Мироздание по Петрову - Геннадий Прашкевич

Она, конечно, ревновала подружку. И, освободившись, сразу рванула к ней.

Открыла дверь (у нее ключ). В квартире никого. Слабый запах мочи („Твоей, Кручинин!“). Это было так ужасно, что она вернулась в Салон. – „У меня прорва работы. У меня бездна работы“, – жадно шептала Алиса, целуя мне плечи и шею. Я отвечал ей тем же и нежно гладил этот дурацкий плащ, повторяющий все изгибы ее тела. „У меня сейчас так много работы, – шептала она, – что я скоро с ума сойду. Я прямо возненавидела вас! – сказала она, больно укусив меня за плечо. – Я решила, что вы специально укатили на мою дачу. В свою мерзкую будку, в которой червяки и пахнет землей, ты бы Алину не повел. Ты ее ко мне повел, зараза, трахать мою девочку на моей кроватке. На моем обеденном столике. Под моим душем. Она сладкая, да? Если вести язычком по влажной коже…“

Я никогда не видел Алису такой взволнованной.

– Куда ты ее отправил? Я весь Городок обзвонила.

Она снова прижалась ко мне, теплая, нежная. Наверное, не понимала, почему я тяну, почему не делаю с нею того, что якобы недавно делал с Алиной. „О, не клянись луною, в месяц раз меняющейся, – это путь к изменам“. Монологи Джульетты ей не всегда удавались. Меня страшно злило, что мне так хочется ее обнять. И Тараканыч с фотографии смотрел настороженно.

– Это кто? – ткнул я пальцем.

Алиса глянула искоса. Провела пальчиком по лбу:

– Это мы с Алиной.

– А мужики?

– Они же на заднем плане!

– Но смотрят на вас. Ты их знаешь?

– Вот этого знаю, – указала тонким пальчиком на Тараканыча.

И засмеялась. У Спонсора было много помощников. Дядя Коля один из них. Три года назад он часто бывал у Спонсора, но Алиса при их разговорах не присутствовала, валялась в гостиной на диване, дядя Коля приносил ей вино и кофе. Что она хотела, то он приносил. А потом исчез. Потом все исчезли.

– Деньги у тебя есть?

Она изумленно отстранилась:

– Ты теперь берешь деньги с женщин?

– Не говори ерунды. У меня осталось всего рублей триста.

– Но ты же ограбил Алину!

– Я корову купил.

– Корову? – Сказать ей было нечего. – Конечно… Есть какие-то деньги…

– Сколько?

– Не знаю… На корову хватит…

– Вываливай все на ковер. – Мысль о вонючем рюкзаке, сунутом за диван, вернула мне равновесие. – Вываливай все, что у тебя есть. Все до последней копейки. Закатим пир на весь мир. И подружку твою найдем.

Она ласково лизнула мне щеку:

– Ты дурачок, Кручинин. Я с собой все привезла. Всякой вкуснятины. Алиночка любит форель, там есть чудесный кусочек. Я думала, вы здесь от меня прячетесь. – И вспомнила. – У тебя же была двадцатка. Куда ты ее дел?

Моя рука скользнула с ее плеча – ниже… на бедро… еще ниже…

– Почему ты в плаще?

– Ну… Шел дождь…

– Ты же в машине…

– А вы тут с Алиночкой…

– Но зачем надевать плащ?!

– Я хотела войти и гордо сбросить его с плеч!

– Черт меня возьми! – удивился я. – Да на тебе под плащом ничего нет! – И невольно вспомнил Шекспира: – „Да это платье лучше всех…“

Она ответила заученно:

– „Мой друг, где целоваться вы учились?…“

И застонала, впиваясь мне в губы:

– Торопись, торопись. Может, я никогда больше твоей не буду.

Потом я принес свертки.

В камине потрескивали сосновые шишки.

Алиса, ничего не стесняясь, закинула распущенные волосы за округлые, необыкновенно женственные плечи и занялась столом. Я все-таки заставил ее нацепить какой-то крошечный передничек, а сам вышел за последней сумкой, судя по всему, набитой бутылками. Когда я ее поднимал, пришлось наклониться: тень мелькнула на полированной крышке багажника.

Человек?

Я осторожно скосил глаза.

Скосил, не поворачиваясь, не подавая вида, продолжая поднимать сумку.

И, к сожалению, не ошибся. Незнакомый человек осторожно скользнул к спрятанной за березами машине. Он не хотел, чтобы его видели. Я перевел взгляд в сторону реки и там на узком проселке, продавленном колесами, тоже увидел раскачивающийся куст рябины и пригнутый бампером куст.

– Жалеешь, что нет Алины? – спросила Мерцанова, когда я вернулся.

В ее голосе звучала фальшь. Это она жалела, что с нами нет нежной подружки. Какой дорогой ты ехала? – хотел я ее спросить. Нижней, по берегу? Или через Поле дураков? Но понял, что спрашивать не надо. Такое у нее было настроение. Она могла только врать.

– Хочешь водки?

– Хочу.

Я вдруг удивил ее:

– А тогда, у Спонсора, вы тоже пили водку?

Она вздрогнула. Тогда. Она не любила воспоминаний трехлетней давности.

Но я не собирался ее жалеть. Если неизвестных привела на дачу она, мне ее жалеть не надо. Бампер. Примятый куст.

Тогда.

Алиса подперла голову кулачком…

Ну да… В коттедже Спонсора… Вон там… Совсем рядом…

Ох, как им не повезло… Но водка, конечно, водка, почему нет?… Асфальтово-черные глаза мерцали… Было весело… Много танцевали… Алиса вдруг присмирела. Даже накинула на себя пестрый халатик, вытянув его из стенного шкафа. Халатик привычно подчеркнул каждый изгиб, я просто тащился от нее, но Алиса оттолкнула мою руку. „Видишь веранду? – указала чуть согнутым пальчиком. – Там стоял столик“. Такая ночь, задохнулась Алиса, что ни одного комара не было. И Луна светила, не знаю как! Мы пили настоящий фурминт. „Он меня смешит“, – сказала Алиса.

– Как это смешит?

– Ну, я начинаю смеяться. Так настоящий фурминт на меня действует. Да еще Сухроб смешил. В Штатах ему вылечили руку. А то раньше он на рояле бренькал одной рукой. До поездки в Штаты рука у него вроде как сохла, никакие операции не помогали. Он здорово хвастался вылеченной рукой. Выложил американским врачам кругленькую сумму. Специально подкидывал рюмочку, ловил ее, чтобы все видели. А Режиссер…

– Что Режиссер?

– Он что-то предчувствовал…

– Что предчувствовал? Разве он не смеялся вместе с вами?

– Конечно, смеялся, – произнесла Алиса убежденно. – Но он что-то предчувствовал. У него было такое загнанное выражение в глазах. Он будто чего-то ждал. Потом Васса появилась, совсем невинная голубка. Спонсор отодрал ее прямо в библиотеке. Все равно она держалась здорово. Я ее сразу полюбила. – Воспоминания не радовали Алису, но она разговорилась. – Я ей сказала, что она смешная, и Васса тоже стала смеяться. А Режиссер разозлился. Он заявил, что хочет в клуб. Хочет видеть умных людей. Да еще приехал дядя Коля. Он поднялся со Спонсором наверх и через две минуты Спонсор был уже внизу и что-то шепнул Режиссеру. Тот сразу изменился. Кручинин, он изменился прямо в одну секунду! Но зря мы поехали в клуб.

Ее передернуло.