Аверс (СИ) - Розга

— Вали в свой кабинет, — окончательно разозлился на друга Лев, начиная порыкивать.

Бояринов выставил перед собой руки раскрытыми ладонями вперед, в универсальном жесте, выдающим миролюбивые намерения и действительно свалил.

Вернувшийся из неожиданно затянувшейся командировки мужчина окончательно погряз в текущих делах. Самую важную красную папку с крупными, вычитанными Бояриновым крупными контрактами пришлось оставить на утро. Ближе к семи в кабинет снова заглянул Бояринов.

— Поехали поужинаем? — между ними негласно установлено, что Максим отслеживает трудоголика Терновского, который раньше, бывало, ночевал прямо на рабочем месте, у него до сих пор имелась специально оборудованная необходимым комната отдыха.

— Нет, я домой, — будто очнувшись и с удивлением поглядев на наручные часы, сказал Лев.

— Давай, постарайся там, а то убежит, — скорчив слишком понимающее лицо, поддел его Максим и закрыл дверь.

— Вот гад, — произнес Терновский, поводя плечами и поворачивая головой влево-вправо, разминая затекшую шею.

Алексей в приемной, компьютер выключен, ежедневник спрятан в сейф, на низком старте, но раньше шефа никогда не уходит. Он получал очень много денег, особено учитывая должность. К лифту они шли вместе.

— После утреннего совещания три часа тишины.

Алексей слушал директора, затаив дыхание.

— К обеду подготовь мне отчет по грузоперевозкам с ТрансСибом, мы дважды нарушили сроки.

— В четыре логисты по ТрансСибу.

— Начальника ремонтного отдела в пять.

— Расписание на неделю к вечеру.

Алексей уже чувствовал на лбу завтрашний трудовой пот, придется побегать. Бояринов никогда бы не дал людям возможности подготовиться перед расправой, но Терновский сознательно позволил Алексею предупредить отделы почти за сутки. У Алексея в пароходстве высокая репутация, с ним охотно дружили, выше только у Антонины Васильевны по вполне понятным причинам.

Глава 6. Очаг

Впервые за очень долгое время Лев возвращался домой с таким воодушевлением. Едва удерживался, чтобы не торопить водителя. Вечерами дороги перегружены, опытный шофер и так делал все возможное. В течении дня Ника ему не позвонила, старается доставлять как можно меньше проблем, не понимая, что проблемой вовсе не является. Перед дверью он достал связку ключей из кармана, помедлил и убрал, слегка улыбаясь нажал на кнопку звонка. Раздался мелодичный перезвон, совершенно ему незнакомый, раньше открывать двери ему было некому. Ника не сразу справилась с замками, после долгой ванны она переоделась в один из приобретенных еще в больницу комплектов: шортики, маечку и поверх длинный халат, который запахивать и завязывать не стала. Волосы давно просохли, она расчесалась и оставила так. Босая. Очаровательная.

— Ну, привет, — шире и не так туманно улыбнулся Лев, подавая ей белую матовую коробку, похожую на шляпную, полную нераспустившихся нежно-бледно-розовых пионов.

— Спасибо, — Ника приняла коробку обеими руками, прижала к груди, восхищённо оглядела цветы и тронула ближайший бутон губами.

Терновский долго смотрел на ее голые ножки, просторные, не в облипочку, шорты, тем не менее провокационно заканчивались на середине бедра. Интересно есть на ней трусики или нет? Лев нижнее белье на нижних не жаловал, тем более, когда они наедине у него дома и никто не может помешать.

Мужчина держал руки при себе, он целый день на ногах, перелет, офис, следует начать с душа. Ника шла по квартире за ним следом, словно привязанная, остановилась перед дверью в душ, хотя вышедший на охотничью тропу Лев закрываться от нее не подумал. Близко стоявшей девушке хватило пространства разглядеть, как обнажается хорошо проработанное с личным тренером, мускулистое мужское тело. Она смущенно зарделась и отступила к комоду, потеряв возможность подглядывать. Женское чутье подсказывало, что сейчас на нее окончательно заявят права.

У Ники не слишком обширный опыт. Первым был одноклассник, они начали встречаться после выпуска из школы, пусть в классе никогда не были близки. Два месяца гуляли по парку, держась за руку, будто малолетки, ими, в сущности, и являлась. Он пригласил ее к себе в квартиру, пока родители отлучились в гости. Ника мало что запомнила, тыкались беспомощными котятами друг в друга на его односпальной кровати. Он дрожащими руками с огромным трудом добрался до ее грудей, не справившись с застежкой бюстгалтера, просто сдвинув его вверх, крайне неудобно для девушки. Приспустил свои трусы и задрал ей платье. Похоже единственное, что он точно знал о сексе: нужно вставить до самого конца. Поэтому пристроился и давил, не обращая внимания, на слабые трепыхания, просьбы остановиться. К счастью, введя на максимум, видимо, посчитал программу максимум выполненной и кончил. У Ники была кровь и боль она чувствовала несколько дней. Нике сильно повезло — она не залетела. Встречаться с тем парнем она больше не хотела, да он и не настаивал. Потом, примерно через полгода, написал ей гневное сообщение, что гулящая и была обязана после священного таинства дефлорации посвятить ему жизнь, но не позвонила, не пришла. Ника испытала лишь недоумение, отвечать не стала и еще через пару недель ее демонстративно заблокировали.

Она росла в полной и гармоничной семье московских интеллигентов. Она младшая из трех сестер и не нуждалась в ласке или внимании, о ней заботились. Полный комплект бабушек и дедушек. Дом полная чаша. Летом дача, тоже особая, подмосковная, славная своим кругом, правильными соседями. Она не знала, почему так сильно отличается от сестер, но отличия осознала рано и очень остро. Сначала ее томили неопределенные желания, появившиеся вместе с половым созреванием. Когда ей исполнилось четырнадцать, ее сестра, достигшая полного совершеннолетия и решившая, что в свои великие двадцать один может приступить к просвещению глупых младших, принесла фильм Балабанова «Про уродов и людей». Они сели смотреть втроем, без родителей. Сестра, похоже, сама не знала, что раздобыла, над ней, однозначно приличной девушкой, подшутил однокурсник, посоветовав картину.

Ника за сюжетом не следила, ей показалось скучным, и она просто сидела со всеми, не желая обидеть сестру. Ее цапнула картинка, она отреагировала на кадр, где старуха порет прутом молоденькую девушку, заставив ее обнажиться и уткнув в стенку. Примерно в этот момент в комнату вошла мама и прервала просмотр, выключив телевизор, ни слова не сказав. Но Ника уже успела вымокнуть там, внизу, испытав неожиданное и сильное возбуждение. Она шмыгнула в свою комнату, старая профессорская квартира, доставшаяся от прадедушки, позволяла каждому иметь свой уголок. На нее не обратили внимания. Впервые ее желания приобрели четкую форму и больше уже не менялись. Конечно, она посмотрела фильм полностью, воспользовавшись общим ноутбуком, вздрагивая от любого шороха в квартире и потерев после историю поиска. Глубокий смысл фильма, если он был, ее совершенно не заинтересовал, впрочем, большинство сцен тоже. Только поротая девушка, да еще ее слепая мать-пианистка и всепоглощающее ощущение власти, буквально стекающее с жидкокристаллического экрана, когда ее загнали в комнатах и молча овладели, и она покорялась в полной, абсолютной темноте. Ника хотела эту власть. Не испытать ее над другим, а подвергнуться ей самостоятельно.

Кто виноват? Была ли вообще в этом чья-то вина? Хорошие вопросы, только Нике нужно было жить и справляться с разливом странного, дурманного яда по венам. Решив, что с нее хватит одной попытки завести отношения с приличным мальчиком, одноклассником, в девятнадцать она осмелилась на длительную переписку с тематиком. Первая же личная встреча обернулась позором и полным разрывом с семьей. Она убежала из дома и вскоре встретила Аркадия.

Секс с ним откровением не стал. Иногда больно, всегда не слишком приятно. Она даже не испытывала нежность и довольство, что довела до оргазма любимого, как обходятся многие. Чувствовала усталость и желание поскорее вымыться. Дожив до двадцати четырех, Ника ни разу не видела вживую мужчину полностью обнаженным, только самую очевидную его часть. После первой пробы навсегда уяснив, что предотвращение беременности исключительно ее проблема и задача, она поставила спираль. Не было такого момента, в котором она бы могла диктовать Аркадию надеть резинку, например. Словом, значение интимной близости, по мнению Ники, сильно переоценено. Печально много женщин по всему свету согласились бы с ней.