Как я убил Плутон и почему это было неизбежно - Майк Браун

Глава четвертая. ПОЧТИ ЧТО САМАЯ ЛУЧШАЯ НОВОСТЬ

В июне 2002 года в мой кабинет вошел Чедвик Трухильо и заявил: «Мы только что обнаружили кое-что побольше, чем Плутон». Тем не менее эта удивительная новость стала для меня вторым по значимости событием, которое случилось со мной на этой неделе, хотя это мало походило на правду.

Дело в том, что Чед недавно переехал с Гавайев в Калифорнию, для того чтобы работать вместе со мной над новым проектом: мы собирались искать планеты с помощью 48-дюймового телескопа в Паломарской обсерватории. Не отрицаю, что название проекта вам может показаться очень знакомым и что три года подряд я использовал именно этот телескоп для достижения той же самой цели, что и сейчас. Да, я провалил свой прошлый проект. Да, многие, кто имел к моей жизни хоть какое-то отношение и кто мог оказать на меня хоть какое-нибудь воздействие, независимо от того, останусь ли я дальше работать в Калифорнийском институте или нет, советовали мне оставить мои попытки найти планету и заняться чем-то другим, что по-настоящему заслуживало внимания. Но подумайте сами, как я мог просто взять и все бросить? Без сомнения, мы исследовали огромную площадь неба, больше, чем кто-либо, начиная с того времени, когда Клайд Томбо открыл Плутон семьдесят лет назад. Однако в нашем случае было не все так просто, поскольку существовало одно «но»: мы пока еще не исследовали все небо. И как тогда понять, все ли мы сделали, что могли? Если в небе есть хотя бы одна, две или три планеты, которые ждут не дождутся, пока их найдут, существует огромная вероятность того, что вы могли пропустить именно нужное место. И как вы можете быть уверены в том, что «там» ничего больше нет, если вы не искали в самых потаенных местах галактики, именно там, где как раз и прячется то, что вы жаждете найти? Подумайте, может ли случиться так что киты и впрямь проскользнули сквозь сеть?

Два года подряд, после того как я, наконец, признал, что мое первое исследование потерпело неудачу, время от времени я получал звонки и электронные письма от одного моего знакомого, который прекрасно знал о том, что я был одержим идеей поиска новых планет. И каждый раз он говорил что-то вроде: «Привет. Я только что прочитал в газете, что кто-то обнаружил новую планету; ты ничего об этом не слышал?» Тогда у меня перехватывало дыхание, а сердце начинало бешено колотиться. Трясущимися пальцами я пытался добраться до клавиатуры своего компьютера, набрать в строке поиска несколько слов и прочитать последние новости. «О нет, я ничего об этом не слышал, не может быть, возможно, это неправда. Совсем неправда». По крайней мере я на это надеялся. После всех этих долгих лет, мысль о том, что однажды кто-то позвонит мне и скажет, что кто-то другой, а не я обнаружил новую планету, неустанно преследовала меня. Каждый раз, когда я получал похожее сообщение или телефонный звонок, я сразу же мчался к компьютеру и читал последние новости, и каждый раз, убедившись в обратном, я мог снова спокойно дышать, пульс переставал бешено стучать, и все потому, что, несмотря на то что кто-то на самом деле нашел планету, это была не десятая планета нашей Солнечной системы, это была планета, находящаяся далеко за ее пределами, вращающаяся вокруг какой-нибудь другой звезды. Тогда я мог быстро ответить человеку, сообщившему новость, о том, как интересен тот факт, что все недавно обнаруженные планеты не имели никакого отношения к нашей Солнечной системе, о том, как много мы уже знаем о космосе, и о том, что, увы, та планета совсем не похожа на ту, что ищу я. Никто еще не отважился заняться поисками планеты, которая бы находилась на самом краю нашей Солнечной системы. По крайней мере я так полагал. Я на это надеялся.

Хотя мой первый этап исследований с научной точки зрения не принес никаких плодов, мысль о планетах не давала мне покоя. Я все еще жаждал найти ее. Мне был просто необходим новый план для достижения заветной цели.

Меньше чем через год после первой неудачи я вновь вернулся к работе. В этот раз я был твердо настроен на то, чтобы довести дело до конца. На дворе стоял 2001 год, и несмотря на то что прогнозы Артура Чарлза Кларка по поводу путешествий в космос не осуществились, а на спутнике Юпитера так и не появился памятный обелиск, наконец-то настало время оставить в прошлом столетние технологии и избавиться от фотографических пластинок. Для некоторых день, когда фотопластинки с ручной системой управления были демонтированы с 48-дюймового телескопа Шмидта, стал по-настоящему трагичным. Тем не менее все, кому довелось работать в абсолютной темноте под укутанным ночью куполом телескопа, на ощупь доставая фотопластинки из деревянных контейнеров и перетаскивая их в кромешной темноте к телескопу, не слишком будут об этом жалеть. Фотолаборатория, под которую мы оборудовали одно из помещений внутри телескопа, превратилась в кладовую. Стены комнаты, где раньше хранились фотопластинки, были разрушены, и на их месте появилась новая комната - прямо под куполом. Небольшой лифт, который Джин использовала бессчетное количество раз, чтобы передавать новые пластинки Кевину, который ждал их в лаборатории, был безвозвратно опечатан. Все эти изменения были сделаны для того, чтобы помочь телескопу обрести новую жизнь. Еще одним нововведением можно считать новую фотокамеру, которую установили непосредственно на сам телескоп, а также специальное устройство, сканирующее небо, - вся работа теперь управлялась компьютером.

Разница между цифровой камерой и устаревшими фотографическими пластинками была поразительной. Для того чтобы сделать снимок с помощью фотопластинки, нужно было подняться на верхний этаж, загрузить саму пластинку, открыть огромный затвор на камере и экспонировать ее двадцать минут. Для того чтобы достать использованную фотопластинку, установить новую и начать все сначала, требовалось еще около десяти минут. Цифровая камера удобна тем, что вам никогда не придется подниматься наверх. Да что там - вы даже сможете вздремнуть, пока компьютер сделает за вас всю работу. Специальная программа сама открывала затвор купола, «выдерживала» цифровую камеру около шестидесяти секунд и уже спустя одну минуту вы могли видеть новый участок неба. Для того чтобы сделать снимок, на который Кевин и Джин раньше тратили сорок минут, у компьютера уходило всего две минуты.

По размерам, однако, цифровая камера заметно уступала фотопластинкам, поэтому ей удавалось сфотографировать площадь, равную 1/12 части неба (участок, по площади равный трем полным Лунам). Но поскольку компьютер делал снимки в двадцать раз быстрее, мы все равно опережали доисторические фотопластинки. К тому же за минуту, во время которой цифровая камера успевала сделать снимок, она улавливала даже те звезды, спутники и планеты, свет от которых был в три раза слабее тех объектов, что могла с трудом заснять фотографическая пластинка. Все семь лег я боялся, что то, что мы ищем, просто-напросто скрывается от нас за пределами той области неба, которую мы можем увидеть. Тогда я долго вглядывался в фотопластинки, которые Кевин и Джин превращали в фотографии, и мучился оттого, что, возможно, что-то мы уже упустили из виду.

Сейчас мы наконец-то занялись делом. Мы могли наблюдать за небом почти каждую темную ночь в году, даже не беспокоясь о том, что кто-то из нас может перетрудиться... ну, за исключением компьютера. Теперь с помощью цифровой камеры мы могли не только разглядеть слабые объекты, но и охватить гораздо большую площадь неба. За первые четыре месяца мы запланировали заново отснять те области неба, на съемки которых у нас ушло три года непрерывной работы, ну а после продолжать двигаться дальше. Вне всяких сомнений, мы найдем планету, которая все еще ждет нас там, далеко-далеко, на самом краю Солнечной системы. Я был уверен, что это случится совсем скоро.

Я был настолько в этом убежден, что решил найти себе помощника. И я пригласил Чедвика Трухильо, который только что защитил докторскую диссертацию в Гавайском университете. Предметом его исследования, само собой разумеется, был поиск новых объектов в поясе Койпера. Тогда я не рассчитывал, что мне удастся убедить его переехать в Пасадену. После тех безмятежных лет, что он провел на Гавайях, он больше походил на человека, который живет в шалаше, но никак не на жителя «каменных джунглей». Однако, прожив долгое время в свои молодые годы в небольшом лесном домишке, я как никто знал, где можно подыскать для него подходящее местечко. Все это плюс перспектива возможного открытия одной или даже двух планет показалось Чеду вполне убедительным - он переехал в Пасадену и немедленно принялся за работу.

Он прекрасно разбирался в том, что делал, и делал это настолько хорошо, что я фактически вручил ему ключи от телескопа и не стал мешаться у него под ногами. Через несколько месяцев нашей совместной деятельности мы завершили работу над тем участком неба, который исследовали ранее с помощью фотографических пластинок и, к моему глубокому облегчению, мы убедились, что там на самом деле ничего не оказалось. Так что вскоре мы приступили к исследованию новых участков неба, и где-то там, на каком-то квадрате «нового» неба мы нашли нашу первую зацепку.