Брутальная Падме, или Новая судьба королевы - Влад Войце

вокруг. И впервые за последний год улыбка проступала на его замызганном лице.

Вторая же лишь сказала:

— Зови меня Ти, мальчик, а как зовут тебя?

— Обик, тетя.

— У тебя есть родители Обик?

— Нет, тетя, — грустно шмыгнул мальчик.

— Тогда, как ты смотришь на то, чтобы пойти со мной? — женщина изучающе взглянула в глаза ребенку.

— Тетя, а вы научите меня также делать? — мальчик чуть кивнул головой в сторону тел, робко всматриваясь в лицо женщины.

— Конечно, Обик, там куда я тебя приведу, тебя научат и такому тоже, ведь в тебе есть то, что и во мне. И если ты будешь очень упорно учиться, то однажды сможешь делать такие же вещи, — женщина с лёгким умилением во взгляде посмотрела на грязного мальчугана.

— Это очень хорошо, я очень, очень буду стараться, — на лице шестилетнего мальчугана расцветала предвкушающая улыбка. Его посетило, вдруг, еще одно откровение, важный вопрос, который он для себя еще даже не успел и, пожалуй, не совсем мог сформулировать, вдруг получил ответ.

Мир несправедлив, но теперь он знал, как его исправить... или, по крайней мере, научится тому, как его снести до основания, а затем...

Что «затем», Обик еще не знал и не понимал, но если мир нельзя будет изменить, то такой, как сейчас, он не заслуживает жить.

ГЛАВА 5

Глава 5

О, этот новый чудный мир и жизнь, — штопор им в печень обоим, или плюсы и минусы сансары

(Главный медицинский центр Дома Амидал)

Когда вы умираете, первая ваша пришедшая надежда, что это не конец. Вторая, — даже если вы закоренелый атеист, — что есть суть того же верующего, но верящего в обратное, — что вас будут судить снисходительно. Третья, — что вам дадут новый шанс на жизнь.

Я не успел осознать первые две надежды, как сразу ухнул в третью. И мне там сразу сильно не понравилось. Ситуация напоминала, что угодно, но явно не самое приятное место для жизни. От того я сразу вспомнил курсы по быстрым и жестким полевым допросам.

Пульс пулемётом бил там-тамами в ушах. Жуткая слабость с ломотой, сырость и полнейшая темнота, сильнейшее удушье в помещении, более тесном, чем гроб. Вот в каком неприятном месте я оказался после смерти. Прямо скажем, хотелось возопить:

— Серьёзно, вот это я заслужил?!

При этом меня давили со всех сторон и тянули во мрак. Хотя, нет, неизвестные мне суки решили добавить к пыткам еще и световую. Ярчайший свет ударил по неподготовленным глазам, вызвав сильнейшую боль в них, отдающуюся шоком в мозг. Что же, радуйтесь твари, будет и на моей улице праздник. С вами я не буду торопиться, вдумчиво беседуя «за жизнь». И пусть я не великий специалист в пытках, проходивший их только факультативно, но и мне есть, чем вас гниды неприятно удивить.

Я ослеп, а от дикого букета болевых ощущений ещё и пропал слух, лишь где-то на периферии гудело с перепадами. Я не любитель мата и взрывного темперамента, будучи, обычно, относительно терпеливым и сдержанным человеком, но сейчас я орал, кроя худшей бранью из подворотни ублюдков, что мучили меня. Меня куда-то понесли, наконец положили и оставили в покое. Но не надолго, лишь на несколько секунд, после чего начали тыкать какими-то железками. Но это было сущей мелочью, по сравнению с прошедшим. Это даже позволило мне, чуть отойти от прошлых пыток. Мозг наконец начал справляться с поступающими болевыми импульсами и в компанию к оставшимся осязанию и обонянию, стал возвращаться слух, и даже, немного, — зрение.

— Ler Dzerial, pozvolju pozdravit vas pervym, — Dom Amidal uvelichilsja princessoj, — на грани слышимости, пробилась непонятная речь.

— Blagodaruj vas, Diner si Amidal. Nakonec to, a to ja uze dumal, chto progneval Silu i ona tak i prodolzit davat nam s zenoj odnih malchikov. V slabosti svoej, ja do poslednego ne veril, chto rozdenie projdet, bez ser`eznwh problem, — уже проваливаясь в глубокий сон, будучи тотально изнемождён пережитым, услышал я.

***

Пробуждение вышло тоже не ахти каким приятным, но хоть без пыток. Я открыл глаза и уставился в странный потолок над собой. Он выглядел, крайне необычно. Травяной покров, легко колышущийся ветерком. Перебарывая тошноту, возникшую через несколько секунд наблюдения за ним я, со всё более нарастающим удивлением, понял, что передо мной, крайне правдоподобная, но голограмма. Уши уловили легкий шум ветерка и тихое щебетание птичек.

— Что за черт? — буркнул я и сразу испугался. Похоже, падлы пытавшие меня ранее, что-то повредили в моем речевом аппарате. То невнятное писклявое мычание, что издали мои связки, прямо скажем, и лучший лингвист не понял бы. К моим счетам к неведомым мучителям добавилось ещё и желание, вырвать их поганые языки.

Внезапно, откуда-то сбоку, появилось нечто, отдаленно похожее на лампу моей дочери. На длинном гибком кронштейне было прикручено, что-то вроде крупной диодной лампочки. Вот она зависла надо мной, волнообразно мигнула голубым светом и убралась, куда-то за границу моего зрения.

С трудом повернувшись на бок, я ткнулся в стенку, похоже пластиковую. Такого физического бессилия давненько мною не испытывалось. Попытался оттолкнуться от стенки рукой и тут меня настиг шок. Он чуть не перевел моё и без того заметно нестабильное в эмоциональном плане состояние в истерику — чувство, ранее в жизни мне абсолютно незнакомое.

Ручка, что ткнулась в стенку, принадлежала уродливому карлику. В голове повисла пустота. К стыду своему, мне потребовалось секунд десять, чтобы вернуть себе самообладание и понять, что это просто детская рука. Вдумчивый осмотр себя, уже не отвлекаясь на внешнее, выдал новый повод для шока.

Маленькое тельце действительно явно было детским, однако, хотя куда уж хуже, было то, что с трудом оттянув странное покрывало, закрепленное по бокам к моему лежаку, я понял, что жизнь новая у меня теперь хоть и есть, только вот будет она наполнена «косметикой и мальчиками».

— Мальчиками, Йоперный театр и сельская филармония! Какая падла не просто реинкарнировала меня в девчачье тело, но и оставила мое абсолютно мужское сознание в памяти? Более того, давно и полностью сформированное, со всеми своими взглядами, привычками и уже почти неизменяемой ментальность, — невнятное мычание в которое вылилось моё возмущение, осталось без ответа. А потому я бросил шизофреническо-риторически пытаться вещать вслух, перейдя на мысленные терзания.

Нет, я конечно был сторонником реинкарнаций,