Рубежи Всеземья: Муромский пост - Юлия Клыкова

несправедливо кричала на дочь, придираясь к поведению и учёбе. Тогда девочка задумала уйти из дома. Совсем ненадолго, только чтобы напугать мать. Она оставила ей прощальную записку, а сама договорилась с подружкой и её родителями, сказав, что ей разрешили у них переночевать. Те поверили, ведь до этого случая девочка никогда не обманывала. Закончилось же история тем, что вернувшая с работы мать прочитала записку, и от переживаний у неё остановилось сердце.

— Как ты думаешь, что дальше произошло с девочкой? — словно невзначай поинтересовалась Катя. — Тебе жаль её маму?

Майя уже собиралась ответить, что нечего ругать невиноватых — её мама тоже устаёт на работе, но никогда не обзывается. Она даже открыла рот, но одновременно снова сощурилась и увидела, что ореол, окружающий Катю, превратился в огромного осьминога, и его длинные щупальца крадучись спускаются по столу. Это ей совсем не понравилось. Нахмурившись, Майя скрестила руки на груди, наблюдая за тянущимся к ней изворотливым облаком. Когда оно почти коснулось её ног, занервничала и принялась колотить туфлем по ножке стула, выказывая безмолвный протест. Этот звук отвлёк Катю. Моргнув, та замолкла и щупальца втянулись в осьминога, вернув его к «облачному» виду.

Все последующие попытки найти общий язык также потерпели неудачу. Возмущённая ушлым поведением странного облака, Майя окончательно закрылась и смотрела на собеседницу почти неприязненно. Та, не понимая причины её настроения, не выдержала и вздохнула:

— Ну нет, так нет. В таком случае я вынуждена действовать кардинально.

И, расстегнув сумку, отданную полицейскими, извлекла старенькую «Нокиа». Майя, обрадовавшись, что щупальца вернулись к хозяйке, устроилась поудобнее и стала с интересом наблюдать за женщиной.

Чем ниже та спускалась по списку номеров, тем обиженнее делалось её лицо. Всех, кроме родителей, Майя заносила в телефонную книгу под собственноручно придуманными кличками. Бабушку Лену, любящую на её просьбы отвечать — «пойдём, лучше посмотрим…» — так и назвала, Посмотрим. Тётю Алю, рисующую в фотошопе красивых принцесс и обожающую сетчатые пышные юбки — Принцесса. Федя числился Скоморохом, а бабушка Даша осталась без прозвища, её Майя записала по фамилии — Малыш.

Кроме родителей, только эти четыре человека догадались бы с первого слова о какой рыжей девочке их спрашивают. С прочими всё было куда сложнее: будучи очень общительной, Майя знакомилась часто, и её мобильник хранил кучу номеров людей, большинство из которых она давно забыла.

— Карман, Компот, Космос, Кошка, Кощей… — ошеломлённо бормотала Катя, то и дело нажимая круглую кнопку. — Лампа, Леший, Ляля… Малина, Малыш… О! Мама! Она у тебя всё-таки есть!

И, бросив на Майю победный взгляд, вдавила кнопку вызова до упора.

Она и ухом не повела. Днём родителям дозвониться было невозможно, только ранним утром или поздним вечером. Но заинтересовалась — даже перестала стучать по стулу и наблюдала за Катей сверкающими от любопытства глазами.

Убедившись, что «абонент недоступен», та нашла отца и повторила попытку. Безуспешно. Тогда, рассердившись, принялась звонить всем абонентам подряд. Промотала список в самый верх и набрала «Аиста». Такую кличку Майя дала пожилому охраннику детского сада. Аист был носат, хромоног, сед и лысоват, а проплешины прятал, зачёсывая остатки волос наверх, отчего смотрелся ещё причудливее. Его номер Майя когда-то брала для мамы. К слову, у неё имелись контакты и других охранников — Хомяка, Космоса и Тотошки. Последний получил прозвище по кличке своего лохматого пёсика, частенько прибегавшего за хозяином на работу.

— Алло. Здравствуйте, — проговорила Катя, дождавшись, пока Аист снимет трубку. — Вам звонят из детской комнаты полиции. Меня зовут Екатерина Александровна. Передо мной сидит рыжеволосая девочка семи-восьми лет, которая наотрез отказывается отвечать на вопросы. Поможете мне выяснить её имя?

Майя насторожилась. Акустика у телефона была не самой качественной — любой человек с нормальным слухом, находясь вблизи, услышал бы абонента. Она же без проблем различала даже тихий шёпот людей, стоящих в десяти шагах. Поэтому, когда Аист ответил, Майя прекрасно разобрала его слова:

— Здравствуйте, Екатерина Александровна. Меня зовут Леонид Павлович. Приятно с вами познакомиться. Девочка, говорите? Да ещё и рыжая? Прямо не знаю, чем вам помочь. У меня этих девочек на любой вкус — и рыжих, и беленьких, и русых, и брюнеток… Какую хочешь выбирай! Всех и не упомнишь.

— Вы, кажется, неправильно меня поняли, — почему-то заалела Катя. — Я говорю о ребёнке семи-восьми лет!

— Так а я о ком? — удивился Аист. — О них, о ребёнках! У меня знаете, вокруг сколько девочек? Бывает, старшие подходят, номер берут. Для родителей. Я даю, конечно.

— Вы где работаете-то? — обречённо поинтересовалась Катя.

— Так в саду. Детском. Так что вряд ли я вам помогу. Вы другие номера прозвоните.

— Стойте! А как у вас этот номер записан?

— Да никак. Такие номера я не называю. Чего мне их копить?

— Ладно. Всего доброго.

Катя нажала отбой и глянула на Майю, слушавшую беседу с довольным видом. С минуту гипнотизировала её своими красивыми и сердитыми глазами, ещё раз попробовала разговорить, но не добилась ответа и вернулась к списку.

Следующим по алфавиту шёл Арбуз. Этот номер Майе когда-то забил отец — свой мобильник у него в тот день разрядился. На самом деле абонента звали Ваген, и он продавал очень вкусные арбузы, а главное, жил неподалёку. После того как папа переписал номер себе, Майя отредактировала запись, чтобы та выглядела привлекательнее. Арбуз оказался словоохотливым — наговорил кучу комплиментов Катиному голосу, расстроился, что с ходу не может помочь, и предложил приехать в отделение, но выяснив, что оно в Муроме, передумал.

Далее шёл Артемон — кудрявый мальчик Артём, ходивший с Майей в один садик. Его номер не ответил — механический голос сообщил, что он отключён. Позвонив нескольким абонентам подряд, Катя не выдержала и промотала список вниз, набрав первый попавшийся номер. Это оказалась Малина.

— Алло. Здравствуйте. Я из полиции.

— Алё, — на другом конце прозвучал удивлённый детский голос, в интонациях которого легко угадывался ребёнок на два-три года младше Майи. — А что вам надо?

— Детка, дай, пожалуйста, трубку маме. Мне нужно с ней поговорить.

— А мамы нет. Я в садике.

— Хорошо… Ну а как тебя зовут, малышка?

— Малина.

— А по-настоящему? Как тебя мама называет?

— Малуся. Золотце.

— Малуся? — недоумённо повторила Катя. — А! Маруся!

Шумно выдохнув, она многообещающе посмотрела на Майю, которая смеялась, зажимая рот ладонями.

— Да, — согласилась с Катей юная собеседница. — Малуся.

— Хорошо, Мариночка. С именем прояснили. Скажи, может быть, у тебя есть рыжая подружка немного старше возрастом?

— Я лыжая.

Тут Катя всё-таки не выдержала — не прощаясь отключилась и, постукивая ногтями по столешнице, грозно уставилась на