Жестокое перемирие - Александр Тамоников

Скрюченная личность вдруг распрямилась и вылетела из шкафа. Заблестели голубые глаза, свалился капюшон, спутанные белокурые волосы рассыпались по плечам. Это была молодая женщина, скуластая, бледная, со сведенным от волнения лицом. Она взмахнула ножом с коротким, но массивным лезвием, и Андрей невольно отступил.

– Не подходи, убью! Ненавижу вас! – взвизгнула дама.

В драку она не полезла, стояла на месте и махала ножом. Было видно, что ее насквозь пронизывает страх. Челюсть тряслась, конечности дрожали. Женщина сообразила, что выглядит как полная дура, прекратила орудовать ножом, выставила его перед собой и замерла. Большие голубые глаза наполнял не только страх. В них хватало и ненависти.

– Сюрприз, – проговорил Дорофеев. – Белокурая бестия, скелет в шкафу!

– Да вовсе и не скелет, – рассудительно заметил Ленька Голуб, большой специалист по прекрасному полу. – Вполне себе в теле, самый сок. Идейная, похоже. Может, пристрелим ее, Андрей? Посмотри, каких дел натворила! Ведь ей плевать, что от ее наводок гибнут дети и старики…

– Ненавижу вас, твари! – Женщина скалилась, шипела как гадюка. – Убивать вас буду, пока дышу. Все ваше гнусное племя, всех до одного.

– Да, это диагноз. – Андрей удрученно почесал переносицу. – Нож выброси, дура. А то ведь реально пристрелим.

– Стреляйте, козлы! – взвизгнула дама. – Всех не перестреляете!

– И все же мы попробуем, – сказал Костюк, вскинул «АК», но стрелять не стал, команды не было.

Женщина побледнела до предела. Миловидное лицо превратилось в высушенную маску, ее трясло от переизбытка эмоций. О подобных фанатичках Андрей был наслышан, хотя лично сталкиваться с ними ему пока не приходилось. Истерички с промытыми мозгами, идейные, обработанные пропагандой, свято верящие в исключительность собственной нации, прародительницы всех прочих, глубоко презирающие все, что связано с Юго-Востоком, с Россией, виновницей всех бед украинского народа. На Востоке проживает исключительно быдло, которое следует истребить.

– Точно дура. – Дорофеев вздохнул. – Но боится. Ну что, дорогая, пригласишь на белый танец? В расслабляющей, так сказать, джазовой манере?

– Не пойдет она с тобой, – заявил Голуб и оскалился. – Ты для нее не человек.

Ярость снова выплеснулась из глаз блондинки. Она поняла, что терять ей нечего. Андрей метнулся к ней, чтобы выбить нож. Вроде бы несложно, это ведь просто баба! Но блондинка оказалась шустрой, ушла из-под руки и едва не вонзила лезвие ему в бок. Благо Дорофеев вовремя подпрыгнул и нежненько прошелся прикладом по черепу очаровательной дамы. Она отлетела к перилам и выронила нож, которым сразу же завладел Липник. Белокурая бестия сползла по бетонной стенке, закатила глаза, и все решили, что она потеряла сознание.

– Спасибо, Пашка, – поблагодарил Андрей.

– Противно воевать с бабой, – сказал Костюк и поморщился. – Может, сунем ее обратно в шкаф?

– Ну да, должно помочь, – согласился Дорофеев.

– Бедненькая! – Савельев поцокал языком. – Слабую женщину каждый может обидеть.

– Но не каждый сможет от нее убежать, – сказал Голуб.

– Ладно, кончайте оттачивать свое остроумие, – проворчал Андрей. – Вяжите эту бестию. В штаб ее. Не в нашей компетенции решать судьбу такой красавицы.

Ополченцы снова чуть не проворонили что-то важное! Женщина распахнула глаза, с ужасом уставилась на них. Что за отрава разлилась в ее голове? Демонов узрела?

Она завопила так, словно ей уже отрывали голову, подлетела как баскетбольный мяч и перемахнула через перила! В принципе, черт бы с ней, но обидно! Андрей оттолкнул замешкавшегося Костюка и успел схватить самоубийцу за руку. Она едва не утащила его с собой. Он перегнулся через перила, сжимал ее обеими руками за предплечье, а блондинка извивалась, болтала ногами, орала как оглашенная.

Окуленко извернулся, разжал левую руку, схватил ее за шиворот. Кто-то из товарищей держал его за ноги. Иначе он точно навернулся бы.

– Отпусти, сука! – кричала она, извиваясь как червяк, вытянула шею и впилась зубами ему в запястье!

Андрей взревел от боли – прокусила до кости! Такое ощущение, что она перепиливала ему руку! Но он держал ее мертвой хваткой, потащил вверх.

На помощь ему пришел длиннорукий Липник. Совместными усилиями они вытащили дьяволицу из пропасти, бросили на пол, стали выворачивать руки. Дорофеев услужливо поднес ремень. Шестеро здоровых мужиков едва справились с осатаневшей бабой.

Ополченцы доставили ее в контрразведку, получили вполне заслуженную благодарность, а после смотрели, как сопящий от злобы Окуленко нянчит забинтованную руку. Голуб в шутку посоветовал командиру ампутировать ее по самую голову, чтобы не скончаться от смертельного змеиного яда.

В контрразведке наводчицу украинских артиллеристов встретили с распростертыми объятиями. Взбешенные офицеры не церемонились. Они не стали опускаться до банального избиения, но допрос был жесткий.

Обессилевшая женщина раскололась как гнилой орех. Галина Войчик, 29 лет, уроженка Тернопольской области. Муж, офицер ВСУ, пропал без вести в августе, во время боев под Мариуполем. С сентября числится волонтером в зоне АТО. Прошла ускоренные курсы радиодела, работала в Донецке, в Макеевке. Благодаря ее стараниям были разрушены котельная и газораспределительная станция в Куйбышевском районе Донецка, городское трамвайное депо.

С начала сентября по приказу командования батальона «Днепр‑4» Галина орудовала в Ломове. Сегодня была ее четвертая командировка в город. Эта особа была членом «Правого сектора».

Разумеется, работала она не одна. Вместе с ней трудились еще несколько корректировщиков, но Галина их не знала. Ополченцам, ведущим допрос, пришлось ей поверить. Во всяком случае, это было правдоподобно. Не такие же дурни ее украинские боссы.

К четырем часам вечера обстрел прекратился. Героиню дня вывели на площадь под охраной ополченцев. Усиленный конвой оказался не лишним. Попыток к бегству Галина не предпринимала, но мирные жители едва не смяли автоматчиков, окруживших ее. Люди готовы были разорвать наводчицу на части! В Галину летели камни, ругань. Плачущие женщины, лишившиеся близких и крова, колотили ополченцев, старались прорваться сквозь кольцо.

Все происходящее снимали журналисты. Среди них были иностранцы, в том числе корреспондент Ассошиэйтед Пресс. Репортер российского канала пытался взять у нее интервью, но Галина не ответила ни на один вопрос. Она стояла неподвижная, бледная, как призрак, на синих губах поигрывала презрительная усмешка.

В сопровождении журналистов ее повезли в городской морг, куда были доставлены тела людей, погибших в ходе обстрела. Во дворе лежали в ряд 18 человек, укрытых простынями, среди которых печально выделялись несколько детей. Из-за забора неслись ругань и проклятья.

Галина и здесь не изменила себе. На жалость и раскаяние, вопреки ожиданиям, ее не пробило. При виде трупов она оскалилась, показала зубы и вдруг стала злорадно смеяться.

– Мало вас, москалей, поубивало! – выкрикивала блондинка. – Ничего, мои товарищи это устроят, ждите, готовьтесь! За родную страну, за моего мученика мужа! И не суйте мне под нос этих покойников! К черту ваших малолетних ублюдков!

Она смеялась, кричала какие-то гадости, выглядела полной сумасшедшей. Степенные ополченцы угрюмо смотрели на нее, но не решались подойти и дать по голове.

У дамочки началась буйная истерика. Она шипела, давилась пеной изо рта, изрыгала оскорбления и площадную ругань. Что, мол, здоровые мужики, справились с хрупкой женщиной?!

Кончилось это тем, что из машины выбралась худая невыразительная дама в форме бойца непризнанной республики, прошла сквозь охрану, которая охотно расступилась, и отвесила наводчице суровую, самую настоящую мужскую затрещину. Галина повалилась как куль и несколько минут блаженствовала без сознания. Доктор в санчасти, куда доставили задержанную, констатировал сотрясение мозга и уверил, что пациентка жить будет.

В штабе ополчения разгорелся спор – что с ней делать.

– Расстрелять ее к чертовой матери, товарищ полковник, – гневно требовал начштаба Сергеев. – Лучше всего прилюдно, дабы другим неповадно было. Какая с нее реальная выгода? Использовать для нанесения ударов по ложным объектам? Это вряд ли получится. Думаю, она успела сообщить о своем провале. Даже если и нет, все равно весь белый свет видел, как ее водили по городу. Привязать к позорному столбу, чтобы люди кидали в нее камни? Западло! Потом демократические СМИ раструбят на весь цивилизованный мир, что ополченцы воюют с женщинами.

– Да, незачем делать из нее мученицу, – согласился начальник разведки Палич. – В подвале райотдела СБУ есть отличное свободное местечко. Там тесно, темно, сыро и холодно. Самое то. Пусть посидит недельку-другую на казенном пайке. Потом обменяем на кого-нибудь из наших. От нее к тому времени все равно ничего путного не останется.