Невеста Северного Волка (СИ) - Черная Снежана Викторовна "Черноснежка"

Священник лишь перекрестился, отпрянув от Яры, как от больной чумой. Он что-то говорил, но девушка его будто и не слышала. Она искала в толпе Вильгельма, натыкалась взглядом на знакомые лица, но любимого среди них найти не могла. Яра нисколько не жалела о том, что променяла свою жизнь на его. Более того, будь у неё ещё один шанс, она бы поступила точно так же. Ведь это и есть истинное чувство, когда ты не задумываясь готов отдать свою жизнь за другого. Но видит Бог, как же ей хотелось увидеть его ещё раз, хотя бы мельком!

«Готова ли ты, Яра Карлайл, покаяться в своих порочных путах с Сатаной и обрести прощение Господа нашего?» —​ достиг её слуха голос священника, который так и не пришёл её исповедать. Сейчас отец Освальд, единственный, кто был в курсе мучающего Яру недуга, хмуро взирал на неё. И не оставалось никаких сомнений в том, что тайна священной исповеди была им предана огласке.

Ответить Яра не успела. Мутно-серое небо над её головой разверзлось, разорвавшись ослепительной молнией. А следом грянул раскатистый гром неимоверной силы, и на землю упали первые капли.

—​ Сжечь ведьму! —​ раздался нетерпеливый крик королевы.

И начался хаос… Ветер превратился в настоящий ураган, снося всё на своём пути. Королева ещё что-то кричала с помоста в стороне, но сила стихии и рёв бросившейся врассыпную толпы заглушили её крики.

Такого Винсдорф ещё не видал! Будто высшие силы вступились за свою подопечную, прикованную цепями к столбу. Отец Освальд сорвал свой нательный крест и, пытаясь защитить себя перед нечистой силой, направил его на вытянутой руке в сторону Яры. Он лишь успел с ужасом заглянуть в абсолютно спокойные зелёный глаза, на дне которых горел бесовский огонь, и это было последним, что он увидел. Сорванные ставни ближайшей лавки просвистели над беснующейся толпой и снесли отцу Освальду голову с плеч.

Толпа взревела ещё больше, и единственными, кто во всём этом столпотворении бросились к Яре были Госслин и граф Карлайл. Не справившись с цепью, Юргенс Карлайл кинулся на поиски ключей, но в тот же миг к столбу подскочила тёмная фигура в плаще. Схватив горящий факел, Мелисандра поднесла его к вязанке ещё не успевшего намокнуть хвороста. Затем ещё к одной и ещё. Сухие дрова вспыхнули мгновенно. Бросив факел на мостовую, Мелисандра в последний раз оглянулась, чтобы насладиться зрелищем: языки пламени лизали босые ноги её сестры, охватив подол её белой рубахи. Но к досаде Мелисандры Яра не кричала от ужаса, она лишь подняла голову к штормовому небу и что-то шептала через поднимающийся столбом дым. В то время как Госслин, обжигая руки, безуспешно пытался порвать толстые звенья цепи.

Мелисандра заскрежетала зубами от злости, но всё же её лицо скривилось в злой ухмылке. А следующий порыв ветра забросил горящие искры и на неё саму, воспламеняя капюшон её накидки вместе с белокурыми волосами.

Глава 14

Яра не могла видеть вторую ослепительную вспышку молнии. Она вообще перестала что-либо видеть, кроме пляшущих языков пламени перед собой. Зато её хорошо было видно северянам. Они ворвались через незапертые ворота в город и достигли дворцовой площади как раз в тот момент, когда молния ударила снова, а жадное пламя целиком захлестнуло рыжую воительницу, прикованную к столбу. Стейн тут же взревел от бессильной злости и с ожесточением вонзил свой меч в спасающего свою жизнь стражника. Они опоздали! Эти жалкие людишки казнили её! За то, что она отпустила его!

Но каково же было удивление северян, когда Яра вышла из пламени, целая и невредимая. А её волосы… Сначала Стэйн решил, что они пылают огнём, и лишь спустя несколько мгновений понял, что они горят… но по-другому. Её волосы будто переливались всеми оттенками красного, целомудренно прикрывая её нагое тело.

Это зрелище приковало к себе взор и его брата. Молодой Волк только сейчас понял, что они со Стэйном пришли сюда за одной и той же женщиной. А также он, наконец, осознал, почему его брат стоял насмерть за саксонскую воительницу и заявил на ту права первым —​ она оказалась их суженой.

# # #

Очнулась Яра под мирное покачивание, лёжа щекой на шершавой доске. С трудом разлепила веки, и, жмурясь от боли в висках, она обессиленно упёрлась лбом в палубу. Сквозь нарастающий гул в ушах Яра определённо слышала чей-то смех. Вот только не могла понять: явь это или же отголоски дурного сна. Ведь всё произошедшее было лишь одним из её кошмаров. Или нет?..

Она будто наблюдала за собой со стороны. Крики людей в дыму, пламя повсюду. И она, нагая, с разорванными путами на запястьях, несла в своих ладонях полыхающий огонь… Соприкасаясь с её кожей, дождевые капли с шипением высыхали, будто падали на раскалённый металл… И словно через пелену дыма и собственной ярости, она увидела обожженное лицо своей сестры… и Вильгельма. Её любимый всё это время был на площади, но не пришёл ей на помощь. Он предпочёл спрятаться и наблюдать за происходящим издали. Всё это вспышкой пронеслось в затуманенном сознании Яры, а следом накатила невиданная доселе злость. Её лицо исказилось в гримасе ярости, а огонь, горящий на её ладонях всполыхнул с новой силой, когда она послала его в Вильгельма… Больше Яра ничего вспомнить не могла.

«Нет, это всего лишь дурной сон», —​ прошептала она и, медленно повернув голову, не смогла сдержать стона отчаяния. Она лежала на палубе драккара, а под противоположным его бортом расположились северяне! Они поглядывали в её сторону и о чём-то тихо между собой переговаривались. Одни жёстко и цинично ей ухмылялись, другие просто смотрели с интересом или же, наоборот, с явным неодобрением. Но все они так или иначе впились в Яру своими взглядами сразу, как только стало ясно —​ саксонская ведьма пришла в себя.

Нет, в этот раз это был не сон и не кошмарное видение, которые мучили её с самого детства. Абсолютная ясность происходящего пробилась сквозь затуманенное сознание и пронзила Яру, словно стрела: случилось самое худшее, что могло с ней произойти!

Но если это не сон, а самая настоящая явь, тогда всё, что тому предшествовало на дворцовой площади, тоже правда?..

Яра поспешно выставила перед собой руки, внимательно всматриваясь в свои ладони —​ ничего. Кожа была в саже и копоти, но абсолютно ничего не напоминало о том неукротимом огне, который рвался из них наружу… Если, конечно, ей это не привиделось. Да и сами руки были будто не её вовсе: ни огрубевшей кожи, ни коротко остриженных ногтей. Кожа ладоней была хоть и грязной, но нежной, как у ребёнка, что означало одно —​ её обладательница никогда в руках не держала ничего тяжелее рамки для вышивания. А это точно не могло иметь с Ярой ничего общего.

Девушка нахмурилась, качнув головой, и на лицо ей тут же упала прядь волос… почему-то ярко-красного цвета. А в бликах заходящего солнца они и вовсе показались ей ярче огня. Яра недоуменно скосила глаза: так и есть —​ под тёмным налётом сажи на её волосах наружу пробивался буйный алый цвет… И она уже не могла понять, что её сейчас пугало больше: язычники в непосредственной близости или же произошедшие с ней странные изменения. Но всё оказалось намного хуже, когда девушка поняла, что под шкурой, которой её кто-то заботливо укрыл, она была абсолютно нагая…

Вцепившись в неё, Яра резко выпрямилась и с разворота врезалась в сидящего рядом с ней северянина. И не кабы какого северянина, а именно того, которого она выпустила из темницы взамен на освобождение Вильгельма. И сейчас в его напряжённом взгляде Яра прочла свой приговор…

Нет, он не улыбался и не злорадствовал, как его соплеменники. Он просто смотрел, внимательно и изучающе, что было для Яры в стократ хуже. 

Глядя в её широко распахнутые от ужаса глаза, Стэйн лишь молча протянул ей бурдюк с водой. И несмотря на то, что девушку действительно мучила жажда, а губы совсем пересохли, она инстинктивно отшатнулась от его руки, будто вместо воды северянин держал в ней ядовитую змею. Попыталась вскочить на ноги, но после долгого бездействия те затекли и не слушались​ —​ подняться получилось лишь с третьей попытки. Поплотнее сомкнув на себе края выделанной шкуры, она обвела безумным взглядом место, в котором находилась: здесь было не менее двух дюжин варваров, отчего драккар казался слишком тесным. Почти все они сидели, подпирая спинами оба борта. Несколько северян стояло на носу судна, а среди них и викинг с пронзительными синими глазами​ —​ Эйнар Молодой Волк —​ именно о нём рассказывал старый Иакин. Проклятый варвар, чей образ являлся ей в кошмарных снах, и которого она могла убить ещё на стене. Могла, но почему-то замешкалась, а её стрела так и не достигла цели.