Русский Париж - Вадим Бурлак

Со второй половины XVIII века подданные Российской империи стали посещать Париж не только по долгу службы или для учебы в университете. Любознательные аристократы ринулись во Францию за новыми впечатлениями. Драма, балет, живопись, музыка, модные наряды, французская кухня, вина, ювелирные изделия — все это притягивало состоятельных русских.

Многие из них еще до поездки неплохо владели французским, читали романы и журналы, выписанные из Парижа.

В этот же период к берегам Сены потянулись из Российской империи люди с «особой миссией».

Преобразование столицы

Людовик XV не раз заявлял приближенным, что лучшим памятником для монарха являются военные победы и строительство. Поразить иностранцев великолепием столицы — значит заставить задуматься: стоит ли враждовать с этой страной, — считал он.

Французский историк Иван Комбо о Париже второй половины XVIII века писал: «В 1773 г. строится Военная школа (архитектор Анж-Жак Габриель), о которой мечтала мадам де Помпадур, два года спустя — Хирургическая школа (архитектор Жак Гондуен)…

Строительство Пантеона (бывшая церковь Сен-Женевьев) заняло почти всю вторую половину XVIII в…

Одновременно город продолжает развиваться в западном направлении. Расширяется квартал Руль, продолжается прокладка через лес Елисейских полей от Рон-Пуэн (Круглая площадь) до площади Этуаль (Звезды), а затем и до Сены. За городскими границами, разделением на собственно город и его пригороды зорко следят королевские власти, по-прежнему опасающиеся беспорядочной застройки и роста численности парижского населения».

Как отмечал Комбо, во времена Людовика XV улицы Парижа тоже существенно преображаются: «Отныне их название и номер каждого здания указывают на специальных табличках, сделанных из жести или камня. Лейтенанты полиции (Аржансон, Сартин, Ленуар) определяют приоритеты: гигиена, безопасность, совершенствование городского движения. В последние десятилетия века улицы начинают освещаться масляными фонарями.

Паровые насосы Гро Кайю и Шайо, построенные Водной компанией банкирского дома Перье (1777), способствуют улучшению распределения питьевой воды, а также водоснабжению городских бань. Благодаря изобретению Николя Соважа и Блеза Паскаля появляется новый конный транспорт (фиакры, кареты, кабриолеты). Исчезают портшезы, их место в 1750 г. занимают 10 тыс. наемных экипажей, разъезжающих по всему городу. Увеличение числа пожарных насосов и организация пожарной службы (Королевская пожарная стража) стараниями Антуана Габриеля де Сартина (1729–1801) гарантируют гражданам усиление мер пожарной безопасности…

Чтобы поддерживать санитарию и гигиену, основные городские дороги, в том числе тротуары и мосты, регулярно поливают водой».

В общем, русскому человеку было чему и подивиться, и поучиться в Париже.

«Ветер с Сены приносит опасность»

Императрица Екатерина II любила упоминать, что состоит в переписке с «великими умами» — Вольтером и Дидро. Она читала научные сочинения, стихи и романы, доставленные из Парижа, любила французскую живопись и ювелирные изделия.

Но при этом в своем окружении императрица не раз повторяла, что «ветер с Сены приносит опасность». Больше, чем международная политика и интриги Версаля, революции, ее беспокоили русские масоны, отправлявшиеся в Париж для тайных встреч с французскими единомышленниками.

Стремление быть «просвещенной государыней» не позволяли Екатерине II принимать «должные меры» к своим подданным. Так что какое-то время императрица довольствовалась лишь полученной из Парижа информацией о пребывании там русских масонов и о их встречах с французскими единомышленниками.

Тревожным ветром с берегов Сены государыня Екатерина считала также проживание во Франции «вздорной самозванки», называвшей себя княжной Таракановой. Но эту опасность императрица устранила в 1775 году.

Русские «вольные каменщики», «искатели тайных истин», сторонники «всеобщего равенства» и самоусовершенствования людей, и — самая загадочная женщина XVIII столетия…

Что могло связывать в Париже легендарную княжну Тараканову и русских масонов? Да и была ли эта связь? Точных подтверждений нет.

Проникновение

Что же значит такое масон по-французски?Не иное что другое, вольный каменщик по-русски.Каменщиком зваться Вам, масоны, прилично.Вы беззакония храм мазали отлично…

Эти обличительные анонимные строки относятся к началу правления Екатерины II.

Считается, что масонство проникло в Россию в первой четверти XVIII века не без помощи сподвижников Петра Великого — Лефорта и Гордона. Но документальных свидетельств этому найти не удалось.

В книге «Масонство», изданной в 1914 году, отмечалось, что в России это течение развивалось в три этапа:

Ритуал приема в масонскую ложу. Гравюра XVIII в.

«…а) первоначальный период, когда масонство было у нас исключительно модным явлением, заимствованным с Запада без всякой критики и не носившим на себе почти никаких признаков здравых общественных потребностей. Этот период охватывает собою время от возникновения масонства в России приблизительно до начала царствования Екатерины II.

Далее следует б) второй период, когда масонство являлось в России первой нравственной философией; это период преобладания трех первых степеней «иоановского» или «символического» масонства, простирающийся до начала 80-х годов (XVIII в.).

И, наконец, в) третий период — это время господства у нас «высших степеней»… охватывающее собою 80-е годы вплоть до гибели Екатерининского масонства в девяностых годах».

В России более популярным было не французское, а немецкое масонство. Но все же влияние «вольных каменщиков» с берегов Сены ощущалось.

Прибыв в Париж, русские масоны, как правило, встречались с французскими единомышленниками, даже если принадлежали к разным «орденам» и «ложам».

Известный историк Василий Осипович Ключевский в конце XIX века так отзывался о «галльском проникновении» в «умы и души» русских во времена правления Екатерины II: «Потеряв своего бога, заурядный русский вольтерианец не просто уходил из его храма как человек, ставший в нем лишним, а, подобно взбунтовавшемуся дворовому, норовил перед уходом набуянить, все перебить, исковеркать и перепачкать.

Что еще прискорбнее, многими, если не большинством наших вольнодумцев, вольные мысли почерпались не прямо из источников, — это все-таки задавало бы некоторую работу уму, — а хватались ими с ветра, доходили до них отдельными сплетнями из вторых-третьих рук: какой-нибудь молодой Фирлюшков (петиметр в комедии Екатерины II «Именины госпожи Ворчалкиной»), воротясь из Парижа, проповедовал их доверчивым зевакам-сверстникам, или старый высокочиновный греховодник зазывал молодежь к себе на обеды, чтобы сообщить ей последние, самые свежие полученные из Парижа новости по части атеизма и материализма. Многим русским вольтерианцам Вольтер был известен только по слухам как проповедник безбожия, а из трактатов Руссо до них дошло лишь то, что истинная мудрость — не знает никаких наук».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});