Двойное дыхание (ЛП) - Лиз Реинхардт

— Слушай, мы должны были развлечься, Саксон. Если все пойдет так и дальше, давай просто остановимся. У меня нет на это времени. — Голос Келси звучал как ультиматум.

— Если ты так считаешь, ладно, — слова Саксона звенели, как лед в стакане.

Секундой позже Келси гордо вошла в класс.

Мы сели за стол друг напротив друга, перед каждой из нас лежал комок глины. Келси яростно ее мяла.

— Он такой кретин, — она ритмично ударяла глину.

Я сочувственно улыбнулась ей. Я понимала, что лучше не соглашаться с девушкой, когда она говорит подобные вещи про парня, который ей, скорее всего, еще нравится.

— Вчера у нас было свидание, я месяц этого добивалась. Полчаса, Бренна! Как будто он вообще не слушал, что я говорю, он вообще не обращал на меня внимание. Я не хочу быть какой-то отчаянной молоденькой девочкой, навязывающейся взрослому задумчивому парню. — Она сморщила нос. — Он этого не стоит. В любом случае, за всей этой его загадочностью скрывается одна пустота.

Руки Келси сформировали из глины две симметричные равные части и автоматически сделали из них нечто прекрасное. Я не смогла бы сделать такого, даже если бы была полностью сосредоточена и усидчива.

Она сердилась и жаловалась на Саксона, а я сидела и издавала звуки, обозначающие согласие с ее чувствами, но не делала ни одного замечания, касающегося его. Мне было стыдно из-за возникшего чувства облегчения от осознания, что теперь Саксон свободен.

И я знала, что Келси права насчет того, что за его загадочностью не скрывается ничего, кроме кучи дерьма.

Разве Саксон сам не говорил о том, что я могу видеть вещи такими, какими они являются на самом деле? Хотя, если я приняла теорию о том, что он полон дерьма, тогда его оценка моих способностей тоже вылетала в трубу.

— Фух! — пробормотала Келси и превратила свою глину обратно в комок.

— Келси! — заорала я. — Ты с ума сошла? Это было нечто восхитительное!

— Сделаю еще, — она покачала головой. — Мне срочно необходим девичник. Бренна, ты согласна сегодня потусоваться? Будет весело. Мы можем взять фильм напрокат и сделать друг другу педикюр, — взмолилась она.

Честно говоря, я недолго раздумывала, потому что мне очень нравилась Келси, и мне нужна была подружка, с которой я могла бы проводить время. Плюс ко всему, если мы сблизимся, Саксон будет держаться от меня подальше.

И у меня остался Джейк Келли. Я почувствовала, как мое сердце затрепетало при мысли о нем: о его изогнутой улыбке и серебристых глазах, о том, как он цитировал мне «Одиссею». Ну, ссылался на нее. Мне нравились его грубые мозолистые руки и тихий глубокий голос. Он не красовался.

И не был пустышкой.

— С удовольствием. Ты уже думала о том, какой взять фильм? Мама, скорее всего, будет рада поехать в «Касл Видео» и взять что-нибудь.

— Как насчет какого-нибудь действительно попсового девчачьего кино? Такого, которое заставит нас рыдать? Как «Дневник памяти»[12], например, — она вздохнула.

Я загорелась:

— Давай сделаем ужасно попсовую ночь-фестиваль имени Николаса Спаркса[13]. Давай еще возьмем «Спеши любить» и «Дорогого Джона».

— Отличная мысль! — Келси была в восторге. — И никому не расскажем об этом.

— Никогда, — я пальцем нарисовала крест над моим сердцем.

Прозвенел звонок, и я заторопилась в спортзал, возбужденная планами на пятничный вечер, который должен был включать в себя что-то еще, кроме датского телевидения, моих родителей и хорошей книги.

Я заметила его, когда выбегала из раздевалки, опаздывая на дорожку.

— Беги, Форрест, беги[14], — прокричал он. Толпа ребят рядом с ним смеялась и подталкивала друг друга. Я не была уверена в том, какой смысл он вложил в эти слова. Он шутил или издевался надо мной? Я решила, что лучшим выходом станет то, что советовала мама: игнорируй, и они отстанут.

Вероятно, моя мама никогда не проверяла свою теорию на школьных фанатах забегов. Будто бы я приличный бегун, и у меня есть собственная небольшая группа поддержки. После каждого завершенного круга я слышала свист оттуда, где играли в футбол.

Я выкинула это из головы. Ученикам вообще-то не разрешалось иметь при себе iPod во время физкультуры, но я натянула капюшон своей толстовки и включила его. Я включила музыку и продолжила бежать, наслаждаясь чувством напряжения и расслабления мышц, прохладным воздухом, будоражащим мои легкие.

В средней школе я не была ни толстой, ни худой. Я была средненькой, но рыхлой, какой-то несформировавшейся и быстро уставала. Мое тело было словно гигантский неуклюжий робот, в которого кто-то внедрил мозг, и им было тяжело управлять. Когда я переехала в Данию, у меня был небольшой выбор занятий в свободное время, вдобавок вокруг все катались на велосипедах, так что я тоже стала кататься.

Велосипед стал для меня путем к свободе, и скоро мама и Торстен стали отправлять меня с поручениями в продуктовый магазин, на почту, в пекарню и к мяснику. Я покончила с монотонным однообразием дней. Через некоторое время они позволили мне ездить на железнодорожную станцию, где я могла сесть с ним на поезд, поставить его в багажный отсек, это делало возможным перемещаться по всей округе. Иногда я ездила на пляж, иногда — в большие города, чтобы посмотреть кино или походить по магазинам.

Дело было не только в физических изменениях. Торстен уговорил меня купить одежду — много одежды.

— Я не хочу хвастаться, — он именно хвастался, — но Дания широко известна отличным качеством своей одежды. Ты должна закупиться, Бренна. В Штатах ты не найдешь таких вещей.

Он был прав, и я купила кучу вещей, что объясняло мой отличающийся от других девушек гардероб. Я знала, что местные ребята это оценили, но я все еще была новенькой, поэтому насчет этого мне еще никто ничего не говорил. В мою голову стала закрадываться мысль о том, что есть определенный недостаток в том, что я стала намного круче, чем была до отъезда. Как будто люди стали считать меня такой только потому, что я стала лучше одеваться. Внезапно я почувствовала раздражение.

На самом деле, я чувствовала себя совершенно не в своей тарелке, и у меня было это тянущее чувство, что мне не будет места в старшей школе, особенно после того, как я записалась на дополнительные курсы.

Я так погрузилась в размышления, что врезалась в тренера Данн, стоявшую на дорожке.

— Эй! — взревела она. Я почти сбила ее. — Тебе что, уши заложило, Бликсен?

К счастью, когда я наскочила на нее, наушники выпали у меня из ушей и упали за пазуху толстовки.