Рука на плече - Лижия Теллес

— Если я понадоблюсь, пусть сеньор нажмет на звонок, — говорит банщик, открывая дверь и пропуская очередного клиента. Тот входит, ступая твердо и величественно. — Не слишком сильно? Прошу, полотенце сеньора.

Он оборачивается ко мне: достаточно? Я надеваю шлепанцы и запахиваю халат. Промокаю глаза. Лицо.

— Да, достаточно.

Банщик подходит ближе. Меня разбирает смех: я, вероятно, весь вытек в этой сауне, только синие пятна глаз держатся на поверхности. Ах, Марина! Ты тоже улыбаешься, ты права, сколько раз я уже все это обещал, сколько было планов! Преданность. Дисциплина и одиночество, помнишь? Настоящее извержение слов, уйма намерений. Будущего нет, и не станем говорить о том, чего нет. Есть настоящее. Только настоящее. И только за него я отвечаю.

— Ну как? — спрашивает банщик, ведя меня по коридору в раздевалку.

Я улыбаюсь, глядя на его огромные ступни, и отвечаю, что, пожалуй, я несколько ослаб, но зато совершенно чист.

Перед зеленым балом

Перевод М. Волковой

Мимо проехала бело-голубая карнавальная повозка с участниками празднества, одетыми в костюмы Людовика XV. Из-под пудреного пирамидального парика знаменосца свисали длинные пряди, его атласный шлейф волочился по пыльному асфальту. Негр возле барабана отвесил глубокий поклон двум женщинам в окне и поплыл дальше в своей треуголке и ритмично колыхающемся, пропитанном потом плаще.

— Это ты ему понравилась, — проговорила молодая девушка, оборачиваясь к женщине рядом, которая все еще хлопала в ладоши. — Видела, как шикарно поклонился?

Негритянка усмехнулась:

— Лучше моего парня все равно никого нет, на мой вкус по крайней мере. Он, чует мое сердце, уже вернулся, мы договорились в десять на углу. Если опоздаю, заберет в голову невесть что, и тогда все, не будет мне никакого карнавала.

Девушка схватила ее за руку и потащила к ночному столику. В комнате царил хаос, как будто по ней прошел вор, выдергивая на ходу все ящики из шкафов и комодов.

— Я ничего не успеваю, Лу! Эта пьеретта… я с ней с ума сойду! Подожди, помоги мне немного.

— Так ты еще не кончила?

Усевшись на кровать, девушка разложила на коленях зеленую юбку. На девушке было зеленое бикини и зеленые кружевные чулки.

— Осталось только приклеить все это, видишь, вот… Я изобрела тут нечто немыслимое.

Негритянка подошла и села рядом, пригладив рукой свое шелковое блестящее кимоно. В ее курчавые волосы была воткнута красная бумажная хризантема.

— Раймундо уже, наверное, пришел. Он становится бешеным, если я опаздываю. Мы договорились идти смотреть шествие, сегодня я хочу увидеть все повозки до одной.

— Подожди, успеешь, — прервала ее девушка. Она откинула с глаз прядь волос и подняла упавший абажур. — Не знаю, как это я так проволынила.

— Но я не могу пропустить шествие, Татиза, понимаешь? Что угодно, только не это!

— А кто говорит, что ты его пропустишь?

Негритянка сунула палец в банку с клеем, а потом осторожно опустила его в тарелку, полную блесток. Затем она поднесла руку к юбке и начала приклеивать к ней блестку за блесткой, создавая какое-то неведомое созвездие. Наклонившись, она подняла с пола упавшую блестку, осторожно намазала ее клеем и тоже приложила к юбке, слегка прижимая, чтобы закрепить.

— И это что, по всей юбке так надо?..

— Не стони, пожалуйста! Я думала, успею, не бросать же теперь на полдороге, неужели не ясно? Ты только помоги мне прикрепить блестки, минутное дело, видишь, я даже уже покрасилась, как тебе моя физиономия? Ты так ничего и не сказала, нахалка такая! А?.. Ну что?

Женщина улыбнулась.

— Очень красиво. С этими зелеными волосами ты прямо как хризантема. Только зеленые ногти — это уж, по-моему, чересчур.

Девушка резко вскинула голову, глубоко вдохнула воздух и тыльной стороной руки провела по раскрасневшемуся лицу.

— Ногти как раз и задают тон, тупица ты этакая. Бал называется зеленым, значит, и костюмы должны быть зелеными, и все должно быть зеленым. И нечего меня разглядывать, работай, можешь разговаривать, только не останавливайся. Нам осталось еще больше половины, Лу!

— Я очки забыла, без очков плохо видно.

— Неважно. — Девушка отерла платком стекавший по пальцу клей. — Прикрепляй как попало, в такой толчее все равно никто не разберет. Нет, я с ума сойду от этой жары, я больше не выдержу, у меня такое ощущение, будто я вся исхожу жидкостью, как ты только терпишь? Зверская жара!

Женщина пыталась водрузить на место хризантему, которая сползла ей на шею. Она нахмурила лоб и понизила голос:

— Я была там.

— И что?

— Он умирает.

По улице, отчаянно сигналя, прогрохотал автомобиль. Несколько мальчишек, отбивая такт палкой по железной сковороде, заорали: «А у короля корона ни золотая, ни серебряная…»

— Меня как будто в печку сунули, — простонала девушка, раздувая ноздри, на которых блестели капельки пота. — Если бы я знала, что будет такая жара, придумала бы костюм полегче.

— Еще полегче? Да ты и так почти голая, Татиза. Я собиралась надеть свой гавайский костюм, Так и то Раймундо взбеленился — там часть бедра была видна. А ты в таком виде…

Кончиком ногтя Татиза поддела блестку, приклеившуюся к чулку, прилепила ее в центр маленького созвездия на подоле юбки и начала сосредоточенно счищать с колена засохшую каплю. Рассеянно обвела вокруг себя взглядом, ни на чем не останавливаясь. И мрачно проговорила:

— Ты так считаешь?

— Что я считаю?

— Что он умирает?

— А, это да. Эти дела я знаю, навидалась, знаю, как бывает. Эту ночь он не переживет.

— Но ты уже однажды ошиблась, помнишь? Сказала, что он при смерти, умрет с минуты на минуту… А он на следующий день молока попросил, такой радостный.

— Радостный? — изумленно воскликнула служанка и почмокала фиолетово-красными губами. — Во-первых, я не говорила, что он умрет, я сказала, что он очень плох, — вот что я тогда сказала. Но сегодня все иначе, Татиза. Я только заглянула в дверь, мне даже не надо было входить, чтобы понять, что он умирает.

— Но когда я там была, он спал, и так спокойно, Лу.

— Это не сон. Это другое.

Отшвырнув юбку, девушка резко поднялась. Подошла к столу, взяла бутылку виски и принялась отыскивать рюмку среди беспорядочно разбросанных флаконов и ящиков. Она оказалась под пуховкой от пудры. Девушка подула внутрь, выдувая со дна рисовую пыль, и выпила всю стопку большими глотками, не разжимая зубов. Выдохнула через рот и протянула бутылку негритянке:

— Хочешь?

— Я уже выпила много пива, не хочу мешать.

Девушка налила в рюмку еще виски.

— Моя краска еще не потекла? Посмотри на веках, зелень не смазалась? В жизни так не потела, у меня как будто вся кровь кипит.

— Ты слишком много выпила. И еще эта беготня… Не понимаю, зачем столько блесток, в толчее они все равно все отлетят. А главное, я не могу больше сидеть, как подумаю о Раймундо, там, на углу…

— Ты жуткая зануда, Лу! Заладила одно и то же: Раймундо да Раймундо! Он что, не может подождать, этот тип?

Женщина не ответила. Рассеянно улыбаясь, она прислушивалась к доносившейся издалека музыке и фальцетом подпевала: «И она зарыдала… и она зарыдала…»

— На прошлом карнавале я попала в группу «бродяг», повеселилась от души. Так танцевала, что даже каблуки сбила.

— А я в это время загибалась от гриппа, помнишь? Но на этот раз я уж свое возьму.

— А отец как же?

Девушка медленно отерла платком белесые от клея кончики пальцев. Глотнула еще виски. И снова запустила палец в банку с клеем.

— А ты чего хочешь? Чтобы я сидела здесь и заливалась слезами? Этого ты хочешь? Чтобы я посыпала голову пеплом, встала на колени и молилась, тебе этого надо? — Она пристально глядела на кончик пальца, покрытый блестками. На юбке поблескивал брошенный наперсток. — Что я могу сделать? Что я, бог, что ли? Чем я виновата, если ему хуже?

— Я и не говорю, что ты виновата, Татиза. Упаси бог, отец твой, не мой. Делай, как считаешь нужным.

— Но ты все время твердишь, что он умирает!

— Так он действительно умирает.

— Ничего подобного! Я тоже заглядывала туда, он спит, умирающие так не спят.

— Ну, значит, не умирает.

Девушка подошла к окну и подняла лицо к фиолетовому небу. На тротуаре группа мальчишек поливала друг друга водой из пластиковых тюбиков. Мимо прошел мужчина, одетый женщиной, неестественно выворачивая ноги в туфлях на высоченных каблуках. Мальчишки бросили игру и засвистели ему вслед. Один из них, постарше, бросился за мужчиной, выкрикивая: «Пойдем со мной, красотка, пойдем со мной!» Девушка равнодушно наблюдала сцену. Потом рывком подтянула чулки, резинками прикрепленные к трусикам.

— Я вся в поту, как загнанная лошадь. Если бы не краска, я бы сейчас влезла под душ, что за идиотизм краситься раньше времени.