Ключи к "Лолите" - Карл Проффер

Теперь хочу убедительно попросить читателя не издеваться надо мной и над помутнением моего разума. И ему и мне очень легко задним числом расшифровывать сбывшуюся судьбу{100}; но пока она складывается, никакая судьба, поверьте мне, не схожа с теми честными детективными романчиками, при чтении коих требуется всего лишь не пропустить тот или иной путеводный намек. В юности мне даже попался французский рассказ этого рода, в котором наводящие мелочи были напечатаны курсивом; но не так действует Мак-Фатум — даже если и распознаёшь с испугом некоторые темные намеки и знаки. [с. 259]

Некоторые намеки действительно туманны, но не все, и теперь, когда Гумберт-Набоков обезоружил (и предупредил) своих читателей этой мимоходом брошенной ремаркой о выделенных курсивом ключевых словах — отметив при этом, что его Мак-Фатум так не поступает, — он сам выделяет один из наиболее важных намеков, подтверждая, что превосходно владеет вербальной эквилибристикой.{101}

На следующее утро после просмотра "Дамы, Любившей Молнию" в Уэйсе Лолита получает загадочное письмо от Моны Даль. Мона рассказывает, что девочка, заменившая Лолиту в "Зачарованных Охотниках", играла прекрасно…

"…но напрасно мы в ней искали бы твою отзывчивость, твое непринужденное воодушевление, прелесть моей — и авторской — Дианы; впрочем: автор на этот раз не пришел аплодировать нам…" [с. 273, курсив в оригинале[46] ]

Выделенные Моной слова, вероятно, представляют собой цитаты из Куильти; "Диана автора" — это Лолита Куильти. Мона продолжает:

"Как и ожидалось, бедный ПОЭТ сбился в третьей сцене, в том месте где я всегда спотыкалась — на этих глупых стихах. Помнишь?

Пусть скажет озеро любовнику Химены,Что предпочесть: тоску иль тишь и гладь измены.

Я тут подчеркнула спотычки. Завидная тишь! Ну, веди себя хорошо, девчоночка! Твой поэт [т. е. Куильти. — К. П.] шлет сердечнейший привет тебе и почтительный привет твоему батюшке.

Гумберт так комментирует это послание:

Ее письмо заключало в себе какие-то мерзкие намеки, в которых теперь мне слишком тягостно разбираться{102}. Я его нашел спустя много времени между страницами одного из наших путеводителей и цитирую его здесь просто в качестве документации. [с. 274]

Другими словами, читателю предлагается прочесть это письмо дважды, чтобы его расшифровать. Ключ к шифру выделен жирным шрифтом и даже повторен дважды: Ку-иль-ти.[47] Но если вы еще не догадываетесь об узоре намеков и не понимаете его значимость, вы не сумеете увидеть даже этот ключ к разгадке имени злодея. Кроме того, вас может сбить с толку приведенная в письме цитата (а также двусмысленность в словах "завидная тишь"[48]). Литературовед, вероятно, заметил бы, что Химена — это героиня трагедии Корнеля «Сид» и что цитата точно укладывается в размер александрийского стиха:

Пусть скажет озеро любовнику Химены,Что предпочесть: тоску иль тишь и гладь измены.

Эврика? Не совсем. Этих строк нет в корнелевской пьесе, как нет никаких параллелей между Лолитой и Хименой. Тогда зачем здесь александрийский стих? Думается, отчасти для того, чтобы направить чрезмерно дотошного читателя по ложному следу. Отчасти этот стих служит замаскированным намеком и указанием на Куильти. Лолита и Гумберт смотрят пьесу Куильти и Дамор-Блок в Уэйсе, после чего нам сразу преподносится письмо "в качестве документации", с тем чтобы весь этот пассаж напомнил нам о Куильти и помог разглядеть его имя в процитированном стихе.

5

Еще одно звено в цепи намеков возникает в Чампионе, штат Колорадо (часть II, глава 21). Ложный междугородний звонок отвлекает Гумберта, и дьявольский обманщик получает возможность сыграть в теннис с Лолитой. Затем у бассейна Гумберту удается разглядеть негодяя, скрывающегося за деревьями, и чуть позже он снова замечает в облике Лолиты особую сияющую радость:

…меня осенило, что ведь узнал-то я его по отражению в нем образа моей дочери, — это была та же гримаса блаженства, но только превратившаяся в нечто уродливое в переводе на мужеский лад. [с. 291]

Гумберт «узнаёт» в этом человеке своего швейцарского дядюшку Густава Траппа. В сознании Гумберта Трапп и Куильти соединяются. Это дает нам то, что можно назвать "поросячьим ключом". Вспомним, как, процитировав "Кто есть Кто", Гумберт играет словами: "Квайн-Швайн. Убил ты Куилты" (с. 44). Слово «свинья» (в первом случае — немецкое "швайн") теперь (во второй части) относится к «Траппу», который в Европе "хлестал пиво, смешанное с молоком, свинюга" (с. 292). Квайн-Швайн — это Трапп-свинюга, еще одно доказательство чему можно найти, снова вернувшись назад, бесшумно скользнув летучей мышью в "Привал Зачарованных Охотников", в утро после того, как Гумберт совратил Лолиту (или она его). Железные врата жизни закрылись; Лолита смеется в холле. Гумберт замечает:

Сидевший напротив господин моих лет в твидовом пиджаке… глядел, не отрываясь, через вчерашнюю газету и потухшую сигару на мою девочку. [с. 171]

Потом Гумберт говорит про этого "мордастого развратника", что "смахивал он, между прочим, на моего швейцарского дядю Густава" (с. 172). Затем Гумберт подходит к портье:

Был ли мистер Швайн{103} абсолютно уверен, что моя жена не звонила? Да — уверен. Если она еще позвонит, не будет ли он так добр передать ей, что мы поехали дальше, направляясь к местожительству тети Клэр? [с. 172]

Вот уж действительно к "тете Клэр"! Гумберт задним числом насмехается над собой. Не думаю, что эту выдумку можно рассматривать как намек, даже принимая во внимание ассоциативный ряд Швайн— Трапп — развратник в том же абзаце и теоретическую возможность связать его с Клэром Куильти. Тем не менее, я полагаю, можно утверждать, что само имя "Клэр"{104} — несмотря на камуфляж — может тихим колокольчиком прозвенеть для читателя где-то к северу от его мозжечка.

Следующий ряд указаний на Куильти появляется в перечне имен, под которыми он регистрируется в мотелях. Неведомый злодей «не мог замаскировать, несмотря на все попытки переодеть их, некоторые буквы, как, например, его очень своеобразные «т» и «у». Остров Quelquepart было одним из любимейших его местопребываний» (с. 307). Это один из нескольких фонетических намеков на Куильти. Тот же принцип используется в названии острова Quelquepart, в именах Quimby и Kux.

Когда Гумберт с Ритой вновь приезжает в Брайсланд, он сочиняет такой стишок:

Палитра кленов в озере, как рана,Отражена. Ведет их на убойВ багряном одеянии ДианаПеред гостиницею голубой{105}. [с. 322]

Кое-что здесь для меня не совсем ясно, но несомненно, что слово Query[49] представляет собой еще одну фонетическую маску Куильти, а Диана — это Долли-Лолита (пересказывая пьесу, Гумберт называет ее Диана — с. 248).

6

Набоковское мастерство в использовании фонетических намеков в наибольшей степени проявляется в сцене последней встречи Гумберта с Лолитой, когда он в конце концов уговаривает ее назвать имя ее тайного любовника:

Ее лоб наморщился, как в старые, горькие дни:

"Какой — тот?"

"Где он? Живо!" [с. 332]

"Наморщивание" (puckering) необходимо, чтобы произнести округлый совиный звук в слове who (выделено курсивом у Набокова) или звук «w» в слове Quick (курсив мой), и оно является одним из тех неявных, но очень важных указаний, которые Гумберт давал раньше. В конечном счете Лолита говорит Гумберту, кто ее похитил, но коварный Гумберт не называет это имя читателю:

"Ты действительно хочешь знать, кто это был? Так вот, это был — ". И тихонько, конфиденциально, высоко подняв узкие брови и выпятив запекшиеся губы, она с легкой иронией, но не без нежности, и как бы издавая приглушенный свист, произнесла имя, которое проницательный читатель давно уже угадал.

Уотерпруф, сказала Шарлотта. Почему ничтожное воспоминание о летнем дне на озере мелькнуло у меня в памяти? Я тоже давно угадал это имя, но только подсознательно, не отдавая себе в этом отчета. Теперь я не испытал ни боли, ни удивления. Спокойно произошло слияние, все попало на свое место, и получился, как на составной картине-загадке, тот узор ветвей, который я постепенно складывал с самого начала моей повести с таким расчетом, чтобы в нужный момент упал созревший плод… [с. 333]