Проклятие Вероники - Яна Розова

– А! – рассмеялась она. – Ты ревнуешь! Это мой брат был.

– Он кричал на тебя, а ты просила кого-то оставить…

Вероника в недоумении распахнула ресницы. Потом вспомнила:

– Он требовал, чтоб я Федота выгнала, кота моего. У брата аллергия на кошек.

– Разве брат с тобой живет?

– Нет, но часто приходит. А что?

Не знаю, почему, но мне показалось, что она врет. Или про брата, или про кота. И кто такой Сашка?

А эти разговоры о смерти! Я их не люблю. В армии, когда я пошел добровольцем в Чечню – один только раз подумал: вдруг, убьют? А потом просто выбросил эти мысли из головы и все. Но мне не досталось особо повоевать – нас только закинули в горы, как пришел приказ всем срочникам назад, в Россию. Все что я видел – как одна машина при мне на мину напоролась, да в засаду мы ночью попали. И то – водитель, Валера Паничев – так дал по газам, что мы выскочили с той стороны аула, как пробка из бутылки шампанского. То есть, я и испугаться не успел.

И даже смерть Ксю не заставит меня задуматься о небытии.

Через час я уже был у Авдея. Вчера мы с ним почти разобрались с “Козлом”. Осталось только бампер навесить и краску нанести.

Друга я нашел в самом дальнем углу его мастерской возле моего УАЗа. На нем, как и всегда, была грязная роба и красная бандана на голове. Стены гаража тряслись под “Металлику”.

– Еще вчера хотел спросить у тебя, Джон, – произнес Авдей, высокомерно глядя на меня снизу вверх, – ты что, бабу нашел?

– А что? – невинно спросил я, постаравшись не расплыться в довольной ухмылке. Как бы меня не беспокоили некоторые аспекты моей новой подруги, эти несколько ночей (иногда и дней) были великолепны.

– Вид у тебя сытый.

– Иди к черту, Авдей! Не твое дело.

– Жениться тебе надо, барин, – пробурчал мой лучший друг – моралист и зануда.

Мы взялись за работу. Авдей красил зад “Козла”, а я возился с проводкой. У меня там старый косяк был. Работали мы молча. Закончив красить, друг подошел ко мне, скрестив руки на груди, как Байрон. Постоял так пару минут и спросил:

– А что с той фотографией Ксю? Почему она мужиком вырядилась?

– Не знаю. Просто пошутила.

– А зачем тогда отцу и подружке сказала, что с парнем познакомилась?

– Не знаю.

– Я не думаю, что это все случайно. Ксю была умной девчонкой.

– И чего мне делать по этому поводу?

И тут Авдей дал мне неплохой совет. Сходить на то место, где фотографировалась переодетая Ксю. Мол, он какой-то детектив видел, где было что-то подобное. Я тут же припомнил, что на фото она опиралась на парапет балюстрады в парке Менделеева. Может, это что-то значит?

– Но для начала привези сюда ту бабу.

– С которой я сплю? – удивился я. Обычно Авдей деликатнее.

– Ту, чей “Жук” у меня стоит, придурок. А спишь ты с ней или нет – не моя забота. Мне надо ей кое-что показать в машине. Разбитая решетка, которая была на ее машине уже снята с производства. Есть другой формы, но могу раздобыть и подержанную. Она должна выбрать. И с двигателем есть вопросы. Привези ее на пять минут… Так хозяйка “Жука” и есть та женщина?..

– Отвали, я же сказал тебе!.

– Сам отвали.

Тогда я сел в старую “Мазду”, которую Авдей держал в качестве подменной машины, и поехал за Вячеславовной. Но предварительно мне пришлось немного подсобрать информации. Нашел по справочнику номер телефона “Шульгин и К”. Позвонил, представился другом господина Шульгина, который только что вернулся из заграничной командировки и узнал о смерти архитектора. Наивная девушка – офис-менеджер тут же сказала мне адрес и номер телефона вдовы Шульгина. Позвонил – но телефон был отключен. Тогда просто поехал. На удачу.

Вячеславовна грузилась в серые “Жигули” у своего дома. После аварии она еще больше отощала, но глазки сияли. С чего бы это?

Вдруг проснулась паранойя: а что, если все сложнее, чем я тут себе вообразил? Что, если она придурялась, изображая несчастную? Ведь, деньги Ксю взял не ее таинственный новый мужчина – его нет в природе. Так, все-таки, может, Шульгин? А жена его ухлопала. И теперь радуется добыче. И не одна. В машине-то, за рулем мужик сидит!

А убить ее хотели подельники, к примеру. Она делиться не хотела.

Я поехал за “Жигулями”. Они весело катились через главные городские магистрали, пока не выкатились на загородную трассу. На мосту через нашу красивую речку Грязнушку “Жигули” остановились. Я объехал машину – водитель ковырялся в моторе. Вячеславовна сидела, безвольно откинувшись на спинку сидения.

Дорога за мостом круто уходила вправо. Там я и остановился, немного съехав вниз, за придорожные кусты. Обернулся. Сквозь деревья “Жигули” были видны не слишком хорошо. А тут еще какая-то галлюцинация: вижу, как мужчина, что под капотом копался, выносит Вячеславовну из салона, поднимает над дорожным ограждением и… за борт ее кидает в набежавшую волну!

Я подскочил – а в “Мазде”, блин, крыша низко!.. Больно стукнулся черепом. Выпрыгнул из машины. Понесся к мосту через лес. Выскочил к воде – ее нет. “Жигулей” тоже нет. Тогда я прыгнул в воду.

Она была холодная!

Вода была холодная, и это было мое последнее ощущение в жизни…

Но я ошиблась: холод стал и моим первым ощущением, испытанным после воскрешения.

– Катя, очнитесь! Вы меня слышите?

Это был не голос Андрея, а совсем другой голос, тоже знакомый, но с другими, очень нехорошими ассоциациями. Господи, это…

– Футболист…

– Этот мужик – футболист? – переспросил Футболист. – В какой команде играет?

Трава подо мной тоже была очень холодной. Мои зубы стучали. А еще я проваливалась в дрему.

– Он укол мне сделал, – пожаловалась я.

– Онуко дела? – тупил глухой Футболист, – что за Онуко?

Тут он поднял меня на руки и понес куда-то. В свою нору, конечно. И там он снимет с меня кожу живьем… а я не могу даже пальцы в кулак сжать, не то, что вырваться.

Потом все куда-то исчезло, а возникло опять только много времени спустя.

…На второй день моего повторного прибывания на больничной койке приехал отец.

– Как мама? – спросила я.

– Спасибо, хорошо, – ответил он. У папы нормальное чувство юмора, он понял, что я его подкалывала. – Прости, что не приехал раньше. Только я совсем запутался – что с тобой происходит?

– Пап, тут дело такое странное. Ты присылал ко мне сына своего знакомого? Молодой, высокий такой, Андреем себя назвал.

Папа поднял брови сделал большие глаза:

– Нет. А что?

– Он убить меня пытался. А до этого… тоже кто-то пытался. И у Артема на счете три миллиона было, а потом он их снял и они пропали.

– А зачем тебя пытались убить?

Откуда мне знать? Даже специалисты не знали. Опять приходил рыжий следователь Павел Петрович и “снимал показания”. Он уже “снял” эти показания с Футболиста, поэтому пришлось объяснять, о какой футбольной команде идет речь. А сам следователь ничего мне не рассказал, никак не объяснил мои приключения, не смог и успокоить. Ведь рано или поздно Футболиста не будет рядом и тогда меня убьют.

Павел Петрович, в ходе своего официального визита, очень интересовался Андреем Карагозиным. К сожалению, все, что я могла сказать – он был симпатичным мужчиной, очень внимательным и сумел меня очаровать и обмануть.

Персонал больницы его не помнил, даже на томографе, где все отслеживается, никто не признался, как это я попала на обследование. Папа забрал меня из больницы, прямо через пару часов после пробуждения. Дома он проверил мою квартиру, пообещав, что поставит ее на охрану. И уехал.

С грустью я ходила по комнатам, откуда меня увез чернобривый красавчик. Еду, которую он вчера мне принес я выбросила. Вспоминая его, испытывала чувство омерзения. Он кокетничал со мной – нежно улыбался, ласково касался – а сам только искал повод уничтожить. Убить. Видно, это он сидел за рулем того огромного грузовика и той машины, о которой говорил Футболист – тоже.

Забралась на диван, завернулась в плед и так просидела до вечера.

Около восьми вечера позвонила Рита. Оказалось, что Маргарита Ивановна ни сном ни духом о моих последних приключениях не ведала. Пришлось ей рассказать. Начала я с неохотой, вкратце, но постепенно – слыша как заинтересованно вздыхает и ахает моя собеседница – я стала повествовать о своих приключениях со все большей эмоциональностью. Пока не разревелась в конце – так мне вдруг стало себя жалко! И где моя традиционная сдержанность?

– Катенька, дорогая, не надо плакать! – запела Ритка. – Давай с тобой снова к Софье сходим? А? Она что-нибудь да посоветует. Видишь, про мутную воду она угадала. Ты согласна?

– Пожалуй…

А что я теряла?

На встречу с Софьей я отправилась на следующий день.

В парк я поехал на следующий день после очередного подвига во спасение Екатерины, блин, Вячеславовны.

День выдался дождливый. Небо заволокло тучами и под широкими листьями каштанов невозможно было догадаться – утро сейчас или вечер. Это напоминало питерские белые ночи – ни темно, ни светло.