Посох в цвету: Собрание стихотворений - Валериан Бородаевский

IV. «Огнем пожара сожигая…»

Огнем пожара сожигаяИз темных, окруженных глаз,Мою дорогу, роковая,Пересекала ты не раз.

И как губительной стихии,Что победить не станет сил,Я образа заповедныеТебе навстречу выносил.

Ты усмехалась и бледнелаИ, вскинув горестно платком,Как лиру, выгнутое телоТопила в хаосе людском.

Тогда я звал… Но ты молчала,И я достичь тебя не мог,Пока ты вдруг не вырасталаНа перекрестке трех дорог!

И через годы, – в этой пытке, –На перекрестке трех дорог,Судеб таинственные свиткиЯ разбирал — за слогом слог.

И ныне мне темно и сиро:Уж не постичь твоих путей,Ты, пламень сумрачных очей,Ты, плоть, звенящая как лира!

V. «Довольно. Злая повесть кончена…»

Довольно. Злая повесть конченаО возмутившемся рабе.Чтоб улыбнулась ты утонченно,Я посвящу ее – тебе.

Ты в ней проходишь, маскирована;Но, размышляя, ты поймешь,Зачем с прожитым согласованаОднажды снившаяся ложь.

И острия зачем притупленыБылой снедающей тоски,И много ранее искупленыПожатия твоей руки.

Не повторить, что жизнью скажетсяО возмутившемся рабе;А как узлы в ней крепко вяжутся,Ты верно знаешь – по себе.

VI. «Подошли мы к разбитому зеркалу…»

Подошли мы к разбитому зеркалуИ глядимся, глядимся туда…Черной трещиной лица коверкало;О былые, о злые года!

Камнем выбит твой смех озаряющий(Я осколок в душе схоронил).Брезжит глаз, как огонь догорающий,Как светляк на кусте у могил.

Изувеченный резкими струями,С омертвелым стоял я лицом.Покрывай же его поцелуямиИ рыдай о небывшем былом.

VII. «Натянешь ли ты голубую вуаль…»

Натянешь ли ты голубую вуаль,Мерцая булавкой, – широко, округлоОткинувши руки, и смотрятся в дальГлаза, где угрюмое пламя потухло;

Иль руку в перчатке мне молча даешь(Там бледный кружок у ладони любовноМоим поцелуям оставлен!) – и ждешьИ слушаешь сердце, – забилось ли ровно;

И тронешь дверную скобу и ко мнеОпять повернешься и медлишь, мечтаяО встречах давнишних, о милой весне,И крадет румянец вуаль голубая, –

Я знаю: я нищий… И чем отплатитьЗа чашу, где пенится горечь разлуки?Не этой ли позой: недвижно скреститьТебя обнимавшие руки?

VIII. ПРОГУЛКА

И гуще кровь становится, и сердце,

Больное сердце, привыкает к боли.

Ап. Григорьев

Да, мы пройдем с тобой близ ветхого собораИ стену обогнем, и тот же жидкий скверНас поманит иссохшими ветвямиК скамье убогой, где когда-то мыЧитали вензеля, слова – признаньяЛюбовников давнишних… Уж ониТе надписи забыли и затерлиТелами грузными, вкушая отдыхС детьми и няньками в закатный час.

Под нами – Тускар. В голубых волнах,Как жимолости цвет, снесенный ветром,Тела людей отрадно розовеют –Бесстыдные, зовущие тела.Там, над водой часовенка и крест,Которому так жарко я молился;О чем – ты знаешь… Эти вечера,Когда луна нас мягко озаряла,Казалась ты далекой, как луна,Как метеор, низвергнутый на землю…

Теперь всё это – правда ведь – как сон?И, может быть, пора с холодным смехомРезнуть ножом усталую скамьюИ начертать горящие два сердца,Которые пронзил единый вертел,Протянутый лукавою судьбой?

Ты видишь, там – веселые гуляки,Идут сюда… В нахохленном платочкеДевица краснощекая… Нам нужноСкамейку уступить. Мечтать о жизниОни не будут, если должно жить!И отведем глаза, затем что опытНеправо судит бренную любовь.

IX. «Ты, дорассветной мечтою взволнована…»

Ты, дорассветной мечтою взволнована,Никнешь к стеклу утомленным челом.Белое небо, печально по-новому,Смотрится будто незрячим бельмом.

С плеч заостренных платок опускается;Ночью греховной ты шепчешь упрек.Жадные красные губы сжимаются,Как на снегу оброненный цветок.

К Царству Небесному сердце усталое,Уж не противится, тихо идет.Но и земное свое, запоздалое,Счастье, как крест, покоряясь, несет.

X. «Солнце потоками крови горячей исходит…»

Солнце потоками крови горячей исходит.Солнцем зажженные, мы улыбаемся двое.Губы раскрылись, как рана, – и рану находят.Солнце великое, кто твою рану закроет?

В древнем покое бесстрастья – кто прорубил тебя, злобный,Жизнь неизбывная, боль воспаленных зияний?Черные, милые очи, что тайне домирной подобны,Слезы роняют одни, но верны своей тайне…

XI. ДВОЕ

С улыбкой детских губ, раскрашенных на диво,Он смело подбежит и, перед вами став,Окинет взглядом вас так остро и пытливоГлазами цвета ранних вешних трав!

И вы потянетесь к остриженной головке,Звеня запястьями; а он, скользнув, как уж,Докажет скоро вам, что не всегда вы ловкиИ что дитя отважнее, чем муж…

Легки, затопают сафьянные сапожки;У ваших ног, грозя, сомкнет он полк солдат,Рукой коснется вдруг агата круглой брошки, –И, не сморгнув, на взгляд ответит взгляд.

А вы потупитесь негаданно-нежданно,И в сердце запоет, заноет, зацветет,Как роза пурпура, зияющая ранаИ бледность щек окрасит в свой черед…

XII. «Если сердцу нужно приобщиться радости…»

Если сердцу нужно приобщиться радости, –Шелковинку нежной паутинной нити,Что струится в крепком, ясном, синем августе,Между мной и вами, улыбаясь, киньте.

Если скорби сердце хочет упояющей,Только скорби жгучей – что, слепые, знаем? –К страсти одинокой неравного товарищаУвлечете ль весело, холодная и злая?

Но я знаю, знаю… Пусть вы не поверите…Ночь любимых глаз мне одному измерить:Если станет жаждать сердце только смерти,Вы одна придете смертный кубок вспенить.

XIII. «Гремели, ослабев, и множились трикраты…»

Гремели, ослабев, и множились трикратыНад сводами туманных, синих чащЕще зловещие, последних битв раскаты,И в клочьях багровел простертый в небе плащ.

Стволы дубов, мрачась, как уголья, чернели;Больной огонь под пеплом слабо тлел.И только над крестом горе взнесенной елиКровавый мотылек любовью пламенел.

XIV. ОСЕННИЙ ПАНТУМ

Разносит вихорь сумрачный глаголБездомными червлеными листами.Сойди ко мне в уединенный дол,Коснись чела прохладными перстами!

Бездомными червлеными листамиПестрят овраги и сожженный луг.Коснись чела прохладными перстами,Заворожи снедающий недуг.

Пестрят овраги и сожженный луг.Зеленый луч дробится в сетке веток.Заворожи снедающий недуг,Твой поцелуй рассеянный так редок…

Зеленый луч дробится в сетке веток.Смешливая синица прозвенит.Твой поцелуй рассеянный так редок…В какую даль лазурный взор стремит?

Смешливая синица прозвенит.Стучит желна, подъемлясь по вершине.В какую даль лазурный взор стремит?Ведь ты моя… Ведь ты моя – поныне?

Стучит желна, подъемлясь по вершине.Там за холмом, трубя, манит рожок.Ведь ты моя… Ведь ты моя – поныне?Пусть затаен язвительный упрек.

Там за холмом, трубя, манит рожок.Заноет сук надломленной березы.Пусть затаен язвительный упрек, –Я жадно жду, когда прольются слезы.

Заноет сук надломленной березы;Вот дождь листов пурпуровый пошел.Я жадно жду, когда прольются слезы.Разносит вихорь сумрачный глагол.

XV. РОНДЕЛИ