Испытание - Екатерина Кариди

В его представлении, он во всем поступал противоположно тому, что видел у отца. Но правда была в том, что Вася Склочный, оставил на нем неизгладимый след. И сейчас он не замечал, что становится на него все больше и больше похожим.

Кроме всего прочего, был у Арсения М… один секрет. Он признавал, что смерть отца на его совести. Этого никто и никогда не сможет доказать, и, тем не менее, это именно так. Сене было девятнадцать, когда он всерьез влюбился в первый раз. Даже подумывал жениться. Отец с удовольствием доказал ему, что милая девочка, скромная и краснеющая от громкого слова, продается за деньги. Арсений болезненно пережил урок и навсегда запомнил улыбку отца, когда тот выпроваживал полураздетую девчушку из своей спальни. Только Вася Склочный забыл, что отлично научил парня обстряпывать делишки. Тот не поленился придумать идеальную многоходовку и подставить папеньке свою якобы зазнобу. Естественно, Василий Палыч клюнул, это же так забавно, отбить у сыночка очередную пассию. А сыночек поднял ставки, поставил это на спор. Да, и еще смеялся над тем, что его почти шестидесятилетний папаша никогда не сможет догнать его молодого в постельных играх. Папаша принял бой.

Единственное, что в этом деле Арсений сделал своими руками, так это наливал отцу коньяк рюмку за рюмкой. А потом старый мачо отправился на эротические подвиги, предварительно выгнав из дому всю прислугу, чтоб не мешались. К этой здравой идее его тоже подтолкнул сыночек.

А к утру старый схлопотал сердечный приступ. Ушатала его девчонка. Арсений был там, обеспечил себе алиби и спокойно дежурил всю ночь. Когда испуганная цыпочка подняла визг, он ее по-тихому отправил прямиком в руки того человека, который потом и стал его доверенным во всех тайных делах. В итоге девчонка угодила в один подпольный бордель на ближнем востоке, а Вася Склочный умер в своей постели, не приходя в сознание. Помощь-то оказать было некому. Так он и замочил папашу, просто побил его же оружием. И раскаянием не мучился. Никогда.

Кстати, обычай продавать проштрафившихся девок в бордели оттуда и пошел. Легко, чисто, прибыльно.

Глава 9

Саше было грустно, жалость к себе навалилась, тоска. Скоро месяц будет, как она торчит в этой клетке. Еще через месяц начнутся занятия, удастся ли ей вырваться отсюда к этому времени? Надежда, конечно, умирает последней, но надежда уже почти умерла, и цеплялась за модель замка Сашка Савенкова из чистого упрямства. Потому что если все бросить, останется только сесть посреди комнаты и рыдать от безысходности. А так, у нее оставался этот «запасной выход». Говорят, когда судьба закрывает все двери, она открывает новые. Это и была ее дверь в другой мир, в котором она была свободна.

Она сейчас пыталась анализировать, почему вдруг сорвалась, ведь до последнего момента держала психологический тонус. И душевное состояние было нормальное, а теперь она, того и гляди, скатится в классическую депрессию. А всему виной этот дурацкий программист Сеня! Какого черта он появился и потом исчез из ее жизни?! Какого…

Можно сколько угодно кипеть, искать причины, а только грустно ей было, что больше не увидит этого типа. Он ведь был такой смешливый, уютный… ласковый… красивый…

Она внушала себе, что просто привыкла к нему, неудивительно, ведь он был единственным, кто с ней разговаривал. Совесть тут же подсунула двух других программистов, которые с ней разговаривали, но она цыкнула на совесть. Эх, еще найти силы признаться себе, что влюбилась в него, да где ж найти силы…

Вспомнила про нового программиста, этого Сергея, пожала плечами, да, красавчик, но слишком легкомысленный и наглый. Самовлюбленный, считает, что все девчонки должны быть у его ног. Пусть считает, ей нет до него дела. Тот другой, мужик в возрасте ей больше понравился. С лица воду не пить, главное, чтобы человек был хороший. Но увы, тот тоже куда-то пропал.

И не оставалось ничего другого, как только вернуться к своей работе. Работа всегда помогает отвлечься от ненужного мусора в голове.

Незаметно подошло время ужина.

Непонятно как он дотерпел до ужина. Думал, что день никогда не закончится, если бы не сдерживал себя, давно бы уже начал кидаться на людей. Сделал несколько распоряжений управляющему, в том числе, велел не беспокоить ни при каких обстоятельствах. Тот чуть не подавился от любопытства, но выслушал все с каменным лицом, особенно, распоряжения насчет ужина в апартаменты номера 44.

Ох, и подозрения возникли в голове управляющего, ох и подозрения… Но про это молчок! С каменным лицом откланялся и неслышно удалился.

Арсений остался один. Он непривычно чувствовал себя. Внутри все дрожит от напряжения, легким холодком пробегает странное нежное предвкушение, от волнения в голове пусто… И вся кровь так и норовит прилить вниз, вызывая дрожь желания в ледяных пальцах.

Бред. Надо успокоиться.

Вытащил то колье, что приготовил для нее с самого начала. Редкой красоты огромные уральские опалы и крупные бриллианты. Месторождение этих опалов исчерпало себя еще лет двести назад, таких давно уже нет нигде в мире. А у нее на шейке будут. Он сглотнул при мысли о ее бледной шейке, непроизвольно провел языком по губам. Пора.

Арсений М… сделал то, чего не делал раньше. Камеры слежения в апартаментах его наложниц можно было отключить только из его кабинета. И информация с большинства из них, шла только сюда. Лишь часть выходила в общую систему. Он не желал, чтобы персонал пялился на его женщин. Сейчас Арсений отключил выход на мониторы со всех камер в апартаментах номера 44, но поставил их на запись. Ему надо было потом увидеть все своими глазами со стороны. Он не мог доверять своим ощущениям, слишком страшно было обмануться. Откуда этот страх? Арсений не знал.

Взглянул на часы.

— Пора, ужин ей уже принесли, — повторил он себе, взял бутылку шампанского и пошел к ней. В первый раз.

Пока влюбленный мужчина идет на первое свидание, давайте заглянем немножко в его тщательно охраняемую от внешних проникновений душу.

Он ведь вырос, можно сказать, в среде порока. Конечно, ангелом Арсения никто не решился бы назвать, но все-таки, мужчина старался сохранить руки чистыми, насколько это возможно с его точки зрения. Себя считал кем-то вроде хищника, находящегося на вершине пищевой цепи, и, соответственно, права себе давал сам. Ибо по праву! Его отношение к женщинам тоже вроде бы укладывалось в эту стройную систему.

Обнаружил он еще в ранней молодости, что свобода выбора только все осложняет. Осложняет жизнь мужику, заставляя его крутиться ужом, стараясь понравиться женщине, которую хочет, осложняет жизнь женщине, которая сама не знает, чего хочет. А потому он своим девушкам такой свободы никогда не предоставлял. Их никогда не спрашивали, хочется ли им очутиться в его гареме и любить его до гроба, они его попросту никогда раньше не видели и не знали. Их ставили перед фактом и все.