Весенние ветры - Ольга Романовская

— Не сердись, не сердись, милая, просто у меня сейчас нет настроения, — маг попытался поцеловать ее, но девушка не дала. — Зара, ну неужели для тебя это так важно?

— Мне нужны доказательства твоей любви.

— Разве это доказательство? Зара, ты не путаешь страсть и любовь? Успокойся, ты устала, перенервничала… Кстати, поздравляю с официальным окончанием школы! Мне нужно тебе что-то подарить…

— Себя, — буркнула Зара, пресекая все его попытки обнять себя.

Меллон тяжело вздохнул, покосился на часы и оставил ее в покое. Лег на другой край постели и сделал вид, что спит, но девушка-то прекрасно знала, что он наблюдает за ней.

Лечь рядом, прижаться, согреть дыханием мочки его ушей? Но ведь он оттолкнул ее, отверг без всяких разумных объяснений, хотя за минуту до этого хотел. Более того, соблазнял, раздевал, ласкал, вызвав в ней ответное желание. И подло надсмеялся над порывом ее чувств.

И она свернулась калачиком на другой стороне кровати.

Когда Зара проснулась, Меллона уже не было. На прикроватном столике, придавленная колье, лежала записка: 'Я знаю, ты сердишься, но я поступил правильно. Поверь, мне было нелегко'.

Нелегко ему было! Девушка в ярости смяла бумажку и бросила ее на пол. Да он издевался над ней, подло обманул — а теперь оправдывается, прикрываясь добродетелью. И угораздило же ее влюбиться в такую скотину!

Быстро приведя себя в порядок и снова облачившись в бальное платье — другого-то у нее не было, все вещи во дворце Рандрина остались, — Зара поспешила покинуть спальню Меллона. Разумеется, не могло быть и речи, чтобы показаться на глаза слугам, поэтому пришлось обойтись без завтрака и воспользоваться телепортом. На этот раз он перенес ее не абы куда, а к порогу дома Мавери. Понадеявшись, что счастливая семейная пара уже встала, а не нежится в постели в объятиях друг друга, девушка позвонила в колокольчик. Она была частым гостем этого уютного домика, поэтому служанка без вопросов провела ее в маленькую гостиную — слишком маленькую для урожденной графини Одели.

— Зара, какими судьбами? — улыбаясь, к ней в пеньюаре вышла Бланш. Вот у кого с мужчинами все хорошо, небось, ее муж так подло с ней сегодня не обошелся.

— Из дома ушла. Слушай, Бланш, можно я с вами позавтракаю? И, если нетрудно, не могла бы ты дать мне что-то из одежды, а то как-то неудобно разгуливать по улицам в бальном платье.

— Конечно, какие вопросы, дорогая!

Сеньора Мавери увлекла ее в гардеробную, примыкавшую к супружеской спальне, и распахнула перед ней шкаф:

— Выбирай!

— А Авест где? — девушка смущенно покосилась на дверь в спальню.

— На службу ушел, мы с тобой вдвоем позавтракаем. Так ведь даже лучше, правда?

Зара кивнула и окинула взглядом наряды подруги. Выбрав подходящий, она переоделась и вслед за Бланш прошла в столовую, где с трудом (мешала обида и клокочущая злость) проглотила завтрак.

Они сидели в гостиной и обсуждали события прошлого дня (разумеется, о фиаско с Меллоном девушка умолчала), когда служанка подала Заре записку. Она оказалась от Элены. Секретарь отца просила ее зайти и забрать доставленное на ее имя письмо.

— Советника нет на месте, — писала она, — а посыльный утверждает, что это срочно. Сеньорита Апполина Рандрин любезно сообщила, что Вы можете быть у сеньоры Мавери, надеюсь, что моя записка найдет Вас там, а то, право, я не знаю, что делать с этим настырным мальчишкой!

Что ж, срочно, так срочно, тем более, сейчас ей не грозит встретиться в приемной с отцом — у него заседание Совета.

В этот раз она не воспользовалась ненавистным телепортом — все-таки не ладится у нее с ними, оба раза сильные эмоции, наверное, помогли, на ее способности эмоции по-своему действуют, становятся катализатором — и отправилась во Дворец заседаний пешком. Пройтись даже полезно — успокаивает нервы.

Прислушиваясь к мерной дроби каблучков по мостовой, девушка раздумывала над тем, как ей быть дальше. Допустим, она временно поселится у Мавери или, даже лучше, у Одели — нечего стеснять подругу, им и так тесновато после просторов графского особняка, пошлет кого-нибудь за своими вещами, сходит к Граппу, попросит подыскать ей место в каком-нибудь городке… Стоп, никаких годков, она, что, просто так, только потому, что ее отец оказался сволочью (собственно, судя по его прошлому, он всегда ей был), откажется от главной мечты своей жизни? Ну уж нет, Рэнальд Рандрин, она никуда не уедет, Айши — и ее город тоже, ничего, вполне найдется место и для двоих. К Граппу сходить нужно, но вовсе не за назначением, а за советом: может, он знает, не требуется ли муниципалитету или какому-то департаменту новоиспеченный выпускник с ее знаниями. Разумеется, работа не будет такой престижной, чем та, что подыскал ей двуличный герцог, зато Зара останется в столице. Если есть мозги, всегда можно выслужиться, тем более, у нее тоже есть кое-какие связи, знакомые в высшем обществе.

Придется иногда видеть Рандрина? Что ж, будет относиться, как он к ней — как к чужому человеку. Ничего, от реверанса ноги не отвалятся, да и шея от поклона не заболит. Да и вряд ли они будут часто встречаться, разве что на каком-то приеме. Станет невмоготу — всегда можно уйти.

Итак, она найдет работу, снимет комнатку, заживет своей собственной жизнью. И фамильные драгоценности вернет — она не имеет к ним никакого отношения. Пожалуй, последнее платье тоже. Так, что еще он дарил? Все-все вернет, чтобы герцог С'Эте не думал, что ей что-то от него нужно. И фамилию… Нет, переделывать свидетельство о рождении девушка не будет, но для всех снова станет Зарой Эзита. Не хочет она иметь ничего общего с этим человеком, пусть даже все опять начнут смотреть сверху вниз.

На душе было гадко, будто в дождливый ноябрьский день, когда воздух, казалось, пропитан тоской и неприкаянным одиночеством. Масла в огонь подливало поведение Меллона — еще один мерзавец. Видимо, природа мужчин одинакова, они умеют только пользоваться, обманывать и притворятся.

Не реагируя на приветствия, Зара быстрым шагом миновала все дворы Дворца заседаний, поднялась по главной лестнице и направилась к приемной отца. Солнечные лучи ласкали ее лицо, шею, руки, но девушка не замечала их ласк; синие глаза были наполнены кристаллами льда, такими острыми, что, соприкоснувшись с ними глазами, можно было нечаянно пораниться.

Толкнув дверь и думая только о том, как поскорее покончить со всем этим, перелистнуть очередную страницу в книге жизни, она направилась к проводившей ревизию в письменном столе Элене.

— Ну, что за письмо? — Зара знала, что груба, но ничего не могла с собой поделать.