Спасайся кто может - Марина Серова

Последнее определение он сопроводил недвусмысленным жестом, озорно поглядывая в мою сторону.

Я сделала вид, что ничего не знаю о побочном эффекте местного источника.

В последнюю минуту Сергей Анатольевич усомнился в целесообразности немедленного сеанса «щелетерапии», но отступать было поздно, и мы отправились к таинственному источнику.

Поначалу он не произвел на меня сильного впечатления и даже слегка разочаровал. Обыкновенная яма, из которой кверху поднимается еле заметный парок.

Но, подойдя поближе и услышав монотонный и непрекращающийся гул, который доносился из самых недр планеты, невольно прониклась почтением к этому загадочному месту и на всякий случай не стала подходить ближе трех метров. Тем более что запах там был самый что ни на есть адский.

— Смотри не вздумай тут закурить, — сердито погрозил приятелю пальцем Владимир Егорович. — А то взлетишь на воздух вместе с папироской — и поминай как звали.

Бедного Сергея Анатольевича заставили раздеться до трусов и, подставляя под выходящие из-под земли испарения то одно, то другое место, провести там не меньше пятнадцати минут.

К концу процедуры его слегка пошатывало, лицо покрылось испариной, а все тело розовыми пятнами различной величины.

— Страшно хочется спать, — с трудом выговорил он.

— Все правильно. Так и должно быть, — успокоил его Владимир Егорович. — Теперь до утра продрыхнешь как миленький. А про радикулит забудешь навсегда.

Он проводил нас до дому и попрощался до вечера.

— Анатольича теперь не добудишься, а мы с вами еще поужинаем, если не возражаете, — подмигнул он многозначительно.

— Как буду себя чувствовать, — уклончиво ответила я.

— Само собой.

Я на самом деле выглядела немногим лучше Сергея Анатольевича, и спать мне хотелось не меньше. Решив, что силы мне понадобятся ближе к ночи, я не стала насиловать организм и заснула, как только приняла горизонтальное положение.

Проснувшись через пару часов, я не сразу поняла, где нахожусь. Меня знобило, все тело ломало, то ли от усталости, то ли от разыгравшейся хвори.

Болею я редко, и чаще всего дело обходится одним-двумя днями насморка, но однажды мне все-таки довелось побывать на больничной койке, а начиналось все тоже довольно безобидно.

Представив на минуту, чем может обернуться для меня серьезное заболевание «в тылу врага», я тут же заставила себя подняться и отправиться на поиски душа.

Он оказался в конце коридора, недалеко от моей комнаты, и я не вышла из него, пока не довела до истерики все вирусы в организме максимально контрастным душем. Может быть, с точки зрения медицины это и неправильно, но несколько раз в жизни подобная процедура не дала мне расклеиться в самый неподходящий момент.

После этого я почувствовала себя значительно лучше, если не считать небольшой слабости. В то же время мое красное распаренное лицо производило на окружающих впечатление тяжелого и вряд ли излечимого заболевания.

Владимир Егорович, зайдя ко мне и увидев, на что я похожа, в испуге попятился и отказался от былого намерения провести со мной вечер с глазу на глаз.

Видимо, у него создалось впечатление, что у меня по меньшей мере инфекционный энцефалит, и он шарахнулся от меня, как от прокаженной.

Таким образом я убила сразу двух зайцев: привела себя в порядок и избавилась от навязчивого прораба.

Теперь я была предоставлена самой себе до утра, и до ночи у меня было время, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к вылазке.

Благодаря странному стечению обстоятельств все получилось наилучшим образом: я как тяжелобольная могла провести здесь столько времени, сколько посчитаю нужным.

Вряд ли Владимир Егорович в ближайшие дни признается хозяину, что под видом геолога привел в дом милиционера. Поэтому никаких опасений в отношении меня у хозяина не может возникнуть в принципе.

В ближайшие часы я постараюсь незаметно покинуть свою комнату и выведать всю подноготную о странной частной клинике без пациентов. А для того чтобы сделать это с максимальной эффективностью, в моей походной сумке имелось все необходимое.

Смущало меня то, что, кроме маленького завхоза и едва мелькнувшей тени за окном, я не заметила здесь ни одного человека. Владимир Егорович был не в счет, его я считала наемным рабочим, появлявшимся в санатории на несколько дней в году и вряд ли посвященным в местные секреты.

По моим расчетам, здесь должно было проживать по меньшей мере десять человек. А места хватило бы и для тридцати.

У меня была еще тысяча вопросов, ответить на которые было некому, поэтому мне не терпелось увидеть все своими глазами.

За окном стемнело. Закрыв дверь на щеколду, я разложила на кровати все свои богатства…

Покинуть корпус и выйти на улицу оказалось не так-то просто. Входная дверь была кем-то предусмотрительно закрыта на ключ. И это уже было подозрительно.

Кого опасаться в таком глухом месте? Вряд ли грабителей. Может быть, когда-то разбойники и проживали по лесам, но теперь такое можно встретить только в сказке.

Теперешние «джентльмены удачи» предпочитают крупные города и комфортабельные особняки.

Следовательно, дверь на ночь закрывалась не для того, чтобы в корпус никто не вошел, а чтобы никто из него не вышел.

Надо ли говорить, что, сделав это открытие, я готова была на все, чтобы оказаться за пределами здания.

Для меня не представляет большого труда открыть самый надежный замок, но на всякий случай я решила проверить, нельзя ли покинуть корпус через окно.

Я не смогла сдержать улыбки, когда обнаружила, что и на первом, и на втором этажах окна были накрепко заделаны так, что открыть их можно было, только вывинтив десяток шурупов, а кое-где на окнах были еще и решетки. Просто неприступная крепость, вернее, надежная тюрьма.

Скорее всего, это были нововведения нынешних жильцов. Вряд ли служба безопасности прежних гостей санатория доходила до такого идиотизма.

Перед тем как вернуться к входной двери, я разыскала номера Владимира Егоровича и бдительного завхоза. Их комнаты находились по соседству, но в отличие от наших — на первом этаже.

Видимо, ни совесть, ни что-то иное не мучили сегодня этих людей, потому что спали они замечательно. Об этом свидетельствовал богатырский храп из обеих комнат.

Убедившись в этом, я достала из кармана отмычку. Сколько бы раз я ни пользовалась ею, я не устану восхищаться человеческим гением. Создать приспособление, с помощью которого можно открыть практически любой замок, может только гений.

Через пару минут я оказалась на свежем воздухе.

Всего на территории бывшего санатория было три корпуса. Один из них я только что покинула. Два других с трудом можно было разглядеть в полумраке. И то лишь потому, что на небе светила полная луна, непривычно огромная и яркая для городского жителя.

Прежде чем двинуться в путь, я внимательно прислушалась к окружающей тишине. И звуки, один за другим, стали проявляться и становиться доступными для восприятия.

Прежде всего я услышала стоны какой-то ночной птицы, скорее всего, это было уханье филина, во всяком случае, при желании — их можно было так обозначить.

Какие-то ночные насекомые наподобие кузнечиков соревновались в противности звона с комарами.

Ветер шелестел вершинами деревьев, песок скрипел у меня под ногами, но самым громким звуком по-прежнему оставался храп спящих «богатырей». Здесь он слышен был даже лучше, чем в коридоре, и был для меня своеобразным сигналом безопасности.

Но один звук показался мне странным и неуместным, вносящим в ночную атмосферу диссонанс и тревогу.

Хотя ничего необычного для любого другого места в нем не было. Это был детский плач.

Он возник на несколько мгновений и тут же затих. Настолько быстро, что я подумала бы, что ослышалась, если бы замечала за собой склонность к слуховым галлюцинациям.

Ни о каких детях на территории санатория мне до сих пор было неизвестно.

Мало того, что за столом никто и словом не обмолвился о детях. Но за несколько часов нашего здесь пребывания их было не слышно и не видно, что практически невозможно, как бы хорошо они ни были воспитаны и в какой бы строгости их ни держали. Если это, конечно, нормальные дети.

И мне это не понравилось.

И в очередной раз удивило отсутствие собак.

«Как много городских жителей лишены замечательной возможности, — подумала я, — обрести не только надежного сторожа, но в первую очередь — верного друга. Но лишают себя этой радости, понимая, что для бедного животного существование в условиях малогабаритной квартиры — пытка. А здесь это, помимо прочего, еще и необходимо, хотя бы для защиты от диких зверей. — После недавней встречи с кабаном я это хорошо понимала. — Или хозяин органически не переносит собак, или они…»