При вечернем и утреннем свете - Дмитрий Сухарев (Сахаров)

Родословное древо

Будет время, составлюРодословное древо,Его детям оставлю,Чтоб светило и грело,—Родословное древо,А на нем человеки —Те, что были когда-тоИ пропали навеки.

Будет время, на картеПеремечу крестамиТо, что отчими людиНазывают местами.Там Венев, и Одесса,И Великие Луки,Там любовь, и злодейство,И великие муки.

Из Венева прабабка,Из Одессы другая,А великие мукиИз озерного края —Там в безвестной хатыни,Онемев от печали,Помнит пепел поныне,Как в амбаре кричали.

Я под кроной кореньяЗаплету в хороводе —Племена, поколенья,Наше место в народе,Чтоб вовек н6е забылось,Сколько веток рубилосьИ кому с кем любилось —Сколько деток родилось.

Переулок

В Мельничном, вблизи заводаМукомольного, вблизиВечности — себя до годаВозрастом вообрази.

Все арыки перерылаЖизнь, а ты войди по грудьВ тот же — после перерываВ пятьдесят каких-нибудь.

Что такое пятьдесятЛет, когда вокруг висятВетви те же, что виселиВ прошлом веке и вчера?

Легче птичьего пераПыль, мучнистая сестраВечности и колыбели.

В Мельничном без вечной спешкиВремя движется — вблизиВешки, от которой пешкиУстремляются в ферзи.

Времени протяжна нота,Мелет мельница, и нетОбреченности цейтнота,Быстротечности примет.

Мама вынесла мальцаВ Мельничный, и нет концаВечности, и пыль мучниста,Как цветочная пыльца.

Словно в саге романиста,Время длится без конца.

Подражание Есенину

Гульзира, твое имя — цветок,И, Востока традицию чтущий,Я твой черный тугой завитокЗарифмую с зирою цветущей.Но узнать бы сначала пора,Как цветет на Востоке зира.

Я исчислю цветок по плоду,В семена ароматные вникнуИ к такому ответу приду,От которого горько поникну.Гульзира, разве ведаешь ты,Как печалят порою цветы.

Убежав от гудения пчел,Я забыл про былую удачу,И пустыню цветам предпочел,И пустые глаза свои прячу,Ибо горечью жжет, Гульзира,То, что сладостью было вчера.

Гульзира, твои речи просты,И от плеч твоих пахнет зирою.Как горчат, как печалят пороюЭти запахи, эти цветы!Дай лицо свое снова зароюВ эти запахи, эти цветы.

Оттого, что я с севера, что ли?..

Из ташкентских гекзаметров

1. Праздный держа черепок

Если разбил пиалу, не горюй, поспеши на Алайский,Жив, говорят, старичок — мастер искусный, уста.

Он осторожным сверлом черепки пробуравит — и в ямкахСкобок утопит концы, накрепко стянет фарфор.

Ай да мастак, вот кому говорить не устанешь спасибо!Нет ли другого уста — сладить с напастью другой?

Я бы отнес на базар черепки тонкостенного счастья.Где там — ищи мастеров!.. Сам, бедолага, потей.

2. Фонарщик

Главный ташкентский фонарщик, предводитель ночныхвозжиганий,Резвому внуку Володе должность свою завещал.

Век закоптил фонари, стал стариком и Володя.Следом состарился я, Володин единственный внук.

Век небеса закоптил, и на Новомосковской, в роддомеМальчик родился, Филипп, внучек единственный мой.

Резво, Липуня, расти! Помни, что должность наследна:Впрок фитили навостряй, стекла учись протирать

Поедем в Бухару

Поедем в Бухару,К узбекам в гости, а?Поедем по жару,Погреем кости, а?По дыни!У лоткаШершавую возьмешь,Прижмешь ее слегкаИ — нож в нее!Сладка…

А хочешь, в ИсфаруПоедем по урюк.Урючин знойный сокПрозрачен и упруг.Губами придави,Под сонной кожуройОн ходит как живой!Глаза закрою — иРастаю,Воспарю…

Поедем в Исфару!По горы!По горамПолазаем!Вели —Я телеграмму дам,Бельишко соберу.Ведь я родился там,Пойми, родился там.

Не знаю, где умру…

Брич-Мулла

Сладострастная отрава — золотая Брич-Мулла,

Где чинара притулилась под скалою.

Про тебя жужжит над ухом вечная пчела:

Брич-Мулла,

Брич-Муллы,

Брич-Мулле,

Брич- Муллу,

Брич-Муллою.

Был и я мальчуган, и в те годы не разПро зеленый Чимган слушал мамин рассказ,Как возил детвору в Брич-Муллу тарантас —Тарантас назывался арбою.И душа рисовала картины в тоске,Будто еду в арбе на своем ишаке,А Чимганские горы царят вдалекеИ безумно прекрасны собою.

Но прошло мое детство, и юность прошла,И я понял, не помню какого числа,Что сгорят мои годы и вовсе дотлаПод пустые, как дым, разговоры.И тогда я решил распроститься с МосквойИ вдвоем со своею еще не вдовойВ том краю провести свой досуг трудовой,Где сверкают Чимганские горы.

Мы залезли в долги и купили арбу,Запрягли ишака со звездою во лбуИ вручили свою отпускную судьбуИшаку — знатоку Туркестана.А на Крымском мосту вдруг заныло в груди,Я с арбы разглядел сквозь туман и дожди,Как Чимганские горы царят впереди,И зовут, и сверкают чеканно.

С той поры я арбу обживаю своюИ удвоил в пути небольшую семью,Будапешт и Калуга, Париж и Гель-ГьюЛюбовались моею арбою.На Камчатке ишак угодил в полынью,Мои дети орут, а я песню пою,И Чимган освещает дорогу мою,И безумно прекрасен собою!

6. Балатонская тетрадь

Черемухи

А у венгров и черемухи цветут!Вот приехал я в венгерский институт,А в окне, гляжу, они стоят, белы,И черемуховый дух во все углы.

И сирень цветет у венгров, и миндаль,И ничуточки мне этого не жаль,По кювету маки алые — и пусть,А учуял я черемуху — и грусть.

Вот уехал я из дома в холода,Вот приехал я, товарищи, сюда.Что я видел под Москвою? — белых мух.А у них уже черемуховый пух.

Не творил ли нас господь навеселе?Больно много он напутал на земле.Ну, миндаль пускай у венгров, леший с ним,Но черемухи-то нам нужны, не им!

Мадьярское застолье

Когда язык уму не внемлет,Когда опять кувшин подъемлетХозяин-старикан,А обе дочери с мужьямиВовсю следят, сказать меж нами,Не пуст ли твой стакан,—

Тогда, русак, держись валетом,Пить — пей, но не забудь при этом:Теперь не до речей!Налей-ка сам обеим сестрам,Кувшин, ведь он на то и создан,Чтоб пелось горячей.

А песни Кларики так хриплы,Что, как смычка по скрипке скрипы,Извлечь умеют дрожь.И вот признательно и робкоДуши фанерная коробкаВибрирует… Хорош!

Готов, давись слезой прогорклой!Туда, где солнышко за горкой,Рванись — и протрезвей.Там за полями, за лесамиПоют не ангелы — мы самиИ хриплый соловей.

Когда мужья долой с катушек,Мадьярки света не потушат,Коль песня горяча.Ах, есть кому в полнощном домеВодить нездешнею ладоньюВдоль влажного плеча…

Черный дрозд