Путешественница. Книга 2. В плену стихий - Диана Гэблдон

Китаец стоял в коридоре, не решаясь зайти внутрь.

– Послушай, у тебя часом нет тех шариков? – осенило меня.

– Моя иметь шарики, всегда с моя. Дзей-ми требовать здоровые яйца?

Мистер Уиллоби полез было в рукав за чудодейственным прибором, но я показала ему, чтобы не искал, объяснив:

– Если бы можно было треснуть его как следует этими яйцами… Хотя Гиппократ не одобрил бы такого поступка.

Китаец с полуулыбкой наклонил голову, не совсем понимая, о чем я говорю.

– Забудь, – велела я, заметив слабое шевеление на койке. Джейми чем-то занимался, и это что-то выглядело очень печально: из глубин скомканных одеял и потных простыней миру явилась рука, но проделано это было только для того, чтобы достать из-под койки тазик. Нашарив этот жизненно важный предмет, рука снова скрылась, а звуки сухой рвоты свидетельствовали о том, что операция прошла успешно.

– Проклятый осел, прости господи! – тревога брала верх над досадой и жалостью.

Путь через Ла-Манш корабль покрывает за десять часов ходу. Но два месяца плавания в открытом океане…

– Свиной голова, – подтвердил мистер Уиллоби. – Ваша не знать, Дзей-ми крыса или дракон?

– Он? – переспросила я. – Он воняет как все крысы и драконы вместе взятые! Но почему ты спрашиваешь?

– Есть год Дракона, год Крысы, год Овцы, год Лошади, много годов. Каждый разный. Люди рождаться в год и быть такими, какими этот год. Когда родиться Дзей-ми?

– В каком году, ты хочешь сказать?

Я припоминала, как в китайских ресторанах были нарисованы разные животные. Каждый рисунок сопровождался комментарием с описанием типичных черт характера родившихся в этот год.

– В тысяча семьсот двадцать первом, – уверенно проговорила я. – Но я не знаю, год какого животного это был.

– Моя предполагать, что Дзей-ми Крыса. – Китаец бросил оценивающий взгляд на груду одеял. – Умный быть, везучий быть. Либо Дракон. Как он в постель? Драконы быть очень хороши, страстные.

– В последнее время он все больше с тазиком обнимается, – процедила я, желая сжечь груду тряпья взглядом.

– Есть средство. Для рвота, живот, голова – все делать шибко хорошим. Моя знать, – обнадежил мистер Уиллоби.

Я заинтересовалась таким заявлением.

– Джейми знает об этом? Вы уже пробовали?

Голова мистера Уиллоби мотнулась слева направо.

– Дзей-ми не хотеть. Кричать, говорить крепкие слова. Бросить в море. Моя не мочь подойти к Дзей-ми.

Я кое-что придумала и подмигнула китайцу.

– Видишь ли, если у мужчины не прекращается рвота, это очень опасно. – Я говорила так громко, чтобы мой голос достигал каюты, не теряясь в окружающих шумах.

– Да, плохо. Моя знать.

Мистер Уиллоби кивал, показывая мне свежевыбритую переднюю часть черепа.

– Ткани желудка разрушаются, пищевод раздражается.

– Рушить и дразнить?

– Да, представляешь? Кровяное давление повышается, мышцы брюшной полости напрягаются и могут даже разорвать живот. Тогда образуется грыжа.

– О!..

Пораженный китаец издал звук удивления.

– Но самое страшное не это, – проговорила я еще громче, – а то, что яички могут перевиться в мошонке. Они перетянутся и больше не будут снабжаться кровью.

Коротышка, казалось, искренне изумлялся.

– И тогда мужчине придется совсем туго, потому что он перестанет быть мужчиной. – Я говорила тем голосом, каким дети рассказывают ночью под одеялом страшные истории. – Потому что нет другого выхода, как ампутировать яички. Иначе начнется гангрена и человек умрет в страшных муках.

Потрясенный нарисованной мной мрачной картиной китаец зашипел. Я скосила глаза на ворох одеял: он замер, а на протяжении нашего разговора ворочался.

Переведя глаза на мистера Уиллоби, я увидела в них недоуменный вопрос и знаком попросила подождать. Прошло около минуты, и миру явилась волосатая нога, а затем и другая выпросталась из-под одеял.

– Черти вас не берут, – прогудел всклокоченный и крайне взволнованный Джейми. – Входите, иродовы дети.

Парочка в лице француза и шотландки ворковала на корме. Марсали не собрала волосы в узел, и ветер развевал их. Фергюс удерживал ее за талию.

Шаги заставили его обернуться, но при виде идущего Фергюс разинул рот и перекрестился.

– Молчи… умоляю. – Джейми стойко держался, но еще не знал, как его организм прореагирует на внешние раздражители.

Француз молчал, не в силах выдавить ни звука от удивления, а девушка при виде отчима завизжала:

– Папа! Что это такое на тебе?

Она была напугана, и Джейми не стал язвить в ответ, шевельнув головой, над которой, как антенны, торчали золотые иголки.

– Не бойся. Это китаец хочет, чтобы у меня прекратилась рвота. – Джейми говорил осторожно, как будто определяя меру произнесенных слов.

Падчерица подступила к нему и поочередно коснулась иголок, торчавших из-за ушей, из запястья и над лодыжкой.

– Это поможет? – недоверчиво уточнила она. – Тебе сейчас легче?

Джейми искривил губы в ухмылке, возвращаясь к жизни.

– Мне кажется, что я кукла колдуна, которую он утыкал иголками, чтобы извести врагов. Но рвоты пока нет, нет уже четверть часа. Наверное, язычники знали, что делать в таких случаях.

Мы с мистером Уиллоби стояли неподалеку, и Джейми послал нам хмурый взгляд голубых глаз.

– Что-то мне не хочется сосать огурцы, а вот к бокалу эля я бы присосался. Фергюс, ты пособишь мне?

– Конечно, милорд. Идемте.

Парень хотел было взять милорда за руку, но не решился и пошел вперед, увлекая его за собой.

– Пусть Мерфи соорудит тебе полдник! – напутствовала я Джейми.

Он обернулся и долго смотрел на меня, блестя иголками. Солнце золотило их, невольно превращая Джейми в лукавого чертика.

– Англичаночка, давай не будем, а? Я помню, что бывает, если ничего не есть. Яички перекрутятся, и их отрежут, верно?

Китаец, примостившийся в тени бочки с водой для палубных вахтенных, не обсуждал с нами последствия продолжительной рвоты, а вместо этого что-то считал, выставив вперед пальцы. Увидев, что Джейми ушел, он вскинул глаза.

– Моя ошибаться. Дзей-ми не быть крыса, не быть дракон, Дзей-ми быть бык. Год Быка.

– Ну надо же. Прямо в точку попал.

Могучие широкие плечи и рыжая голова были наклонены, чтобы лучше противостоять ветру.

– Да, ты прав. Он упрям, как бык.

Глава 42

Человек на Луне

Вопреки нашим ожиданиям, Джейми не был особо занят на корабле. Выполняя обязанности суперкарго, он наблюдал, как грузят в трюмы кожи, жесть и серу, но только и всего: во время плавания он должен был всего лишь отвечать за сохранность этих товаров, а кого интересовала сера или жесть? Впрочем, все хлопоты были впереди: на Ямайке ему предстояло не только выгрузить товар из трюма, но и проверить, все ли в наличии, все ли документы правильно оформлены и подписаны, довольны ли таможенники, учтены ли комиссионные при продаже, не пропущено ли что-нибудь из вороха сопровождающих товар бумаг…

Сейчас же на корабле делать было решительно нечего. Разумеется, Джейми не отказался бы выполнить какую-либо физическую работу, да и месье Пикар, наш боцман, всегда нуждался в помощи и не раз искоса взглядывал на мощную фигуру шотландца, однако же толку от суперкарго было мало. Он мог выполнять любую физическую работу, но чтобы работать на корабле, нужно было разбираться в морском деле, видеть, какой канат подтянуть, знать, как завязать морской узел, как поставить парус, а Джейми ничего этого не знал, хотя в проворности не уступал ни одному моряку. Поскольку грубая физическая сила требовалась сейчас не так часто, он чувствовал себя немного не в своей тарелке.

Рожденный солдатом, Джейми с удовольствием помогал команде в том, в чем он разбирался: через день на «Артемиде» проводились артиллерийские учения, для чего приходилось выкатывать огромные пушки и наводить их на воображаемые цели. В этом принимали участие все, за исключением меня, Марсали и мистера Уиллоби, да разве еще Фергюса, который присматривал за нами, вздрагивающими от грохота, – он бы и рад был поучаствовать вместе со всеми, но, не имея руки, не мог этого сделать. Джейми же часами торчал возле канонира Тома Стерджиса и в упоении обсуждал с ним таинства орудийного дела.

Признаться, я не рассчитывала на радушный прием со стороны моряков, но, казалось, женщина в роли судового врача их нисколько не удивляет. Как пояснил Фергюс, моряки рады тому, что на таком маленьком торговом судне, каким является «Артемида», есть хирург, ведь обыкновенно такой роскошью располагают только большие военные суда, а что касается женщин, то часто на маленьких судах жена канонира выполняет обязанности костоправа и неизвестно, насколько хорошо это ей удается.

Пока от меня не требовалось чего-то большего, чем заживлять ушибы и ожоги, вправлять вывихи, вычищать чирьи, лечить зубы и желудок. Нужно сказать, что ко мне обращались не часто, потому что команда была небольшой – тридцать два человека, а больным в море нечего делать, поэтому я располагала множеством свободного времени, не считая того утреннего часа, за который я успевала принять нуждающихся в помощи. Корабль шел на юг по великому Атлантическому кругу, и мы с Джейми наслаждались присутствием друг друга.