Притворись нашей мамой - Регина Янтарная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В кухню вбегает Алёнка в майке и в шортиках.
– Папочка, – тянет ко мне ручки. – А где мамочка?
–Э-э, – в недоумении смотрю на няню, прошу помощи.
Татьяна гладит Алёну по головке, шепчет:
– Ромашка, мама в командировке. Приедет на Новый год.
– Да нет! – Алёна бьёт няню по руке. – Вторая мама. Понарошку.
Только сейчас понимаю, какая перемена случилась с дочерью. Её длинная чёлка заколота огромной невидимкой. Моему недоумению нет предела – невидимка сделана из чистого белого золота, и на ней красуется приличный бриллиант.
Это шутка такая? Она прививает моей дочери правильный вкус? Как я обеспечу подобные запросы в будущем. Ведь понятно, девочка растёт, хочет быть красивой.
Придётся искать ей богатого жениха… – тяжело вздыхаю. – Птьфу на Злату.
– Золотце – моя мама понарошку. Мы играем, – объясняет мне дочь. А я стою в шоке, и не знаю радоваться мне или плакать.
Сам бы сыграл с этой Златой в какую-нибудь игру.
Ну, Злата! Всю мою жизнь перевернула вверх тормашками. Безумно хочу открутить события последних дней, и вернуться к прежней жизни.
Смотрю в чистые небесные счастливые глаза дочери, и понимаю, что это уже невозможно. Она искала себе маму, она её нашла.
Нервно сжимаю в руках стакан с горячим кофе, смотрю, как дочь уплетает за две щеки сосисочных крабиков с яишенкой.
Вредно есть по утрам сосиски. Но, уже ничего не исправить.
Всё изменилось!
Если бы я мог что-то изменить! Но ситуация неразрешимая. Света с мужем и сыном живут в Америке. Мои родители там же.
Мы с дочерью – россияне, не готовые покинуть Родину.
Нас разделяют километры, и никто, ни Света, ни я не готовы идти на уступки. Бывшая умоляет отдать ей дочь.
Я не против. Если она переедет в соседний дом, тогда отдам. Чтобы у меня была возможность каждый божий день видеть свою любимицу.
Память снова откатывает прошлое на три года назад.
***
Прихожу с работы под утро. Скидываю ботинки, куртку, умываю руки, навостряюсь в спальню к Алёнушке.
Не успеваю дойти до детской. Тёмный силуэт Светы отделяется от стены.
– Стоять, – её ледяная рука ложится мне на грудь. Холод проникает под рубашку.
– Снова будем ругаться? – шепчу я, – пусти к дочери.
– Не пущу! Она и моя дочь. Такой отец ей не нужен!
– Какой? – рычу приглушённо. – Любящий, работающий двадцать четыре на семь?
– Давай сядем и поговорим.
Иду послушным телком в спальню. Жена встаёт у окна, пытаюсь её обнять, но она уворачивается.
– На надо. Сядь.
– Ладно, – мне не нравится её командный тон, но я терплю.
– Меня достала твоя работа, – шипит жена, пытаясь не переходить на крик. – Ни денег, ни тебя.
– Ты снова начинаешь?! – гневно хриплю я. – Ты же всё знала, когда выходила замуж.
– Нет! Не знала! Я-то думала, что ты женишься на мне ради карьеры. Хочешь, чтобы мой папа протолкнул тебя повыше. А ты?
– Что я? Мне нравится служить Родине. Выполнять долг.
– Хватит! – заверещала Света, – давай поговорим нормально, без высокопарных слов о родине, долге. – В конце концов, ты должен мне и дочери, а не гипотетическим чужим людям!
Медленно поднимаюсь, подхожу к женщине, которую ещё вчера любил и боготворил. Сегодня впервые понял, что передо мной другой человек.
Беру её за волосы на затылке, накручиваю себе на руку мягкую прядь. Оттягиваю голову назад, любуюсь красивым перекошенным лицо. Наклоняюсь, впиваюсь в её жаркий рот грубым поцелуем. Раньше ей это нравилось.
Отстраняюсь и с интересом смотрю, как она вытирает рот рукой.
– Противно?
– Да. Мерзко!
– Как давно ты мне изменяешь? – спрашиваю и падаю на кровать. Лежу, смотрю на женщину, которая ещё сегодня утром казалась мне символом женственности и красоты.
Теперь всё это испарилось куда-то.
Сердце разбилось пополам, и я больше ничего не чувствую к ней. Кроме презрения.
Тупит красивые серые глаза, молчит.
– Говори, – мягко прошу я. – А то ещё раз поцелую.
– Мы с тобой разводимся, – смотрит в упор на меня.
Громко смеюсь.
– Ты сошёл с ума? Слышал меня? Мы разводимся.
– Нет вопросов. Но свою дочь я тебе не отдам. Она не будет называть чужого мужика папой, – шиплю яростно.
– Ты не посмеешь…
– Попробуй.
Дочка, разбуженная нашими криками, плачет в детской.
Жена делает шаг к двери, но не успевает. Я её опережаю.
– Не надо. Я сам!
– Тебе надо выспаться, – пищит изменщица.
– Это больше не твоя забота. Кстати, какой он твой любовник? – смеюсь ей в глаза. – Красивый, богатый, и не мент? Верно?
Смотрит на меня с ненавистью. Выплёвывает слова, как будто хочет убить меня:
– Хоккеист!
– О-о! – выхожу за дверь, оставляя жену один на один со своими мыслями.
Зря она так со мной.
***
Два года назад
Демид
– Света, ты предлагаешь мне встретиться с твоим любовником? Совсем охамела?
– Дёмочка, пожалуйста, просто выслушай, – красивая бестия вытирает платком слёзы с напудренной щеки.
Трындец! Даже в патовой для неё ситуации думает о красоте. Впрочем, когда-то я её полюбил именно за это! Гордился, что рядом со мной самая офигительная девушка в мире.
Ничего не мог поделать с собой. Для меня всегда внешняя красота женщины, грация, гармония с интеллектом были важны.
– Во-первых, не называй меня Дёмочкой. Во-вторых, я сказал последнее слово.
– Ты мне мстишь? – плачет бывшая жена, и делает это нарочито громко. Посетители кафе уже оборачиваются на нас.
– О чём ты? Мы говорим о моей дочери.
Светка вскидывает на меня заплаканные серые глаза и шепчет:
– А что, если Алёна не твоя дочь? Тогда ты её отпустишь?
Замираю на мгновение. Сердце неприятно колет в груди. Кровь от мозга приливает к кулакам. Медленно цежу:
– Тогда я тебя убью, а Алёну всё равно оставлю себе.
– Зачем тебе чужой ребёнок? Нагулянный? Она ведь только внешне похожа на тебя.
Света долго роется в сумочке, затем достаёт из неё конверт.
– Что это?
– Результат экспертизы ДНК на отцовство.
Беру конверт в руки, долго кручу его. Спокойно вздыхаю, разрывая бумагу на мелкие кусочки. Бросаю Светке в лицо.
– Я подам в суд на лишение тебя отцовских прав, – шепчет блондинистая тварь и отпивает воды из бокала.
Смотрю на чужого мне человека и не понимаю одного, как я мог любить, боготворить эту дрянь.
Клянусь себе, что больше никогда не позволю влюбиться в красивую женщину. От них одни беды. Самовлюблённые эгоистки! Королевы – самозванки, мечтающие о том, чтобы мужики валялись у них в ногах.
– Наклонись, – требую у Светы. Она послушно выполняет мою команду.
Шепчу ей в ухо:
– Если сделаешь это
