Закат Америки. Уже скоро - Чарльз Капхен

Американская война с терроризмом и курс администрации Джорджа У. Буша в общих чертах подтверждают тенденцию к ослаблению американского интернационализма. Заняв президентский пост, Буш сдержал свое обещание проводить более «тихую» внешнюю политику и более осторожно относиться к вовлечению страны в вооруженные конфликты. В первые месяцы пребывания у власти он сократил численность американских войск в Боснии и держал армию США в Косово «на строгом поводке», несмотря на распространение военных действий на Сербию и Македонию. Он также уменьшил объем посреднических дипломатических усилий Америки при разрешении региональных конфликтов. Вдобавок администрация отказалась от целого ряда многосторонних договоров и отдала предпочтение автономным, односторонним действиям.

После событий 11 сентября Буш изменил курс, сделав внешнюю политику высшим приоритетом. Он поклялся, что США не ограничатся только Афганистаном и будут пристально следить не только за Ираком, Ираном и Северной Кореей. По инициативе Буша, назначившего генерала Энтони Зинни своим специальным посланником, Америка вновь включилась в мирный процесс на Ближнем Востоке. Но, несмотря на все это, стремление к односторонним действиям и изоляционистские настроения Буша в период первых месяцев пребывания на президентском посту не следует рассматривать как влияние момента. Данные действия и настроения отражают не только предпочтения «внешнеполитической команды» президента, но и политические убеждения самого Буша. Президент апеллирует к избирателям американского Юга и горного Запада, которые всегда выказывали меньший энтузиазм по поводу либерального интернационализма, нежели городские жители обоих побережий. Эти регионы представляют собой реальную опору Буша, и он не может обмануть доверия своих преданных сторонников и отказаться от популистского «одностороннего интернационализма», который разделяется многими в тех краях. Президент сам родом из этих мест, он не проявлял интереса к внешней политике, пока не обосновался в Белом доме.

Как ни удивительно, и изоляционистские устремления, и склонность к односторонним действиям вызывают одинаковые возражения, хотя на первый взгляд они представляются противоположно направленными тенденциями. Изоляционисты призывают к уходу с мировой арены, а приверженцы односторонности восхваляют мировое главенство Америки. На самом деле это две стороны одной медали. Они имеют общее идеологическое начало, а именно издавна присущий американцам страх того, что международные обязательства могут поставить под сомнение свободу и суверенитет Америки. Такая позиция предписывает стране сделать все возможное, чтобы избегать международных обязательств, а если уж принимать их необходимо, то это следует делать так, чтобы сохранить возможность автономных действий. Обе тенденции также основаны на представлении об американской исключительности, которое побуждает нацию к «отгораживанию» от международной системы и к перекройке этой системы в соответствии с собственными воззрениями.

Хорошо это или плохо, но политическая культура и демократия в американском стиле оказывают решающее влияние на внешнюю политику. Дипломатическая сфера перестала быть элитарным клубом для избранных, курсирующих между Туманным Альбионом, Уолл-стрит и мировыми столицами. Что происходит «внутри Beltway», имеет сегодня значение даже большее, чем когда-либо раньше, потому что от этого зависят действия американских политиков и положение дел в Атланте, Далласе, Сиэтле, Силиконовой долине и Лос-Анджелесе, хотя каждый из этих регионов имеет собственные, непересекающиеся интересы и собственный взгляд на интернационализм. Региональное разделение вряд ли породит такие же страсти, как в первые десятилетия существования Америки. Но политические, экономические и культурные различия, существующие между регионами, снова начинают играть важную роль в формировании внешней политики страны.

Демографический фактор также влияет на внешнюю политику, усложняя и политику внутреннюю. Наследственная преданность американского электората своей первой родине – Европе, сокращается вследствие постоянного притока иммигрантов из Латинской Америки и Азии; ситуация усугубляется высокой рождаемостью в этих иммигрантских общинах. К середине нынешнего века выходцы из Европы будут составлять менее 50% населения Соединенных Штатов. Если из этого этнического котла и разнообразия региональных интересов и сможет выкристаллизоваться внятная внешняя политика, то только в случае, когда американские лидеры станут учиться и совершенствоваться в искусстве создания политических предпосылок для разработки новой большой стратегии.

Обязательства Америки в сфере международной экономики, несмотря на их весомость и масштаб, вряд ли смогут эффективно укрепить позиции страны в политической роли ревнителя международной стабильности. Соединенные Штаты создали широкую сеть заграничных военных баз и международных институтов для сдерживания коммунизма, а вовсе не для защиты рынков. И хотя эти институты иногда осуществляют и коммерцию, все же экономические интересы и стратегические обязательства существуют раздельно. Во времена колониализма Британия и Франция, конечно, вывозили богатства из своих заморских колоний, но также тратили много времени и сил на освоение Африки, несмотря на сомнительные перспективы экономической выгоды. И не стоит ждать прибыльных коммерческих связей с Индией, районом Персидского залива и Индокитаем, страны этих регионов вряд ли согласятся на размещение на своей территории американских баз, если к этому их не вынудят политические и экономические расчеты.

Как и всем великим державам, существовавшим ранее, Соединенным Штатам не нужно для соблюдения своих экономических интересов сохранять весь спектр стратегических обязательств перед миром. Американское присутствие все еще является важным экономическим фактором в некоторых регионах планеты. Присутствие американских войск в Восточной Азии помогает сохранить мир и тем самым создает благоприятные условия для развития бизнеса. Также американское военное присутствие играет важную роль в сохранении нефтяного канала из Персидского залива.

Но с повышением благосостояния государств ЕС, живущих в мире друг с другом, постоянное американское военное присутствие в Европе перестает быть необходимым для поддержания достаточного объема торговых и денежных потоков через Атлантику. Эти потоки – результат взаимовыгодного сотрудничества, а никак не американского стратегического присутствия в Европе. Более того, Соединенные Штаты могут позволить себе отдельные неудачи на заморских рынках. Хотя экспорт ни в коей мере не является несущественным, в 2000 году он составил всего около 11% американского валового внутреннего продукта. И приблизительно 30% экспорта пришлось на Канаду и Мексику, что дает Северной Америке некоторую коммерческую свободу для маневра даже в век глобализации(34). Но если политические и стратегические расчеты диктуют необходимость дистанциирования от многосторонних институтов и ослабления интернационализма, экономические интересы не должны этому препятствовать. Со временем Америка может обнаружить, что вернулась к стратегии, подобной той, что предшествовала периоду «холодной войны», когда США часто применяли силу для защиты торговых интересов и инвестиций, но при этом неохотно брали на себя постоянные обязательства или подчинялись международным институтам.

Вполне простительно и, возможно, оправданно стремление Америки избавиться от этой «обузы» и отступиться, по крайней мере, от некоторых обременительных международных обязательств последних, 60 лет. Мир, который потребовал принятия таких обязательств, изменился, и американская стратегия, соответственно, нуждается в пересмотре. Но в свете традиционно изоляционистских настроений и постоянного стремления к односторонним действиям, которые играли важную роль на протяжении всей американской истории, сегодняшним руководителям нужно найти новый баланс между внутренними и внешними интересами и новый, возможно, сокращенный, но пользующийся поддержкой общественности перечень американских обязательств в мире.

Подобные действия повлекут за собой реконструкцию ныне патронируемого Америкой либерального интернационализма, направленную не просто на отказ от прежних обязательств, но к возникновению многосторонних обязательств, которыми будут управлять международные институты. Основываясь на необходимости поделить права и обязанности в области управления мировой системой с другими странами, либеральный интернационализм предлагает нечто среднее между крайним изоляционизмом и крайними тенденциями односторонней активности, тем самым создавая новую Америку, одновременно противящуюся тренду самоизоляции и готовую к сотрудничеству с вновь возникающими силовыми центрами. Прежде чем поспешное решение об отстранении от международных дел войдет в силу, а потенциальная самодостаточность оттолкнет партнеров, Америке следует сформулировать новую концепцию интернационализма(35).