Загадочный супруг - Эллен Марш

Элинор умерла бы, если узнала, что румянец на щеках кузины лишь в очень малой степени вызван внешностью герцога Война. Причина была в тех словах, которые он обратил к Таунсенд, когда они остались одни. Он беззастенчиво упомянул об их первой встрече в лодке, хоть и видел, в какое смущение это ее приводит. Более того, он имел еще дерзость усмехнуться при этом.

– Я полагаю, что обязан вам за то, что вытащили меня из воды, – говорил он. Говорил тихо, зная, что некоторые дамы напрягают слух, чтобы подслушать их разговор. – С моей стороны было некрасиво не поблагодарить как следует мою очаровательную родственницу.

Сама мысль о родстве с этим красавцем-полубогом показалась Таунсенд такой абсурдной, что она не смогла удержаться от смеха. Любопытные головы тотчас повернулись в их сторону. Смех Таунсенд звучал так чудесно, в нем было столько мелодичности и безудержного веселья, что многие молодые люди не сдержали улыбки. Она тоже улыбнулась им искренне и весело.

– Наше родство мне кажется несколько туманным, – чуть насмешливо ответила она герцогу. – Кто-то из семьи моей матери женился на ком-то из вашей семьи, но это было так давно, что, право, нельзя брать в расчет.

Он пристально заглянул ей в глаза.

– Нельзя, говорите вы? На протяжении истории за троны Англии и Франции боролись люди, которые состояли в гораздо более отдаленном родстве.

Таунсенд упрямо тряхнула головой. Она не хотела показать ему, как волнуют ее его близость, его улыбка.

– Позвольте кое о чем попросить вас, – сказала она минуту спустя.

Монкриф вежливо склонил голову, все так же не сводя с нее глаз.

– Дайте мне слово, что вы ничего не скажете моему отцу и мачехе о нашей предыдущей встрече. Мой брат Геркуль, конечно, знает о ней, но он меня не предаст.

Она искоса взглянула на него, так как согласно фигуре танца оказалась от него сбоку.

– Дело не в том, что он так уж добр, просто отец выпорол бы его за то, что оставил меня на реке одну.

Монкриф улыбнулся уголком рта, хотя изо всех сил старался сохранить серьезность.

– Вы можете быть спокойны, мисс Грей, я никогда никого не предаю. «В особенности невинных юных леди, – подумал он, – от чьей репутации камня на камне не останется в то мгновение, как скандальная правда выплывет наружу. Ей следовало бы понимать, как бестактно с ее стороны предположить, что он способен на такой неджентльменский поступок. Впрочем, по ее представлениям, настоящий джентльмен, очевидно, не сбрасывает одежду в присутствии благовоспитанной девицы и не затаскивает в кровать дочерей трактирщиков». О да, он видел, что она думает об этом сейчас, потому что вдруг залилась краской и спрятала глаза за длинными ресницами, чтобы он не прочитал ее мысли.

Ян Монкриф улыбнулся про себя. Она была вся как на ладони. И так необычно мила и забавна. Он должен был признать, что встреча с ней – первое интересное приключение на протяжении всего этого тягостно-скучного, опротивевшего ему путешествия. Дитя болот с ангельским личиком и заразительным, как у цыганки, смехом. Странная, соблазнительная девушка, которой, по правде говоря, следовало бы в ужасе оцепенеть от его поцелуя, а не дерзко заявлять о своей опытности в любовных делах. Девушка, которая под его грубым натиском раскрыла свои мягкие, неопытные губки и, в сущности, ответила на его поцелуй, неосторожно разбудив в нем такую страсть, которую даже чувственная Дайна Карн при всем ее искусстве не могла утолить.

Монкриф нахмурился: его раздражало, что эта девица так волнует его. Как бы сладко ни поцеловала она его, у него не было сомнений, что она поднимет жуткий визг, попытайся он взять ее, чего он, впрочем, делать не собирался. Он давно убедился, что лишить невинности девицу, особенно из хорошей семьи, значит навлечь на себя слишком много хлопот: объяснения, слезы, упреки. А главное, их робкие попытки заниматься любовью не стоили этих утомительных сцен. Он допускал, что желание, которое вызывает в нем Таунсенд Грей, – результат его долгого пребывания с этой волчицей Изабеллой и того обстоятельства, что, если не считать Дайну Карн, он не спал с женщиной со дня отъезда из Версаля несколько недель тому назад.

Версаль...

Монкриф нарочно отгонял от себя мысли о тех прелестных женщинах, которые скользили по его сверкающим салонам. Он взглянул на Таунсенд и увидел, что она наблюдает за ним, и смех начисто смыло с ее личика. Господи, помилуй, не может быть, чтобы эта девчурка читала его мысли!

– Скажите, – обратился он к ней, чтобы отвлечь ее, – кто эта дама, что наблюдает за нами с таким свирепым выражением на лице? Вот та, разодетая так пестро и безвкусно?

Таунсенд обернулась.

– Это тетушка Арабелла, – сказала она, весело смеясь. – Жена моего дядюшки Лео, вот он, толстячок, который разговаривает с моим отцом возле шкафа. Они родные братья, хотя многие считают, что в это трудно поверить. Тетя Арабелла – вторая жена дяди Лео. Мне кажется, у вас скоро будет возможность познакомиться с ней, возможно, как только закончатся танцы.

Монкрифа позабавил ее тон:

– Это прозвучало как предостережение...

– Так это и есть. Тетя Арабелла – главный законодатель в графстве Норфолк. Ничто не ускользает от ее взора, и не сомневаюсь, что она не обошла вас вниманием. Рядом с нею – ее дочь Элинор, вот та, костлявая, в кремовом платье. Они с тетей Арабеллой приезжают сюда раз в неделю, чтобы посмотреть, кто у нас гостит, и быть в курсе всех местных сплетен.

– И вы полагаете, она избрала меня для своей дочери?

– О, бесспорно! Так же, как меня – для моего кузена Перси, вон того одутловатого юноши, который танцует с моей невесткой. Как терпелива Констанция! По ее лицу видно, что он отдавил ей все ноги.

Монкриф нахмурился.

– Вы собираетесь выйти замуж за собственного кузена?

– Вообще-то, Перси мне не кузен. Он и Элинор – дети тети Арабеллы от первого брака. У них с дядей Лео нет общих детей. Думаю, что он слишком для этого напуган ею.

На сей раз смех Монкрифа заставил любопытные головы повернуться к ним. Однако ни он, ни Таунсенд этого не заметили.

– Вы всегда говорите все, что придет в голову? Голубые глаза Таунсенд были серьезны.

– Да, всегда.

Когда танец закончился и Монкриф повел ее на место, ее тонкие пальчики покоились на его руке. Она была так мала ростом, что он мог смотреть поверх ее головы, искусно украшенной жемчугом и перьями. В свете люстр ее волосы отливали золотом. Она была прелестна.

– Таунсенд, дорогая!

Ян быстро поднял глаза, а наткнулся взглядом на огромную грудь главной законодательницы графства Норфолк. Таунсенд подавила смешок. Он повернулся к ней и перехватил насмешливый взгляд ее голубых глаз. Она широко улыбнулась ему озорной ребяческой улыбкой. Монкриф не мог сдержать ответной улыбки.