Литературный призрак - Митчелл Дэвид

Я заварил себе зеленого чая и смотрел, как над чашкой поднимается пар и смешивается с заполошным днем. Кодзи постучал в окно, дурашливо улыбнулся, прижал физиономию к стеклу и стал похож на ехидного карлика.

Я улыбнулся в ответ. Он вошел своей размашистой прыгающей походкой.

– Где это ты витаешь? – спросил он. – Я по дороге заглянул в «Мистер Донат»{30}. Как насчет ванильного пончика?

– Отлично. Давай-ка налью тебе чаю. Вчера получили прекрасный диск Кита Джарретта, ты обязан послушать! Просто не верится, что он импровизирует все это на ходу!{31}

– Ну, это печать гения. Может, когда закончишь работу, сходим куда-нибудь, посидим?

– Куда?

– Не знаю. Туда, где бывают сексапильные девушки, которые изголодались по свежему мужскому телу. Может, в бар Студенческого союза? Но если ты сегодня вечером занят поиском смысла жизни, отложим до другого раза. Закурим?

– Давай. Бери стул, садись.

Кодзи очень нравится разыгрывать из себя прожженного волокиту с черствым сердцем, на манер Такэси. На самом деле сердце у него мягче ванильного пончика. За это я его тоже люблю. Мы закурили.

– Кодзи, а ты веришь в любовь с первого взгляда?

Он откинулся на спинку стула и плотоядно оскалился:

– И кто же она?

– Нет, нет, нет. Никто конкретно. Я спрашиваю в принципе.

Кодзи задумчиво посмотрел в потолок, выпустил колечко дыма и изрек:

– Я верю в страсть с первого взгляда. Только нужно сохранять твердость, иначе превратишься в слизняка. А в слизняков не влюбляются. Ни в коем случае не смей показывать свои чувства. Иначе ты пропал, – заявил Кодзи и продолжил тоном Хамфри Богарта: – Будь загадочен, малыш. Будь жесток. Понял?

– Понял, понял. Буду брать пример с тебя. Когда ты прошлый раз влюбился, ты был жесток, как Бемби. А если серьезно?

– А если серьезно… – Кодзи выпустил еще одно колечко дыма. – По-моему, любовь вырастает из понимания. Нужно очень хорошо узнать человека, чтобы полюбить его. Поэтому любовь с первого взгляда – явное противоречие. Если, конечно, с первым взглядом не происходит мистическая загрузка гигабайтов информации из одного мозга в другой. Но это ведь маловероятно, правда?

– Хм. Кто его знает…

Я налил другу чашку чая.

* * *

Вишневые деревья как-то внезапно зацвели. Волшебная кипень колыхалась над головой и наполняла воздух красками, которые невозможно описать обычными словами вроде «белое» или «розовое». Как невзрачным деревцам из безымянных закоулков удается породить эту нездешнюю материю? Ежегодное чудо, которое не укладывается у меня в голове.

Такое утро просто требовало Эллы Фицджеральд. На свете много чудес, что ни говори. Достоинство, благородство, доброта и юмор встречаются там, где не ждешь. Уже старухой, с ампутированными ногами, в инвалидной коляске, Элла пела как школьница, встретившая первую любовь.

Зазвонил телефон.

– Это Такэси.

– Привет, босс. Как дела? Все хорошо?

– Ничего хорошего. Хуже некуда.

– Что случилось?

– Я идиот. Полный идиот. Законченный идиот. Почему, почему люди так по-идиотски себя ведут? – (Он уже был пьян, а я успел выпить только чашку чая.) – Скажи, Сатору, в каком месте у человека рождаются такие желания? Нет, ты мне скажи! – требует Такэси, словно я наверняка знаю, но из вредности отказываюсь открыть секрет. – Полчаса судорожных объятий, несколько укусов, три секунды оргазма – если повезет, затем полчаса приятной полудремы, а когда очнулся – понимаешь, что ты просто мерзкий кобель и спустил в унитаз миллионы сперматозоидов и шесть лет брака. Почему мы устроены таким образом, ну почему?

Я не знал, как ответить и честно, и в то же время утешительно, поэтому так и сказал:

– Не знаю.

Тогда Такэси изложил мне всю историю, причем раза три.

– Понимаешь, за мной заехала жена. Мы условились пообедать вместе, хотели обсудить наши отношения, договориться до чего-нибудь… Я купил ей цветы, она мне новый полосатый пиджак… Ужасно отстойный, конечно, но главное – она помнит мой размер, понимаешь… Это как трубка мира… Мы уже собирались выходить, но тут она зашла в ванную, а там… Знаешь, что она там обнаружила?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я хотел было сказать «труп медсестры», но благоразумно сдержался.

– Что?

– Косметичку медсестры. И ее халат. И еще записку. Губной помадой на зеркале.

– И что она написала?

Послышалось звяканье льдинок – Такэси долил бокал.

– Не твое дело. Короче, жена все прочла, спокойно вышла из ванной, облила пиджак водкой, подожгла и ушла, не сказав ни слова. Пиджак скукожился и расплавился.

– Такова сила письменного слова.

– Пошел к черту, Сатору. Мне бы твои годы! Как тогда все было просто! Что я наделал? Скажи, откуда пошел этот миф?

– Какой еще миф?

– Такой, который отравляет жизнь всем мужикам. Что жизнь без секса, без обмана и без тайны – только полжизни. С чего это взяли? И ладно бы встретил королеву красоты, потерял голову. Так нет же, нет. Тупая шалава-медсестра. Ну почему? Ради чего?

Мне же только девятнадцать. Окончил школу в прошлом году. Я и правда не знаю.

Он так убивался, что мне стало его очень жалко. Слава богу, в магазин вошли Мама-сан и Таро, и я с чистой совестью оставил без ответа вопросы Такэси, на которые ответа нет и быть не может.

Если бы Мама-сан была птицей, то, наверно, вороной – доброй, белой.

Таро никак не может быть птицей. Он, скорее, танк. Уже много-много лет он повсюду сопровождает Маму-сан. Это началось задолго до моего появления. Я не могу полностью оценить всю глубину их отношений. На старых фотографиях шестидесятых-семидесятых годов Мама-сан и Таро выглядят прекрасной парой, в своем роде, конечно, а сейчас больше напоминают хрупкую госпожу и ее верного бульдога. Поговаривают, что в молодости Таро выполнял кое-какую работенку для якудза – выбивал долги и тому подобное. У него до сих пор остались дружки в этом мире, и эти связи очень кстати, когда «Дикой орхидее» приходит время платить за крышу. Мама-сан получает шестидесятипроцентную скидку. Те же дружки, связанные с городской администрацией, помогли мне получить полноценное японское гражданство.

Мама-сан принесла мне обед.

– Я знаю, ты проспал сегодня утром, – прохрипела она. – И все из-за ночного разгула.

– А у вас когда разошлись последние посетители?

– В полчетвертого утра. Люди из «Мицубиси»… Один положил глаз на Юми-тян. Настаивает на встрече в субботу.

– А что сказала Юми-тян?

– Сотрудники «Мицубиси» всегда платят в срок. Им каждый месяц выделяют определенную сумму на развлечения, и ее обязательно нужно потратить. Я пообещала Юми-тян новый наряд, что-нибудь пошикарнее, если она согласится. Кроме того, клиент женат, так что осложнений не предвидится.

– А вы с Кодзи вчера гуляли? – Таро оглядел помещение, как телохранитель, который оценивает варианты для отхода.

– Да. Я выпил лишнего, потому и проспал.

Таро хохотнул:

– Он славный парень, твой Кодзи. На него можно положиться – не обосрет. Цыпочек подцепили?

– Только таких, которых интересует одно: тонированные у тебя в гоночной машине стекла или нет.

– Слушай, у женщин ведь, кроме головы, есть еще кое-что, – опять хохотнул Таро. – Как раз сегодня утром Аяка сказала, что парням твоего возраста нужна бурная жизнь – для здоровья…

– Таро, оставь Сатору в покое, – ласково улыбнулась мне Мама-сан. – Сакура зацвела – как на картине, правда? Мы с Таро пройдемся по магазинам, а потом поедем в парк Уэно. Девочки госпожи Накамори пригласили наших на праздник цветения сакуры{32}, и мы с Таро заглянем проверить, не натворят ли они чего. Ах да, чуть не забыла. Госпожа Накамори спрашивает, не сможете ли вы с Кодзи в следующее воскресенье сыграть в ее баре? Тромбонист из ее постоянной группы сломал руку. Попал в переделку, какая-то мутная история с погнутой водопроводной трубой и зверинцем, я не вникала в подробности. Короче, бедняга сможет разогнуть руку не раньше июня, так что группе пришлось отменить все выступления. Я сказала госпоже Накамори, что не знаю, когда у Кодзи снова начнутся занятия в колледже. Может, ты сам позвонишь ей сегодня или завтра? Что ж, пойдем, Таро. Нам пора.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})