Жёлтый император - Георгий Александрович Каюров

связи, покровители, а у меня что? Студент. Кто за меня заступится? – Матвей с силой сцепил зубы, тонкой линией изогнулись его губы, взгляд стал устремлённым и решительным. – Ничего, справлюсь, и не с таким справлялся».

Кому это было адресовано больше – «Жёлтому императору» или Чукарину, он не смог бы ответить.

Глава шестая

Волны Каспия

На четвёртый день путешествия его приветствовал Баку, словно плывший в лазури небес над бело-розовой пеной взбивающихся о красный песок волн Каспия, белый замок. Хоть и будоражил юношескую любознательность легендарный баку, но Матвей, не теряя ни минуты, сразу отправился на паром.

Каспий обошёлся с Матвеем милостиво. Юноша благополучно добрался до Красноводска, не встретив никаких препятствий ни со стороны морской стихии, ни со стороны команды парома, ни со стороны дежурных вокзалов на обоих берегах. Сойдя на берег, дождался городского автобуса и через четверть часа зашагал по пыльным, съедаемым азиатским солнцем, красноводским улицам. Этот тихий приморский городок встретил его первыми признаками приближающейся знойной осени: все дороги были густо усыпаны жёлтыми листьями. Солнце всё сильнее припекало плечи и голову, словно желая растопить его крепость духа. Уже несколько дней Матвей просыпался то под стук колёс поезда, то раскачиваясь на волнах. На этом этапе своего пути к заветной мечте, он уже не мучился страхами и сомнениями.

Бригада, сменившая экипаж Ивана Ивановича так же отказалась от денег и потому Матвею удалось сэкономить и даже съестные припасы сохранить. Стараясь сберечь каждую копейку, он не брал лишней еды на остановках. Только один раз Матвею пришлось испытать волнение, но всё обошлось. На узловой станции стояли дольше обычного – пополняли запасы воды, и осмотрщик обстукивал тормозные пары. Воспользовавшись длинной стоянкой, Матвей отправился на вокзал прикупить еды. Когда возвращался, его персона привлекла внимание милиционера из линейного пункта. Тот окликнул молодого человека, но Матвей сделал вид, что не расслышал. Что-то рассматривая на стене здания, он медленно дошёл до угла и так же медленно скрылся за ним. Едва оказавшись вне поля зрения милиционера, тут же бросился бежать. Уже поднимаясь в локомотив, Матвей заметил краем глаза, бегущего милиционера. Тот оказался настойчивым и следовал за незнакомцем до самого локомотива.

– Там милиция меня застукала, – запыхавшись, сообщил Матвей, мотнув головой в сторону улицы.

– Я сейчас, – машинист высунулся в окно. – Что случилось инспектор?

– Парень к вам зашёл?

– Да, – спокойный тон машинист успокоил стража порядка. – Стажёр наш. Иди, покажись, – как ни в чём ни бывало, позвал он Матвея. – За продуктами бегал. Я его посылал.

– Ладно, – удовлетворился милиционер. – Я подумал, что за подозрительный ходит по путям?

– Наш, – подтвердил машинист.

На этом все неприятности закончились.

Эта незначительная история вспомнилась Матвею, когда он увидел на улице пару постовых. Они лениво посмотрели на чужака и отвернулись. Матвей даже заулыбался. Разве по его виду не заметно – он путешественник: рюкзак, палатка, ледоруб, комплект сетки для гербария; и идёт с парома в сторону железнодорожного вокзала. Матвей даже укорил себя в малодушии: тень Чукарина виделась ему во всех и в каждом. «Не враги возбуждают в нас подозрения, а подозрения – родят врагов, – вспомнилась ему восточная мудрость».

У билетной кассы, Матвей критически осмотрел всё вокруг. Обстановка была настолько знакома, словно и не было перерыва в восемь лет. Ему даже показалось, кассир та же, которая продавала ему билет тогда.

– Чему улыбаетесь? – не моргнув поинтересовалась кассир. – Билет брать будем?

– У вас ничего не изменилось. Последний раз я был здесь восемь лет назад. Так же покупал билет до Ташкента. Такое ощущение, что именно вы мне и продали его.

– Вполне возможно, – пробубнила женщина. – Я уже двадцать лет работаю. Куда? До Ташкента?

– Да. Если можно, купе.

– Есть одно место. Только быстренько, а то поезд через пару минут отправляется.

– Тогда так же было, – развеселился Матвей. – Быстренько, а то уже отправляется. Спасибо!

Как бы Матвей не спешил, всё равно пришлось вскакивать на подножку отправляющегося поезда. Закинув гербарные сетки на верхнюю полку, а рюкзак в багажный рундук, он растянулся на нижней полке. Жёлто-коричневая степь за окном застыла надолго и действовала убаюкивающе. Проводник зашла за билетом и принесла постельное бельё.

– Чай будете? – равнодушно поинтересовалась она, заталкивая билетный картон в кармашек проводницкой сумки.

– Два стакана, только не солёный, – уточнил Матвей.

– Сами будете накладывать, чего захотите, – бросив короткий, ироничный взгляд на пассажира, уточнила та. – Принесу пакетик того и другого. Двадцать копеек.

– Что двадцать копеек? – не понял молодой человек.

– Два стакана – двадцать копеек, – пояснила проводник.

– Хорошо, – усмехнулся Матвей.

– Я что-то сказала смешное?

– Нет. Просто вы похожи на мою бывшую воспитательницу.

– Располагайтесь, – сухо ответила проводник и добавила. – Спиртные напитки не распивать. Вызову наряд, – и ушла.

Молодому человеку было не до сна, хотя день подходил к закату и качка на пароме немного его измотала. Он вышел в коридор, в поисках хоть кого-то из пассажиров соседних купе, но и там было пусто.

– Вам повезло, – попытался он заговорить с проходящей по вагону проводником. – Вагон пустой. Можно отдыхать.

– Ничего, сейчас набьются, – ответила та, заглядывая по порядку во все купе.

– Кассир на вокзале сказала, билет последний, а пассажиров нет.

– По всей дистанции бронь раскидана, – объяснила проводник.

– А-а, ясно, – разговор не завязывался, и Матвей так же потерял к нему интерес.

Немного постояв, он вернулся обратно в купе и, расстелив постель, улёгся. Жёлтый свет фонарей монотонно проплывал в окне, выхватывая и внутренности вагона. Он закрыл глаза и картины из интернатовского детства снова встали яркими образами.

«Сколько пришлось вытерпеть, – одолевали, терзающие сознание, мысли. – Как мне пришло в голову, что там замок? Это же надо такое иметь больное воображение? Парамон, конечно, большая сволочь был. Не случайно, выражение – «сволочь – хороший человек», было его любимым».

– Ты, хочешь сказать, мы дураки? – брызгая слюной, закричал Парамон и сжал кулаки. – Ах ты… ты… инкубаторкий ублюдок!

– Это вы сами сказали, – отрезал Матвей.

От раздираемой злобы Парамон схватил мальчишку за волосы над ухом и рванул. Матвей взвыл от боли.

– В холодную на три дня! – орал Парамон, вталкивая подростка в комнату для отбывания повинности и с силой захлопывая за тем двери. – Я тебе устрою дураков. Посидишь у меня и взвоешь!

Холодная комната соответствовала своему названию: в ней и правда было прохладно летом, но зимой, несмотря на то, что специально убрали батареи, всё-таки было тепло. Бледный свет едва освещал небольшое пространство. Матвей зажмурился и сосчитал до тридцати, чтобы глаза быстрее привыкли к мраку. Сама комната располагалась в цокольном полуподвальном этаже