это из-за фамилии? – не удержалась Войнова от вопроса, минуя бабулю-привратницу.

– Из-за одаренности, – пояснил ее провожатый. – У меня дар скорописи, Тиса Лазаровна. Пишу весьма быстро по сравнению с обычным человеком. Строчку в секунду! – не без гордости добавил Виталий. – Отсюда и прозвище. Да я, в общем-то, и не против.

Они вошли в двери Увлеченного клуба. Виталий сгрузил бумажную ношу на письменный стол Климентия. Тиса, сняв пальто, собиралась было ожидать учителя в его кабинете, но Стручков оказался категорически против.

– Нет-нет! Что ж вы тут будете в одиночестве сидеть, Тиса Лазаровна! Идемте, я вас лучше с девочками познакомлю. Посмотрите заодно, чем мы занимаемся. Это наша опытная. – Паренек с гордостью распахнул перед девушкой дверь той самой комнаты с любопытными предметами. В нос ударил незнакомый специфический запах.

В торце длинного стола, заставленного исследовательской всячиной, стояла брюнетка, та самая, с короткой стрижкой. Ее строгое черное платье покрывал передник. На руках перчатки из мешковины, а в пальцах – железные щипцы. Этим орудием девушка закладывала в продолговатую склянку нечто, очень похожее на обычную грязь.

– Утро доброе, Клара! – поздоровался радостно Стручков.

– Явился, писака. Надо же. Без опозданий. Приболел, что ль? – Клара с кривой ухмылкой на губах опустила наполненную склянку на дырявую подставку, заставленную подобными образцами. Затем подняла взгляд и нахмурилась, заметив гостью.

– Так Клим п-просил выписки сделать из новопомеченного. А там знаешь сколько? Ого-го, – пожаловался Строчка, не замечая мрачного взгляда брюнетки. – Гляжу, ты образцы готовишь. А Петрониевича шуец к себе вызвал. Как думаешь, может, министерство одумалось? Кстати, говорит, чтоб ты вчерашний раствор брала. – Он огляделся, вытягивая и без того длинную шею и поправляя очки на носу. – А Люсенька где?

– Здесь я, Витя! Хорошо, что ты пришел. Эти веревочки так запутались! – выскочила откуда-то из недр комнаты девушка с мотком бечевки в руках и тут же остановилась. Прелестное розовое платье из тонкой шерсти чудесно сидело на ее миниатюрной фигурке. – Ой, а ты с гостьей!

– Милые барышни, спешу вам представить Тису Лазаровну Войнову. – Строчка шутливо поклонился, придерживая пальцем очки на переносице. – Ученица нашего Петрониевича и настоящая видящая!

Клара подперла кулаком бок и коротко кивнула. Короткие черные волосы закрыли и открыли ее лицо, как шторка. Люсенька пару секунд продолжала глядеть на гостью широко распахнутыми глазами, необыкновенно прозрачно-голубыми. Затем неожиданно широко улыбнулась гостье, словно долгожданной родственнице.

– Как хорошо, что вы к нам пожаловали, Тиса Лазаровна! А можно просто Тиса? А я Люся. Мне кажется, вы так ужасно продрогли! Бедная, прямо вся дрожите. Хотите чаю? Я попрошу Чешу Прохоровну налить для вас кружечку!

Тиса хотела сказать, что вовсе не замерзла и тем более не дрожит, – в Увлеченном клубе было достаточно тепло. Но Люсенька засуетилась, из-за чего еще больше запутала бечевку, сбросила с рук моток и понеслась из комнаты, наверное, к той самой Чеше-хранительнице самоваров.

– Люси у нас добрая душа, – фыркнула брюнетка. – Так вы, значит, ищущая?

Войнова кивнула.

– Что ж вы так поздно учиться-то надумали? – усмехнулась Клара. – Возраст ваш, извините, далеко не детский.

– Не детский, – согласилась Тиса, – да уж так вышло.

– Зачем же решили учиться сейчас?

– Да ладно, Клара, – вставил слово Строчка, – учиться никогда не п-поздно. А правда, Тиса Лазаровна, почему вы не поступили в школу ребенком? Видящих Мо Ши с руками и ногами принимал, пока министерство направление не перевело в Белоград.

– У родителей не было средств учить меня, – соврала Тиса.

– Но ведь учебу искунов оплачивает империя, если те подписывают работный договор. Разве они не знали?

Ну что тут скажешь? Тиса уже раз пять про себя пожалела, что поддалась на уговоры Стручкова выйти из кабинета. Вопросы не в меру любопытных персон сыпались на нее, как созревшие каштаны. И все по больным местам. В ответ она узнала, чем занимаются завсегдатаи Увлеченного клуба. Как она смутно догадывалась после услышанного разговора Мо Ши с ассистентом – раскопками. Да не простыми.

– Мы ищем курган! – таинственно произнес Стручков. – Курган Онуфрия Гатчиты. Слышали, конечно? Нет? – ахнул Строчка. – Он был Великим князем кастов, мудрец и вэйн. По п-преданию во главе с ним его мастера создали золотое перо, превращающее простую руду в золото.

Тиса выслушала пятиминутную выдержку из преданий старины глубокой. Очень интересно… или нет? Раньше вопрос бы не стоял. Неужели Ганна была права, и она изменилась?

Люсенька принесла ей кружку чая с ржаным печеньем. Хотела еще теплым платком плечи гостьи укутать, но тут уж Тиса категорически отказалась. Пришлось рассказать, откуда она приехала и где остановилась. Ну где же Ложкина носит?

– У Отрубиных, говорите? – удивился Стручков. – Недурственно! Их особняк пятый по величине во всем Оранске! И как вам внутреннее убранство?

– Строчка, держи себя в руках, – одернула его брюнетка, которая, к чести ее сказать, решила вернуться к своей работе над склянками с грязью.

– А чего я? Я, может, архитектурой увлекаюсь. А вы г-губернаторский дворец видели, Тиса Лазаровна? Нет? Посмотрите обязательно. Проскулятов уже столько имперских денег на него спустил. То статуи переставит, то лепнину перелепит. А городу – шиш. Дороги – колдобина на рытвине, парки заброшенные, лекарня скоро осыплется от переполнения, а он все свой дворец вылизывает да за юбками таскается.

– Фу, Витя! – плеснула ручками Люсенька. – Не обманывай. Зачем ему юбки? Он же мужчина.

– Люсенька, м-милая… – захохотал парень.

– Лучше помолчи, – закончила за него хмурая Клара. – Ты, Строчка, кажется, жаловался, что Клим задал много выписывать?

– Да ладно, Кларочка, сейчас возьмусь, – просительно протянул парень. – Клим вернется, и мы сразу.

– Пожалуй, не буду вам мешать, – решила откланяться Тиса. – Пойду. Спасибо большое за чай, Люся!

В этот момент в дверях появился учитель.

– Клим! – радостно воскликнул почти каждый присутствующий. Но с вопросом опередил всех, конечно, Строчка:

– Так зачем тебя Мо Ши хотел видеть?

– Работу хотел предложить, да не по мне оказалась, – блондин остановил взгляд на Тисе.

– А что за работа? Может, я возьмусь? – оживился Строчка.

– И не по тебе. Забудь. Простите за ожидание, Тиса Лазаровна, – повинился Климентий Ложкин. – Давайте начнем урок.

Войнова заметила, как улыбка на лице Клары завяла и она снова хмуро принялась за свои склянки, воинственно щелкнув щипцами.

– Вы прочитали, что я вам задавал? – Климентий сдвинул на край письменного стола книжный развал, устроенный Строчкой по его просьбе.

– Да.

Тиса сложила ладони на коленях. Стул был неудобен и поскрипывал под ней. В прошлый раз она этого не замечала.

– Что такое отстранение и как оно достигается, можете ответить?

Девушка выдала без запинки определение и рекомендации из книги.

– Похвально. Пробовали сами? – Учитель все же не удержался и вытащил из кипы один из свитков и развернул.

– Да, и у меня не получилось отстраниться, – промямлила девушка.

– И выйти из видения? – предположил мужчина, не отрывая взгляда от свитка.

– О нет. Из большинства я выхожу без проблем. Только из видений с одним определенным человеком не получается. – Тиса неожиданно запнулась, чувствуя, как розовеют щеки. Благо, Ложкин нянчит свою бумажку и не смотрит на нее.

– Человеком, говорите? – учитель очнулся от созерцания и спрятал свиток в ящик стола. Затем взглянул на собеседницу. Пару секунд он над чем-то раздумывал, затем спросил: – А кроме людей вы кого-нибудь видели? Может быть, любимую собаку или котенка?

Тиса покачала головой.

– А древних?

– Никого, кроме людей, – упрямо сказала девушка.

Климентий кивнул и успокоился.