Два мира детства: дети в США и СССР - Ури Бронфенбреннер

Стабильный мир маленького городка отступил под натиском стремительно растущих пригородов индустриальных центров. Урбанизация превратила ранее многочисленную семью в нуклеарную, где имеется только двое взрослых. От знакомых лиц оживленной местной округи осталась лишь горстка друзей, до большинства из которых можно добраться только на автомобиле, связаться лишь по телефону. Как это ни парадоксально, но чем больше людей вокруг, тем меньше возможностей для значимых человеческих контактов. Если раньше мир, где жил ребенок, состоял из самых разных знакомых людей, которых он наблюдал в различной обстановке, то теперь для миллионов американских детей местная округа — это не что иное, как сплошное скопление домов, где живут «другие люди». Дома, квартиры стандартизованы до предела, да и люди мало чем отличаются друг от друга. У всех у них примерно одинаковый доход, а образ жизни совпадает до мелочей. Однако ребенок не может наблюдать и эту жизнь, поскольку вся «деятельность» людей в округе сводится к возвращению домой, дозе спиртного, затем обеду, уходу за лужайкой перед домом, просмотру телепрограмм и сну. В современных американских жилых кварталах нередко отсутствуют торговые центры, магазины, предприятия сферы обслуживания. Естественно, что отсутствуют и взрослые, которые бы там работали или проводили время с детьми. Это стерильный мир, где вырастают многие из наших детей, так называемое «городское обновление».

В наши дни опыт, приобретаемый детьми в местной округе, чрезвычайно ограничен. Предпринять что-нибудь — пойти в кино, купить себе мороженое, поплавать, поиграть в мяч — не так просто. Для этого надо куда-то ехать на автомобиле или автобусе. Ребенок лишь изредка может увидеть людей, занятых своим ремеслом. Где все эти механики, портные, владельцы маленьких магазинов? Их либо не видно, либо они вне досягаемости. И нет ни пустующих домов, ни сараев, ни чердаков, куда можно забраться. Вокруг довольно скучный, однообразный мир.

Собственно, и это не имеет решающего значения, поскольку сами дети проводят дома очень мало времени. Школьный автобус увозит их рано, а возвращаются они почти к ужину, когда дома, как правило, родителей еще нет. Если мать не находится на работе по крайней мере полдня (а это относится к каждой третьей американке), все равно она часто отсутствует дома, выполняя ряд социальных обязанностей — визиты к друзьям и знакомым, участие в жизни общины и т. п. Что же касается отцов семейств, то они утром уезжают из дому еще до того, как дети встали, а возвращаются лишь после того, как дети поужинали. Причем не только в будние дни, но порой даже по субботам и воскресеньям отцы предпочитают быть вне дома.

В результате американские родители уже не проводят столько времени с детьми, как это бывало прежде. Такой вывод подтверждается результатами систематических исследований, проводимых автором настоящей книги в течение 25 лет.

Большинство этих научных работ посвящено изменениям в практике воспитания детей в Соединенных Штатах. При анализе проблемы принимались во внимание также и результаты более чем тридцати исследований, проведенных за этот период другими учеными. В первых своих публикациях автор указывал, что полученные данные выявляют тенденцию к общей либерализации отношений между родителями и детьми, в особенности после второй мировой войны.

Бросая ретроспективный взгляд, автор сегодня признает, что эти данные допускают и другое истолкование, выходящее ныне за рамки обычной либерализации. Они свидетельствуют о прогрессирующем ослаблении контактов между американскими родителями и их детьми, в особенности в последние десятилетия. Обращение исследователей из других стран к этой проблеме подтверждает подобный вывод. В частности, интересным было сравнительное исследование поведения родителей в Соединенных Штатах и Западной Германии. Американские ученые, проводившие это исследование, к своему удивлению, обнаружили, что немецкие. родители, строже обращаясь со своими детьми, вместе с тем держатся с ними гораздо эмоциональнее, чаще предлагают свою помощь, вовлекают в совместную деятельность и т. д. Особенно впечатляющей была разница между отцами: американский «дэд» значительно реже, чем немецкий «фати», воспринимается детьми как «хороший товарищ».

Совершенно очевидно, что американцы уступают немцам с точки зрения родительской заботливости, но как они выглядят в этом плане по сравнению с русскими? Принимая-во внимание распространенность детских воспитательных учреждений в Советском Союзе, можно предположить, что у русских меньше близости между родителями и детьми, чем у американцев. Мы не имеем систематизированных данных по этому вопросу, однако наши непосредственные наблюдения, как это ни парадоксально, не дают оснований для подтверждения такого предположения. Как мы убедились, в Советском Союзе, несмотря на существенную роль коллективного воспитания, эмоциональные узы между родителями и детьми чрезвычайно сильны. Чрезмерная материнская опека, свободные проявления симпатии и товарищеский стиль взаимоотношений между родителями и детьми гораздо ярче выражены в советском обществе, чем в нашем. В целом советские родители проводят, пожалуй, немного времени в кругу семьи. Тем не менее в отличие от американских родителей они тратят большую часть этого времени на беседы, игры и другие виды общения с детьми.

Можно сказать, что американское общество по сравнению с другими современными обществами или даже собственным прошлым придает все меньшее значение семье как фактору социализации, хотя это отнюдь не означает ослабления родительской любви или заботливости. Безусловно, мы в Соединенных Штатах не предполагали, что подобная эволюция может произойти, и, конечно, не стремились к ней. Скорее, мы столкнулись здесь с явлением, сопровождающим ряд социальных изменений, которые в своей совокупности способствуют уменьшению значения семьи и ее влияния на повседневную жизнь детей. Урбанизация, запрещение использования детского труда, создание крупных централизованных школ, продолжительные поездки к месту работы, характер застройки жилых массивов, работающая мать, уверения специалистов о благотворности для ребенка возможно большей свободы, соблазн занять детей просмотром телепередач — все эти разнородные признаки «прогресса» привели к тому, что контакты детей с родителями, да и вообще со взрослыми все очевиднее сводятся к минимуму.

Но если ребенок мало общается с родителями или с другими взрослыми, то с кем же он проводит время? Большую его часть он находится вместе с другими детьми — в школе, после школы, по субботам и воскресеньям, а также в праздники. Но круг и этих контактов постоянно сужается. Все отчетливее проявляется тенденция к переходу детей из близлежащей школы в более отдаленную с целью получения «образовательных преимуществ». Обучение в классах, однородных как по возрасту, так и по успеваемости учащихся, послужило своего рода моделью и для других сторон жизни детей. Таким образом, начиная с дошкольного возраста контакты ребенка с другими детьми в значительной степени ограничиваются кругом сверстников одинакового социального положения. Если раньше люди посещали друг друга целыми семьями, скажем Смиты в полном составе приходили в гости к Джонсам, то в наше время подобное «событие» имеет свой «эквивалент» для каждой возрастной группы, вплоть до самых маленьких ребят. В то время как взрослые пьют где-нибудь наверху, в нижнем этаже дети веселятся на своей «лимонадной вечеринке».

Различного рода сегрегации подвергается не только молодое поколение. Все чаще и чаще новые жилые массивы или даже целые районы предназначаются для семей, находящихся на определенной стадии «жизненного цикла» или профессиональной карьеры. Организация жизни в обществе все более стандартизируется, в итоге человеческие контакты на всех уровнях ограничиваются лицами одинакового возраста и положения. Короче говоря, мы начинаем жить в обществе, для которого все более характерной становится не только расовая и классовая сегрегация, но также и возрастная.

Степень подобной сегрегации в американском обществе можно проиллюстрировать большой статьей, помещенной на первой странице еженедельника «Уолл-стрит джорнэл». Заголовок статьи гласит: «Детская площадка для гольфа: только для детей!» Мы узнаем, насколько выгоден для всех любителей гольфа тот факт, что существуют специальные детские площадки: это уменьшает переполненность частных и общественных спортивных комплексов, дети повышают свой класс игры, поскольку «они играют больше». Родители в восторге. Вот что говорит один из них: «Как только мы сюда приезжаем, мы избавляемся от наших троих детишек; они играют на своем маленьком поле, а мы на большом. В нашей семье по-настоящему любят гольф».