Держись от меня подальше - Рида Сукре

способностях, его плечи опустились, взгляд поник, но тревога засела в его глазах прочно. А ещё, мне показалось наверное, но там, в зрачках, я заметила отблеск тёмной тучи, которая нависла над моей головой, потрясая своими габаритами. Я тут же принялась смотреть, есть ли она в реальности, но кроме розового абажура, одиноко отсвечивающего стеклянной лампочкой, ничего не обнаружила, зато панический ржач прекратила и стала втолковывать братику, что сестрёнка меня на самом деле не била.

Разговор затянулся надолго, Соня меня выручать не торопилась — она беззаботно бултыхалась в ванной, дядя храпел у себя в комнате, о наличии в квартире Егора и папы я сомневалась — уж они, услышав устроенный мной и Стасиком дуэтный балаган, пришли бы на помощь, так что задача была свалена на мои хрупкие женские, даже подростковые с виду, плечики.

Но меня спас звонок. Трепыхающиеся под одеялом звуки саксофона, которые издавал мой мобильник, положили конец нашей распре, и Стасик, подслушав, что я ухожу к Лесе, ушаркал восвояси с пренедовольнейшим видом, что-то бурча себе под нос про «дефматч и жёсткий анал» (я очень надеюсь, что ослышалась!), который он собирался кому-то устроить. Он ускакал и занял боевую позицию на входе в ванную, чтобы не упустить сестричку, и не теряя времени, стал сразу нудить под дверью.

Я воспользовалась случаем, быстренько оделась в свои старые вещички (Сонину одежонку запихала ногой под кровать, предварительно обнюхав, запашок был ещё тот), забежала на кухню, стянула из холодильника кусок сыра, ополоснула лицо, обулась, зажевала арбузную жвачку и выбежала в подъезд. Там кое-как у окна нанесла грим и побежала на остановку. То есть медленно побрела, потому что тон подруги предвещал ураган, а мне в эту атмосферную стихию попадать ой-как не хотелось. Таким образом и такси я вызывать не стала, чтобы потянуть время.

На выходе из подъезда со скамеечного форума на меня косились Сера и Грипп. Их вроде только вчера забрали в больничку, а они уже здесь сидят и треплются вместе с Афанасьевной, бабулькой с золотым зубом и мистической внешностью, с соседнего двора. Кажется, они рассказывали ей о вчерашних происшествиях, причём приукрасив всё до фантастических размеров. Увидев меня, они тут же заглохли, как два стареньких трактора, обнаруживших практически на подъезде к сараю, что оба стыренных у колхоза снопа сена растрепались по дороге. Афанасьевна же стала прожигать меня своими чёрными как смоль глазами. Почему-то её взгляда я всегда боялась, она будто всю душу наизнанку выворачивала и читала, что же написано на скрижалях моего бытия. Но никогда не говорила, что именно. К тому же, к её исконной внешности гадалки, с коей я её ассоциировала, способность видеть нутро человека очень вязалась. Да и цветастый платок, в который она куталась не по погоде, дорисовывал образ.

Прекратив откровенно пялиться на неё, я уже собиралась смыться, как вдруг ощутила острую вину из-за Феоклиста. Нет, я не оправдывала его хамского поведения, но уже давно простила, он ведь всё своё юношество провёл, скитаясь по казематам, страдал воздержанием и девушки в его кругу общения отсутствовали, вот он и не наловчился быть интеллигентным, как Оливер, например, или хотя бы как Шер. Нет, сейчас не время думать о том, какое он динамо. Сейчас на повестке дня — Фео.

— Извините, — обратилась я ко всем старушкам сразу, чтобы не обделить ни одну, — а как состояние Феоклиста?

Сера тут же приняла боевой вид, а Грипп — затравленный. Афанасьевна же никаких ни тело-, ни мимико-движений не сделала, лишь её черные волосы, торчащие из-под платка, трепал немного лёгкий ветерок.

— А что тебе, убивица, надо? — вкрадчиво поинтересовалась Серафима.

— То есть «убивица»? — я побледнела и готова была грохнуться в обморок. — Он что… умер?

— Типун тебе на язык, — хором обрадовали меня Сера и Грипп.

— Ох, прям гора с плеч, — обрадовалась я, плюхаясь на скамью к бабушкам — меня ноги не держали от пережитой секунды потрясения, а распластаться на асфальте я ещё не была готова.

— Ты убить хотела, моего драгоценного внучка, да? — прямо на ухо прошипела мне Агриппина.

— Н-нет, — мой радостный настрой как ветром сдуло.

— Хотела-хотела, это у тебя в крови! — знающе опровергла Сера.

— Нет, конечно!

— Молчать, когда взрослые говорят, — вновь осадила меня воинственная сероводородная бомба.

— Вот-вот, — поддержала её Агриппина.

— Смерть — есть зло, — вновь взяла речь Сера. — А убийство — есть первородное зло, — ой, не знала, что она такой философ. — А ты — отродье Каина!

Мне сразу поплохело. Даже возражать сил не было.

— Да-да, — вновь вставила свои бесценные пять копеек Агриппина. — Ты посягнула на святое!

Лишь Афанасьевна не вмешивалась в разговор и сверлила меня глазками-буравчиками. Ей бы ещё трубку в руку — её вид приобрёл бы ещё более мистические нотки.

— Он теперь твой жених, — огорошила меня Сера.

— Что? — я чуть со скамьи не свалилась, но бабульки держали крепко, с обеих сторон.

— Что? — одновременно со мной вскричала Грипп, лопая мою барабанную перепонку.

— Да тихо ты, пенсионерина, — шикнула на неё Серафима. — У неё отец бизнесмен, а дядя тоже чёй-то там зарабатывает.

— В партийной газете он работает. Статьи пишет про светлое будущее, — поправила Агриппина, у которой в голове уже заработал счётный механизм. Она довольно подмигнула подруге, ну, как сказать, подмигнула: изобразила на своём лице прогрессирующий нервный тик, а другая её поддержала, подняв вверх костлявый палец.

— Бабуш-шки, — попыталась я вставить слово и отговорить их от безумной идеи, но мне не дали.

— Молчи, проклятущая бестия. Тебя в семью пустить хотят, не брыкайся!

Агриппина кивнула.

— Но я не хочу замуж!

— Загугли! — проорала мне на ухо Сера и моя вторая барабанная перепонка тоже лопнула.

— А чёт это такое? — шёпотом, перегнувшись за мою спину, осведомилась Грипп у всезнающей подружки.

— Это у молодёжи значит «иди на три буквы», — также шёпотом пояснила та.

— Что за три буквы?

— Заветные. Далёкие. Ну, куда посылают.

— В рай? Это заветные… Но её надо в ад!

— Да не рай, а на @Нецензурная речь@! — взбеленилась Сера, а Грипп и я покраснели. — В общем, деточка, замуж мы тебя берём. Феоклистик рад будет…

Серафима потёрла руки, а Агриппина запричитала:

— Феоклистик-то у меня с характером…

— И не таких ломали, — успокоила её Серафима.

Я сидела ни жива, ни мертва, а старухи одаривали меня недобрыми взглядами, требуя хоть этой моральной компенсации. Я стала кидать умоляющие взгляды на Афанасьевну.

Та их игнорировала, но вскоре неожиданно молодым красивым голосом попросила «прекратить балаган».

Кажется, подружницы-бабульки тоже её побаивались, так что отцепились от меня, а