Плоды проклятого древа - Demonheart

и использую неверную отправную точку. Я не должен опираться на существующие решения, и вырисовывать облик оружия из них. Мне нужно сосредоточиться на конечном результате. Вот предположим, передо мной та четверка. Что я хотел бы с ними сделать, чтобы убрать со своего пути?

Воображение протестующее забуксовало.

Я исправил ошибку, мысленно заменив Сплетницу на Демона Ли, и процесс пошел бодрее. Мне нужно избавиться от них — что с ними сделать? Разрубить? Сжечь? Испарить? Может даже заморозить? Нет-нет-нет, слишком жестко. Моя внутренняя личность совсем не возражала против кровопролития, но рациональной частью своего мышления я понимал, что выходить на улицы с однозначно смертельным оружием — это верный путь в Клетку или в могилу. Я бы не стал думать об оружии, если бы не намеревался его применять, а если начать убивать тех, кто встает на пути — все остальные объединятся, чтобы меня прикончить. Перво-наперво, мне нужно нелетальное оружие, которое можно использовать с легким сердцем. К примеру такое, как… как «ноктюрн»! Если бы удалось достигнуть такого же эффекта, приступ паники и временная слепота, но без использования газа…

Мой демон, нашептывавший на ухо рецепты и схемы, на радостях взвизгнул и сделал тройное сальто назад. Еще бы, он наконец-то смог предложить именно то, что мне нужно.

Я покончил с завтраком, вымыл за собой посуду и вернулся в комнату. Вколол утреннюю дозу инсулина и выдрал из тетради лист, чтобы набросать эскиз своего оружия. По всему выходило, что оно включать в себя достаточно широкую поверхность, которая будет играть роль, чего-то типа антенны. Как тогда его носить? Или не носить? Или носить, но не в руках? Точно! Маска! Я не планировал продолжать пользоваться сувенирной маской, уж больно жалко она смотрелась, но новую смогу изготовить похожей. Сделаю ее не такой плоской, как у Эйдолона, не имеющей выраженных черт, но все же примерно следующей контурам лица — так я смогу расширить радиус охвата. Еще можно добавить щитки на груди и ногах с теми же функциями… сделать сегментированными, чтобы повреждение нескольких не вывело антенну из строя полностью…

Свободное место на листе кончилось, и я вырвал новый. Заметка: в довесок к лабораторной посуде купить кульман. Или лучше графический планшет. Программу для создания чертежей. 3D-редактор. Или даже все вместе.

Так, нужно экранирование… чтобы меня не ударило собственным излучением… материал антенны… вот это сложность! Это не просто металлическая пластина! Это… это что-то невообразимое! Строго ориентированная молекулярная структура… композиция различных веществ на уровне выше молекулярного, но намного ниже обычного композита. Мне придется сначала изготовить фотолитографическое оборудование. Но даже с ним процесс займет много дней. Напыление каждого макромолекулярного слоя придется проводить вручную… черт, надеюсь, оно того стоит.

Да, черт побери, оно того стоит! Маска-излучатель — это лишь частный случай применения технологии! Покорпеть надо оборудованием для макромолекулярного напыления — и можно будет изготовить композитный материал с почти любыми свойствами! Для костюма… для чего угодно! И надо что-то подумать с энергопитанием для всего этого добра…

За чертежами время пролетело незаметно. Я смог оторваться от мелко исчерканных листов только когда часы показали без четверти три, и выругался не хуже какого-нибудь безработного докера. Я пропустил свой перекус. Казалось бы, полтора часа небольшая разница, но я слишком хорошо помнил ощущения от кетоциадоза, чтобы рисковать даже незначительным нарушением режима. На всякий случай я потянулся за глюкометром, чтобы проверить сахар в крови, но запоздало вспомнил, что уже принес его в жертву своему технарскому демону.

Размяв затекшую спину, я снова выбрался до кухни, и уже размышлял, не следует ли мне добавить что-нибудь к яблокам, чтобы скомпенсировать пропущенное время. Но именно в этот момент жизнь, словно возмущенная моим нежданным благоденствием, дала хорошего такого пинка.

— Конрад, можно с тобой поговорить?

Я обернулся. Из открытого холодильника тянуло холодом.

— О чем?

Мой отец, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке. Вообще, он видимо постоянно себя так ощущал, если всеми правдами и неправдами старался проводить дома как можно меньше времени.

— Где ты был прошлой ночью?

Ох блять… точно. Я ведь не подсыпал ему «сахар» в кофе. Понадеялся на его безучастность ко всему происходящему в этих стенах. И просчитался.

— Не спалось, решил немного побегать.

Отец скривился, будто от зубной боли.

— Ты вступил в банду? Примкнул к нацистам, да?

— Ну, для арийского идеала у меня слишком темные волосы, — я выразительно посмотрел на остатки его собственной шевелюры. — Да и кому я в банде нужен, болезный такой?

— Не в этом смысле. Вчера ты ходил в магазин, и вернулся с маской. Конрад, я еще не выжил из ума. Я знаю, в каком городе мы живем, и понимаю, что значит, если юноша вроде тебя вдруг покупает или делает маску.

Я закрыл дверцу холодильника и оперся спиной о тумбу.

— Даже если ты предположить, что ты прав… что это меняет? Донесешь в СКП, что в доме завелся кейп, и попросишь прислать бригаду для, кхм, декейпизации?

— Если это поможет оградить тебя от ошибок…

— Оу, — я остался внешне бесстрастным, но почувствовал, как внутри вскипает ярость. — Последняя такая попытка защитить меня от дурного влияния чуть не стоила мне жизни. Знаешь, как весело валяться в луже собственной блевотины, не имя сил даже отодвинуться? А как прикольно безуспешно пытаться вспомнить собственное имя, потому работа мозга нарушена отеком?

Он нахмурился.

— Это когда такое было?

— Недавно. Ты даже не в курсе.

— Ты только сейчас это рассказываешь.

— Будто бы это что-то изменило.

— Все равно ты должен был рассказать.

— Пап, мне много лет в этом доме мыли мозги, что я должен. Что я просто по уши в долгах, и должен быть бесконечно благодарен за каждую ночь, проведенную не под открытым небом. Кто знает, может я бы и правда был благодарен, если бы меня не тыкали в этот факт носом постоянно. Ну так вот. Я тут прикинул, во сколько обошлось мое содержание за все пятнадцать лет и три месяца. Сумма солидная, но думаю, если твои подозрения верны, я буду способен столько заработать. И когда я возмещу все, что было потрачено на мое питание, мебель, одежду, лечение, образование и прочее — можно я буду считать, что больше здесь никому и ничего не должен?

Отец не ответил. Может, не ожидал такого отпора, а может, ему просто нечем было крыть. Никогда не умел