Пока «ГРОМ» не грянул. На Берлин в 1941 году - Игорь Градов

Мужчина вышел из лифта и направился к квартире N25. Краух следил за ним с площадки третьего этажа. Незнакомец снял шляпу, не спеша причесался и поправил галстук. На вид ему было лет тридцать пять-сорок. Красивое, мужественное лицо, волевой подбородок, стрижка "ежиком". Довольно высокий, подтянутый. Такие должны нравиться женщинам, подумал Вилли. Манера держаться и осанка безошибочно выдавали в нем кадрового военного.

Гость нажал кнопку звонка. Дверь тут же распахнулась и на пороге показалась Гертруда – в китайском шелковом халате с красными и желтыми драконами. Мужчина протянул ей цветы и что-то сказал по-немецки. Слов не было слышно, однако Гертруда явно обрадовалась. Гость, видимо, был желанным и давно ожидаемым. Дверь квартиры захлопнулась.

Краух сразу же отправил Шеера в управление – найти незнакомца в картотеке. В том, что это был кто-то из дипломатов, Вилли не сомневался. Он уловил легкий акцент, с которым разговаривал мужчина. А если он еще и военный (что почти наверняка), то задача упрощалась. Штурмбанфюрер приказал двум агентам ждать внизу, а сам занял позицию на площадке пятого этажа. Таким образом он мог следить за квартирой.

Внизу хлопнула дверь – еще кто-то вошел в подъезд и стал подниматься по лестнице. Краух осторожно заглянул в пролет. Это был явно не житель дома – иначе воспользовался бы лифтом. Вошедший добрался до третьего этажа и остановился. "Кто это? – подумал штурмбанфюрере. – Человек Гиммлера? Нет, они всегда ходят парами. Абверовец? Маловероятно, Гертруда не представляет для них интереса. Случайный прохожий?" Вилли наклонился, чтобы лучше рассмотреть новое действующее лицо. И чуть не вскрикнул от неожиданности – по площадке разгуливал его старый знакомый, Шмаков. "Он-то что здесь делает? – пронеслось в голове у Крауха. – Следит за Зеленцовым или тоже собрался к Райх в гости? Вот было бы забавно…"

Прошел час. Положение в подъезде не изменилось. Краух торчал на пятом этаже, Шмаков – на третьем, Рейман и Граушвальц перебрались в кафе: нельзя же весь вечер чинить проводку. "Для полного комплекта не хватает еще людей Гиммлера", – подумал Вилли, закуривая очередную сигарету.

Стрелки часов приближались к девяти. Дверь квартиры открылась, на пороге появился незнакомец. Он по-немецки попрощался с Гертрудой и вызвал лифт. И сразу все пришло в движение. Шмаков устремился к выходу, Краух – за ним.

Со стороны это выглядело, наверное, забавно – пятеро мужичин идут один за другим по улице. Впереди – незнакомец, за ним – Шмаков, дальше – штурмбанфюрер и его люди. К счастью, народу было еще много, и Краух мог спокойно вести наблюдение. Дошли до подземки. Тут пришлось разделиться: Вилли отправился за гостем (надо же было выяснить, кто он такой), а два его агента – за Шмаковым. Русский интересовал Вилли гораздо меньше, чем таинственный посетитель Райх. Внутреннее чувство подсказывало ему, что он важен и одновременно очень опасен.

Берлин

28 мая 1941 года

Принцальбертштрассе

Мюллер крепко потер ладонью затылок – кажется, опять поднялось давление. Это происходило всякий раз, когда менялась погода или приходилось принимать сложные решения. Сейчас было и то, и другое. Группенфюрер посмотрел на сидевшего напротив него Крауха и спросил:

– Вы уверены, что это был полковник Зеленцов?

– Да. Я и мои люди опознали его по фотографиям, хранящимся в нашей картотеке. Ошибки быть не может: Петр Михайлович Зеленцов, 37 лет, полковник, заместитель советского военного атташе.

– И за ним следил Шмаков?

– Да, у меня сложилось именно такое впечатление.

Мюллер еще раз потер затылок, налил в стакан воды, не спеша выпил. Потом взял со стола фотографии и стал их внимательно разглядывать.

– А этот Зеленцов – красивый мужчина. Не будь он русским, я бы принял его за шведа – скандинавский тип лица. Ладно, это к делу не относится. Скажите, Шмаков вас заметил?

– Нет, он стоял на площадке внизу и видеть меня не мог.

– А ваших агентов?

– Тоже, они сидели в кафе.

– Хорошо, будем считать, что Шмаков ничего не заметил. Как вы думаете, почему он следил за Зеленцовым?

– Может быть, русские подозревают его в предательстве?

– Может быть… Но как объяснить встречу Шмакова с Райх в музее?

– А что она сама говорит?

– Что встречалась с нашим агентом и передала очередное сообщение.

– А почему именно в музее?

– Гертруда всегда назначает встречи в тех местах, где нет поклонников. В самом деле, кто подумает, что королева экрана ходит в музей, да еще с утра? Исключено! Вот Гертруда этим и пользуется. Кстати, я всегда говорил, что она очень умная женщина. Райх, как обычно, встретилась с нашей сотрудницей, отдала отчет и получила деньги. Да-да, штурмбанфюрер, не удивляйтесь, мы платим Гертруде, и немало. Жизнь актрисы – сплошные расходы, одни платья, туфли и шляпки чего стоят! Особенно если заказывать их в Париже. А еще нужен свой парикмахер, массажист, портниха, горничная, кухарка, шофер. Всех не перечислить! Гиммлер – довольно скупой любовник, деньгами ее не балует – дарит иногда драгоценные безделушки из конфискованных у ювелиров-евреев. Поэтому Райх всегда нужны деньги. Мы ей платим, а взамен получаем информацию. Вот так, штурмбанфюрер. Впрочем, я отвлекся. Вы что-то хотели спросить?

– Не заметила ли ваша сотрудница контакта между Райх и Шмаковым?

– Мы уже задавали ей этот вопрос. Нет, не заметила. Боле того, она уверена, что Гертруда сразу после получения денег направилась к выходу.

– Она за ней не проследила?

– Нет, приказа не было.

– Значит, появление Шмакова в музее – чистая случайность?

– Я не верю в случайности, штурмбанфюрер, тем более такие. Поэтому продолжайте наблюдение за Шмаковым, только, ради бога, осторожно, чтобы не спровоцировать дипломатического скандала. Мы сейчас дружим с русскими, и я не хочу выяснять отношения с ведомством господина Риббентропа.

– За Райх тоже следить?

– Нет, о ней позаботятся другие. Беспокоить ее не будем – жена цезаря, как говорится, вне подозрений. И хотя она не жена, а только любовница, да и рейхсфюрер, прямо сажем, не цезарь, но все же… Райх – наше национальное достояние, гордость германского кинематографа. И мой лучший осведомитель, между прочим. Поэтому будем соблюдать тактичность. Без нужды, Краух, не приближайтесь к ее дому и не попадайте в поле зрения охраны рейхсфюрера. Всего хорошего, отчет пришлете завтра.

Вилли понял, что разговор окончен. Он отдал честь и покинул кабинет. Мюллер еще раз перебрал фотографии, лежащие на столе, открыл сейф и достал из него тоненькую папку. Бегло пролистал документы и добавил к ним снимки Зеленцова, а также донесения агентов. Затем положил папку на место и запер сейф. И только после этого вызвал к себе секретаря и попросил заварить чай покрепче. Все-таки погода действительно менялась…

Швейцария

28 мая 1941 года

Берн

Анна Горн ждала Карла Остермана. Они должны были встретиться в маленьком кафе недалеко от зоосада – в том самом месте, где когда-то познакомились.

Как давно, кажется, это было, хотя прошло всего полгода… Когда Карл оказался возле ее столика, скучная, однообразная жизнь секретарши английского посольства преобразилось. Анна поняла, что ничего более волнительного и прекрасного, чем любовь Карла, у нее не никогда будет. Хотя можно ли назвать их отношения любовью? Ведь полковник любил ее в обмен на сотрудничество, по существу – за предательство родины…

"Ну и пусть, – подумала Горн, – зато я получила то, что хотела. И это самое главное". Она посмотрела на часы – Карл опаздывал, это не было похоже на него. На свидания он приходил, как на работу, минута в минуту (сказывалась немецкая пунктуальность).

В дверях кафе показался молодой, элегантно одетый мужчина. Анна тут же узнала помощника английского посла Кристофера Лонга. "Вот черт, – выругалась она про себя, – как некстати. Не хватало еще, чтобы он застал меня с Карлом". Кристофер между тем приветливо помахал рукой и подошел к столику.

– Добрый день, Анна, – поздоровался он, – как хорошо, что я вас встретил. Разрешите присесть?

Горн кисло улыбнулась и кивнула головой – отказ показался бы весьма странным.

– Какой прекрасный день! – начал светскую беседу помощник посла. – Вы не находите?

– Да, день действительно чудесный, – отозвалась Анна и украдкой посмотрела на часы. – Погода просто великолепная.

– Ждете кого-нибудь? – поинтересовался Лонг.

– Да, одну знакомую, – начала сочинять Горн, – она прибыла из Лондона и обещала передать письма от родных. Вы же знаете, как долго идет сейчас почта…

– Что делать, война, – вздохнул Лонг и добавил: – Если не возражаете, я подожду вместе с вами. Мне тоже хотелось бы услышать новости с родины. Поверите ли, всего год не был в Англии, а страшно соскучился. Может быть, ваша знакомая знает и моих родственников или друзей? Как ее зовут?