Цитадель - Нэт Прикли

На этот раз старец встретил Найла в огромном шатре, выстланном коврами. Сам Стииг, завернувшись в парчовый халат, возлежал среди подушек и курил кальян. Между ним и кальяном, топча желтоватую трубку, отчаянно пытался догнать собственный хвост маленький, невероятно мохнатый котенок. Посланник Богини вспомнил, как погибший паук, закованный в жесткий хитиновый панцирь, безуспешно пытался достать хелицерами находившегося совсем рядом человека, и невольно позавидовал вертлявости когтистого малыша.

— Присаживайтесь, мой дорогой друг, — пригласил старец, косясь любопытным глазом в сторону свертка, — дайте отдохнуть своим ногам, вдохните вместе со мной несколько глотков этого ароматного дыма, полного ядовитых фенолов, смол и смертельно опасного никотина.

— Посмотри на это, Стииг. — Найл развернул скатерть, не обращая внимания на имитацию восточного гостеприимства. — Ты не подскажешь, что это, для чего и откуда?

— Сначала объясни, откуда ты это взял. — Старец неторопливо отложил мундштук кальяна и погладил длинную окладистую бороду.

— Несколько часов назад один человек убил трех пауков-смертоносцев. Это принадлежало ему.

Старец склонился над развернутой скатертью и восхищенно застонал:

— Боже мой, какая прелесть! Ну наконец, наконец-то все начинает проясняться. — Он погладил бороду и ласково попросил: — Будьте так любезны, мой юный друг, переложите эти предметы на лабораторный столик.

Угол шатра задрожал, рассеялся и обнажил уже знакомые Найлу агрегаты Белой Башни — широкий лабораторный стол, окруженный массой манипуляторов, и синтезатор пищи.

— Ты пока чего-нибудь перекусишь, — пояснил Стииг. Голограмма шатра внезапно исчезла вместе со старцем — Стигмастер собирался использовать все возможности своего электронного мозга для анализа.

Найл не стал особо раздумывать над меню и заказал себе тройную порцию фруктового мороженого: нигде, кроме как в Белой Башне, такого лакомства не получить. К тому времени, когда он уже облизывал ложку и подумывал о добавке, в воздухе вновь нарисовался Стииг.

— Сегодня ты сделал мне замечательный подарок, Найл, — с чувством искренней благодарности заявил он. — Закрыл раз и навсегда вопрос, который мне не удавалось разрешить больше трехсот лет.

— Поздравляю. — Правитель с сожалением отставил в сторону тарелку и спросил: — Тебе удалось определить, откуда взялся этот человек?

— Скорее всего, он родился и вырос здесь, в этом городе.

— Этого не может быть! — вскочил на ноги Найл. — Он только что убил трех пауков-смертоносцев. Один — трех! Нормальный человек на это не способен!

— Ты хочешь сказать, Найл, совсем другое, — мягко поправил Стииг. — Ты хочешь сказать, что никто из людей этого просто не делал.

— Но ведь победить паука-смертоносца все равно невозможно… — Правитель запнулся: он вспомнил, как два года назад, в пустыне, своими собственными руками насмерть забил одного из пауков. Это было страшно, но совсем нетрудно. Смертоносец отчаянно пытался парализовать его своей волей, но воля юноши оказалась сильнее.

— Да, да, — словно подслушав мысли, закивал старец. — Они просто-напросто никогда не встречались с людьми в открытом бою.

— Ты забываешь про битву Великого Хеба с Айваром Жестоким, когда паукам удалось перебить все человеческое войско.

— Да, помню, помню. Ты повторяешь мне историю, которую поведали тебе усопшие смертоносцы. Да, действительно, когда пауки впервые достигли того уровня, что воля их могла парализовать некоторых из людей, а яд оказался способен свалить и лошадь, был такой случай. Нападение на армию Айвара было внезапным, а внезапность очень часто позволяет слабым повергнуть в бегство сильных. Могучий Хеб рассказал тебе об удачной битве, но забыл объяснить, почему после столь полной победы пауки сбежали из долины, почему позволяли долгие десятилетия отлавливать своих сородичей для получения яда, которым люди парализовали скот на зиму, почему их великая победоносная армия, перебравшись в город, спаленный давным-давно Скаптой Хитрым, пряталась даже от пастухов. Тебе не показалось это странным, мой юный друг?

— Однако именно пауки правят этим миром!

— Правильно. А ты помнишь, как они добились власти? Они растили в своих семьях украденных детей, воспитывая преданность себе и презрение к людям, а потом подсылали в деревни и города. Прижившись и хорошо разобравшись в обстановке, лазутчики выбирали удобный момент и запускали смертоносцев в селение. Если захват не удавался, смертоносцы начинали все сначала. Ведь терпение пауков бесконечно. Они способны ждать своего часа годами и десятилетиями. Сражений не было ни одного — лишь длинная череда предательств. Про неудачи тебе не рассказывали, только про победы. Пауки не желают, чтобы кто-то усомнился в их могуществе. Именно поэтому, добившись власти, они вычеркнули из памяти все поражения, именно поэтому они организовывают показательные казни, именно поэтому убивают сто человек за каждого погибшего паука и устраивают грандиозные облавы на виновных, именно поэтому убивают каждого, кто способен хоть шелохнуться под напором их воли. Их главное оружие — страх. Страх, который они сумели донести даже до глубин пустыни, до джунглей Дельты. Каждый человек, увидевший паука, немедленно замирает, боясь сделать малейшее движение. Ведь любое движение — смертный приговор. Попытка сразиться с пауком неизменно вызывает нашествие многотысячной армии смертоносцев.

Найлу вспомнился рассказ деда о том, как однажды в песках был случайно убит смертоносец и уже через неделю пустыню наводнили тысячи и тысячи пауков, род деда был разгромлен, а мужчины публично подвергнуты долгой мучительной казни.

— Кстати, Найл, — опять к месту поинтересовался Стииг, — как по-твоему, если пауки столь могучи и сильны, то почему они отправляют тысячные армии туда, где хватило бы десятка воинов? Молчишь? Тогда смотри!

Внезапно из-за далекого горизонта накатила гигантская волна, накрыла правителя с головой и столь же стремительно схлынула, оставив за собой широкую полосу мокрого пляжного песка. Найл запоздало вскрикнул от ужаса, и тут до него дошло, что он видит всего лишь голограмму, а к голограммам ему давно пора привыкнуть. Крупных волн больше не было — только ленивый прибой теплого южного моря. Среди пенистых барашков появился темный округлый предмет, приблизился, и на берег неуклюже выбралась крупная морская черепаха. Она остановилась, поводила головой из стороны в сторону, получила крепкий пинок от очередной волны и, тяжело загребая лапами, поползла вперед.