Поцелуй на бис - Мэри Маккомас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он выждал несколько секунд, чтобы слушатели переварили эту мысль, и, когда увидел, что некоторые закивали головами, продолжал:
— Мне пришла в голову одна идея, и я хотел бы услышать ваше мнение по этому вопросу, — Произнося это, Скотти прекрасно понимал, что мог бы навязать свою волю, не спрашивая ничьих мнений. — Я не знаю пока, что нам делать с запущенной спортивной работой, но Мне хотелось бы восстановить в нашей школе одну давнюю традицию. Ежегодный спектакль силами учащихся старших классов.
Наступила зловещая тишина. Жители маленьких городков не любят перемен, и учителя старших классов не исключение.
— Я знаю, что раньше драмкружок устраивал спектакли раз в году. Предлагаю примерно то же самое, с той только разницей, что подготовка спектакля будет происходить в неурочные часы, и отвечать за все будут сами старшеклассники. А доход от этого пойдет на устройство летнего лагеря.
— Летний лагерь? В лесу? Мальчики и девочки вместе? — В возгласах педагогов послышался неподдельный ужас.
Дождавшись тишины, Скотти продолжал:
— Вся школа может помогать в постановке пьесы. У ребят будет шанс проявить актерские таланты и вокальные — если мы решим ставить мюзикл. Художники смогут рисовать декорации, кто-то будет рабочим по сцене, костюмером, кто-то возьмет на себя постановку, кто-то рекламу. Тут хватит дела ребятам с самыми разными способностями.
— Но все вместе? Ночь напролет?
— Только старшие классы и под присмотром. И с разрешения родителей. Все они так или иначе вскоре поедут в колледж, где будут предоставлены сами себе.
Как и предполагал Скотти, гораздо больше возражений вызвал летний лагерь, а не постановка пьесы. Учителям мерещились всевозможные опасности, травмы, несчастные случаи и прочие ужасы походной жизни. В результате решено было ставить пьесу, а остальные вопросы обсудить позже. На этом совещание закончилось, и у Скотти осталось достаточно времени, чтобы обдумать свой дальнейшие планы.
В конференц-зале начальной школы Тайлервилла за две недели до начала учебного года было так же душно, как за две недели до конца предыдущего. Прошло три месяца, а в школе почти ничего не изменилось.
Лето показалось Августе до обидного коротким. А как приятно было думать в июне о том, что она может наконец-то позволить себе отделать как следует дом. К концу июля энергии у нее поубавилось, но дело двигалось. Дом приобретал постепенно собственную индивидуальность — он стал жизнерадостным и уютным.
Августа любила просыпаться по утрам в своей спальне с бледно-желтыми стенами, лениво потягиваться, радуясь тому, что у нее есть наконец собственный дом, и повторяя про себя, что теперь она абсолютно счастлива.
Была ли она счастлива когда-нибудь раньше? Наверное, да, но, видимо, в прошлом она была слишком занята, чтобы замечать это.
Не хватало времени на то, чтобы ощутить собственное счастье? Звучит странно, но, видимо, так оно и было.
— О, Скотти! Мистер Хэммонд! — воскликнула директор начальной школы, прервав речь, бичующую страховую политику в отношении детей.
Сердце Августы бешено заколотилось. Она судорожно вздохнула, ей вдруг показалось, что в комнате совсем не осталось воздуха.
Как и все остальные, она повернула голову в сторону ворвавшегося в конференц-зал Скотти. В бежевых брюках, белой рубашке с расстегнутым воротом и закатанными рукавами — он был невероятно, просто возмутительно красив. А когда он улыбнулся… по телу Августы побежали мурашки… Господи, как же он раздражал ее!
— Миссис Пеннифезер, пожалуйста, извините за вторжение, — произнес Скотти, старательно изображая раскаяние. Августа едва не фыркнула. — На меня снизошло сегодня утром что-то вроде озарения. И я хотел бы заручиться вашей поддержкой — потому что ваших учеников это тоже касается. Но я, конечно же, подожду, пока вы закончите.
— Вот как? — В миссис Пеннифезер явно боролись любопытство и досада. Победило любопытство. — Мы уже заканчиваем. Но что же это за идея? Хотите обсудить ее приватно?
Скотти оглядел собравшихся, словно только теперь сознавая, куда он, собственно, ворвался. Его открытый дружелюбный взгляд едва скользнул по Августе, и все же она почувствовала себя крайне неуютно. И у этого нахала еще хватило наглости ей подмигнуть! — Нет, нет, в этом нет ничего тайного. Мы с таким жаром обсуждали это на нашем совещании, что к обеду будет знать уже весь город, — произнес Скотти, подходя к кафедре. Улыбка его сияла, словно маяк в тумане, все глаза были обращены в его сторону. — Признаюсь, я был просто поражен тем энтузиазмом, с которым мои коллеги приняли эту идею. Стоило только заронить искру — и они раздули из нее пламя.
— Ну же, не томите нас, — потребовала Беверли Джонс, учительница первых классов. Она с обожанием посмотрела на Скотти. — Жестоко — дразнить нас вот так.
Августа закатила глаза, призывая небеса дать ей силы. Она не позволит втянуть себя в одну из его безумных затей, что бы это ни было. Ни за что! Она даже смотреть на него не станет, решила Августа, нервно вращая под столом кистью левой руки.
— Тебя всегда было забавно дразнить, Бев, — мгновенно отреагировал Скотти.
Августа все же подняла глаза, неприятно пораженная симпатией, с которой Скотти обращался к молодой учительнице. Он стоял, засунув руки в карманы, и тепло улыбался ей. Было очевидно, что Скотти чувствует себя легко и уверенно, как, впрочем, и все присутствующие. Августа готова была возненавидеть его за это, ведь сама она едва дышала от напряжения.
Тем временем новый директор высшей школы быстро, но четко изложил свои идеи по поводу спектакля и ближайшие планы. Августа старалась не слушать, но у Скотти был очень приятный голос. Низкий, глубокий, он зачаровывал звучавшими в нем искренними, теплыми интонациями. Такой голос трудно было игнорировать. И невозможно забыть.
Мысли Августы невольно возвращались к той ночи — таинственной и волшебной, полной обещаний и призрачных надежд. Скотти стоял так близко, его теплые сильные руки лежали на ее плечах…
И как объяснить этому чертову мистеру Мидасу, что не каждый обладает даром превращать все, чего коснется, в золото. От прикосновения некоторых личностей все, напротив, обращается в пепел. И неважно, что он смог утешить ее той ночью на несколько часов. Она не может, не имеет права рисковать.
Как объяснить человеку вроде Скотти Хэммонда, что некоторые просто созданы быть одинокими. Что есть женщины, которые не имеют ни малейшего понятия, как сделать мужчину счастливым. Что их пугает будущее. Что нельзя доверять им свои надежды и мечты.
Нарисовать ему график? Провести карандашом через всю ее жизнь линию неудач? Или рассказать правду?