Песнь надежды - Гейл Линк

– Что случилось? – спросил он вежливо.

– В подкове застрял камень. Я хочу попробовать вытащить его.

– Разрешите, я помогу вам, – с улыбкой предложил Кинсфорд.

Джорджи наблюдала, как мужчина спешивается. О репутации этого человека знал весь Лондон. Внешне обаятельный, он порождал своим обликом двойственные чувства. Может быть, такое впечатление создавалось из-за того, что Кинсфорд буквально раздевал женщин глазами. Сама Джорджи о лицах и фигурах людей судила с позиций художника и довольно часто рассматривала того или иного человека, видя в нем персонаж или деталь для своей будущей работы. Иным взглядом провожал женщин Кинсфорд – ни восхищенным, ни заинтересованным, а скорее, снисходительным и оценивающим.

Кинсфорд вытащил из подковы камень и, как только ему это удалось, Джорджи сказала:

– Если вы поможете мне сесть в седло, я смогу продолжить прогулку. – Девушка видела, что находятся они в очень укромном месте, где никого, кроме них, не было.

– Будет лучше дать вашему животному отдохнуть, – возразил Кинсфорд. – А мы тем временем побеседуем.

– О чем?

Кинсфорд рассмеялся.

– Найти тему несложно. – Он заметил, что Джорджи беспомощно озирается по сторонам, словно ищет путь для спасения. – Вам нечего бояться, – сказал мужчина успокаивающим тоном, отработанным специально для молоденьких девушек. По большому счету, Джорджина Дейсер не отвечала вкусу Кинсфорда; он отдавал предпочтение пышногрудым, маленьким и изящным женщинам-куколкам, Джорджину же находил слишком худой. И все же на безрыбье и рак рыба.

Кинсфорд мрачно усмехнулся. Он был не прочь прибавить к своей коллекции еще одну невинную жертву. А если очень повезет, то, возможно, упадет к его ногам и покров девственности красавицы – леди Джиллиан Фицджеральд Бьюкенен. Конечно, нужно держать ухо востро: ее брат – богатый и влиятельный человек, и связываться с ней – дело рискованное, зато какая ждет награда! В благородных семьях не принято копаться в их грязном белье, поэтому они заплатят за молчание звонкой монетой.

– Я ничего не боюсь, мистер Кинсфорд, – ответила Джорджи, стараясь скрыть беспокойство.

– Пожалуйста, – елейный голос звучал вкрадчиво, – зовите меня Джейсон. – Взяв девушку за руку, он отвел ее от лошадей.

– А вы разрешите мне называть вас просто Джорджина, мисс Дейсер?

– Хорошо, если вам этого хочется, – ответила Джорджи, отодвигаясь.

– В таком случае, я буду звать вас так, – заключил Кинсфорд, приближаясь к девушке.

Она вежливо слушала писателя, рассуждавшего на отвлеченные темы, и, где надо, отвечала на вопросы, наблюдая, как этот человек на глазах буквально раздувается от значимости собственной персоны, оценивая все свои дела и мысли на вес золота. Всего несколько минут в обществе Кинсфорда оказались для Джорджи достаточными, чтобы понять: он откровенно заигрывает с ней. Каким, интересно, может быть поцелуй этого ловеласа? Наверное, она переоценила саму себя. Единственный опыт Джорджи в общении с мужчинами ограничивался робким поцелуем соседского сына в день ее шестнадцатилетия.

Разве может такая невинная игра окончиться плохо? А вдруг понравится? Девушка вспомнила о другом поцелуе – быстром и невинном. Произошло это в тот день, когда Джилли вернулась из последней поездки в Техас и привезла Джорджи запоздалый подарок ко дню ее рождения – покрывало. Именно тогда Джорджи осознала, что ее любовь к подруге приобретает иной оттенок.

Стоило все же рискнуть и испытать, что такое поцелуй Кинсфорда. Приняв решение, она постаралась выглядеть особенно соблазнительно.

От Кинсфорда не укрылась произошедшая с девушкой перемена. Холодная и скованная минуту назад, она успокоилась и приветливо улыбалась. Писателя обрадовала ее смена настроения, ему начинало надоедать затеянная глупая болтовня и необходимость говорить пошлые комплименты. Он намеревался поцеловать Джорджи и не раз прокрутил в уме, как не вспугнуть девушку.

Удовлетворенный своим планом, Кинсфорд приступил к его осуществлению.

– Наверное, и в самом деле пора ехать. Если мы задержимся еще немного, боюсь, это может бросить тень на вашу репутацию. – Взяв девушку за руку, Кинсфорд как бы невзначай оступился, отчего их тела соприкоснулись. Он тут же обнял Джорджи и с улыбкой заглянул в ее большие золотистые глаза.

Прикосновение губ мужчины поразило девушку, как удар молнии: поцелуй, грубый и безжалостный, вызвал в ней приступ тошноты. Какой отвратительный запах исходил от этого человека! Хотелось кричать, но не было сил, единственное, что оставалось – стоять неподвижно, как статуя, боясь, что ее вот-вот вывернет наизнанку.

Кинсфорд, оторвавшись от губ девушки, отступил назад, так и не увидев мечтательного выражения на лице Джорджи.

До чего же холодная особа! Кинсфорд стоял, раздумывая, стоит ли продолжать. Что, черт побери, с ней случилось? Стоит, как вкопанная и, не мигая, смотрит на него. Проклятая самка!

Не сказав ни слова, Кинсфорд отошел от девушки, подвел к ней серую в яблоках кобылу и помог взобраться в седло.

Джорджи вышла, наконец, из состояния оцепенения. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться подальше от этого места и этого человека. Пришпорив кобылу, девушка стремительно поскакала к Брайбери, где могла, наконец, вздохнуть с облегчением.

Заливаясь слезами, она вбежала в свою комнату, изо всех ног бросилась в ванную, чувствуя подступающую тошноту.

– Объясни мне, наконец, что с тобой происходит? – гневно произнес Рейф, спрыгивая на усыпанную гравием дорожку и бросая поводья перепуганному конюху. Последовав за Джилли в конюшню, он с грохотом захлопнул за собой дверь.

Было темно и прохладно. Ржали и беспокойно били копытами лошади, испуганные вторжением незнакомых людей.

Рейф держал девушку за руки с такой силой, что она, как ни старалась, не могла вырваться.

– Отпусти, мне больно.

– Объяснишь, что пытаешься доказать, отпущу.

– Тебя это не касается, – вспыхнула девушка, начиная выходить из себя. Как смеет он отчитывать ее, словно капризного ребенка? Если ему наплевать на нее, она отплатит той же монетой.

– Лучше не серди меня, Джилли.

– Ты – не брат и не опекун, Рейф, – сказала Джилли, успокаиваясь и беря себя в руки. – У тебя нет никаких прав на меня. – Удивительно, с какой легкостью выпалила она эту чудовищную ложь. Рейф имеет право на ее любовь, и будет обладать им до самой смерти.

– Рис не одобрил бы твоего поведения.

– Давай не будем трогать Риса.

– Ты могла разбиться, несясь на такой скорости!

– Можно подумать, тебя это огорчило бы, – тихо произнесла девушка, устремив на Рейфа лучистые глаза.