Свиток проклятых - Виталий Сертаков

Желтое мерцание поползло от компаса во все стороны, выдавливая все, что встречалось на пути. Маленький слепец выкрикивал слова, которых Женечка никогда не слышала, но ей отчего-то казалось – еще чуть-чуть, и она сумеет уловить смысл. Одинаковые парни бежали от ординаторской по натертому полу, а навстречу им катилась тонкая желтая линия света.

Цесарио шагнул, готовясь прыгнуть в окно. Его мышцы дрожали, одежда расползалась по швам. Женьке понемногу стало передаваться азартное безумие, охватившее служителей неведомого храма. Со спины караульного она видела такой знакомый, ненавистный коридор, обычно пустой, тоскливый, но сейчас забитый трупами и ранеными. Недалеко от компаса, скорчившись, лежала медсестра. Лежала, но при этом вовсю двигалась, ее тащило по полу навстречу армии поддельных полицейских.

– Сударыня, держитесь! Держитесь крепко!

Сейчас компас взорвется, поняла Женька.

Компас взорвался. Молодых людей, уцелевших после когтей Вестника, будто разметало ураганом. Они измазались в пролившейся каше, порезались, и под визгливый смех Оракула копошились в куче, точно спрессованные жуки. Они орали, баюкая сломанные конечности, у кого-то из штанины торчала кость, кто-то разбил голову о батарею. Судя по грохоту и всплеску матерщины, досталось и тем, кто пер со стороны черного хода, и тем, кто лез в окно. Трое в шлемах летели вниз, растопырив руки. Очевидно, Вестник настроила прибор в какой-то особый наступательный режим. Воздушной волной отшвырнуло не только людей, в коридоре сорвало и унесло двери, плакаты со стен, лампы с потолков. Раздался неприятный хруст, выгнулась и рухнула стена между палатами.

Женьке показалось – в спину со всей силы толкнули громадным надувным матрасом. Приложили так сильно, что едва не сломались ребра, внутри все сжалось. Но в тот же миг, на долю секунды опередив чудовищную воздушную волну, Цесарио сместился в противоположный угол.

Заговорил автомат, по полу в коридоре запрыгала черная металлическая штука, оставляя за собой вонючий дымный след. Из дыма показались трое в противогазах, еще двое протискивались в палату через пролом в стене.

– Оракул, отведи их!

Пока Цесарио распрямлял спину и сгибал ноги для прыжка, мимо Женьки пролетел кусок толстой двери с петлями, изрешеченный пулями.

– Первый, я Шестой, девчонка здесь!

– По ногам работать!

Хонси очутился на потолке. У Женечки что-то случилось со зрением, ее снова затошнило, сотней игл прострелило руку, которую недавно царапал Оракул. К штучкам коварного слепца предстояло еще привыкнуть, а Женька почти не сомневалась, что фокус со зрением устроил именно он. Оракул забавлялся, и как радушный, нетрезвый хозяин приглашал ее повеселиться вместе с ним. Веселиться Женьке вовсе не хотелось, но деваться было некуда. Одно долгое мгновение, пока Оракул не отпустил ее мозг, девушка видела происходящее сразу с нескольких ракурсов.

Хонси висел на притолоке, распластавшись в порванных брюках. Мужчины в противогазах, в бронежилетах и высоких шнурованных ботинках поднимали лица и стволы. Привратник, отвернувшись, как сварщик, собирающийся работать без маски, поднимала руку с каким-то тяжелым предметом, похожим на лохматый мяч.

– Сударыня, держитесь! Закройте глаза, прижмитесь!

Не слишком доверяя своим немощным конечностям, Женька вцепилась в воротник мокрого шерстяного пиджака, но пальцы промахнулись мимо ткани, ладони окунулись в густую жесткую гриву. Почти не целясь, она нащупала в этой гриве широкий ошейник с удобными петлями для рук, лямки сами затянулись, другие лямки, где-то внизу, закрепились вокруг щиколоток. Совершенно неожиданно для себя, Женечка… заурчала от удовольствия.

Вот оно, вон оно, главное, о чем не успела нашептать сбитая машиной бабушка, «чокнутая» старуха, упорно не желавшая умирать, пока ей не привезут внучку! Наверняка бабуля собиралась поведать внучке про перо и чернильницу, про то, что мир вовсе не таков, каким кажется, и про то, что исцелять припадочных и гадать на картах – вовсе не главное предназначение женщин из рода Бергсон…

Женьке не понадобилось зрение, чтобы видеть то, что видел слепой Оракул. Хонси летел вниз, по-кошачьи, не скрывая уже своего естества. Левой лапой он подцепил за шлем ближайшего мужика в бронежилете, небрежно швырнул его в умывальник, в зеркало. Зеркало прыснуло осколками, кафель треснул, из свернутого набок крана ударила струя воды. Второй десантник, или кто он там был, стрелял в Привратника, пули колотили в ее свободный мягкий свитер, но или не могли пробить, или женщину защищало что-то кроме пушистой шерсти. Под одеждой шевелилось что-то живое, словно распрямлялся спасательный плот, он вползал с ее живота, с груди, по свободному рукаву. И вдруг стало ясно, что хрупкая женщина держит в руке вовсе не рваный лохматый мяч, а чью-то голову, но голова эта вовсе не оторвана от змеиного тела, которое тянется дальше, обвиваясь под свитером вокруг локтя и вокруг плеча, и неизвестно, какой длины достигал гад, и как он там доселе помещался.

Ольга запрыгнула Хонси на плечи.

Привратник вытянула руку.

Перед тем, как вылететь с третьего этажа, Женечка последний раз оглянулась. Вестник сидела верхом на Хонси. Его волосатые конечности на полметра торчали из рукавов, лобастая голова опустилась вниз…

Выходим из комнаты наружу? Будто другой уровень?

Цесарио мяукнул, и сиганул в окно.

Глава 11. Спасенный день

Вход в пещеру весталок загораживала решетка из живых змей. Сразу за решеткой откуда-то сверху потоком лилась морская вода. В соленых струях раскачивались толстые цепи. На этих цепях не так давно в пещеру спустили жертвенного быка. Кир Дрэкул свистом прогнал змей. Стражники подняли факелы. Над нами темнело устье колодца, его стенки обрушились. Быка нигде не было видно, на скользких ступенях валялись обрывки веревок.

– Тихо, кто-то идет!

Мы замерли с оружием в руках. Снизу, отплевываясь, взбирался куропалат Варда. Я его еле узнал, начальник стражи походил на сморщенный гранат. Казалось, он постарел на два десятка лет. Узнав меня, куропалат бессильно оперся на стену.

– Молодой эгемон, девы ждут тебя. Они приняли жертву, но велели передать, что истина – дочь времени. Скорее…

С меня сняли доспехи, сунули в зубы кожаную рукоять плетки и собрались завязать глаза.

– Прежде чем наш дука Мануил войдет в чертог невинности, все должны принести ему присягу, – остановил придворных Лев Закайя.

Он был прав, мой верный наставник. Я не мог повернуться спиной к людям, в душах которых таилась тень сомнений. Все преклонили колени, я пересчитал своих выживших слуг. Немного их осталось, но как изрек мудрец, лучше держать пять оболов в руке, чем десять ждать. Наставник Исайя, друнгарий Лев, юный звездочет Симон, ученик некроманта Николау, куропалат Варда, четверо палатинов, имен которых я не знал, и…

Я не мог поверить своим глазам. Позади мужчин со свертком в руках стояла кирия София, наставница и ближайшая подруга моей матери. Ее платье превратилось в грязные тряпки, волосы висели спутанными веревками, нежные ступни кровоточили. Как она сумела догнать нас? Я раздвинул строй мужчин и заглянул в сверток, хотя и без того знал, что там увижу. Уцелевшая частица родной крови, сестра Елена смотрела на меня огромными глазами моей матери.

– Спасибо за мою сестру, кирия, – я снял рубиновый перстень с фамильным гербом Закайя и надел на палец отважной женщине. Она склонилась, чтобы поцеловать мне колени, но я не позволил. Вместо благодарности я попросил ее оторвать кусок платка. Этим обрывком мне завязали глаза.

– Будь честен и почтителен с девами, – прошептал мне в ухо колдун, и мои ноздри впитали пряный нежный дух. Дрэкул обратился в свою женскую ипостась.

Я долго спускался вниз, трогая левой рукой шершавые камни. Потом моя рука провалилась в пустоту, стало теплее, по ногам скользнули змеи, охранявшие нижний чертог. Кто-то взял у меня изо рта плеть. Бесцветный плоский голос приказал лечь на плаху. Я нагнулся и ударился грудью о камень. Плеть свистнула, но с первым ударом я не ощутил боли.

– Мы можем навсегда сменить твою личину, юный эгемон. Ты получишь столько золота, сколько унесут твои слуги. Ты увезешь сестру в страну вашей матери, ты станешь там царем. Ты хочешь этого?

– Нет.

От следующего удара воздух застрял в моей груди.

– Мы можем нагрузить десять кораблей шелком Поднебесной и янтарем фризов. Ты отправишься в Золотой Рог и займешь место подле пурпурных сапог императора. Ты хочешь этого?

– Нет.

Коротко свистнула плеть. Я думал, что привык к боли, но сердце мое едва не остановилось. В ноздри мне впивался жаркий аромат разорванной бычьей печени.

– Тогда чего ты хочешь, сын жестокого стратига? Ты хочешь отомстить?

Они ждали, вещие создания, променявшие женское естество на право плести паутину неродившихся дней. Я попробовал пошевелиться. Мне казалось, что ладони и ступни врастают в прокисший известняк.