Воспоминания еврея-партизана - Мейлах Бакальчук-Фелин

Евреи могли свободнее появиться в деревне и раздобыть кусок хлеба и продукты. Партизан принимали, как почетных гостей.

Мы обязали крестьян помогать партизанам продуктами, и они это делали. Но однажды партизан Курочкин постучался в окно хаты в селе Бродницы и попросил хлеба. Крестьянка, подошедшая к окну, отказала. Курочкин выстрелом убил крестьянку. Этот случай навел страх на крестьян. С того времени они напекали много небольших хлебцев, и если кто стучал в окно, так сразу и протягивали ему через окно хлебец.

После победы Красной Армии под Сталинградом в лес стали приходить молодые крестьяне, они становились у нас связными. Появились у нас бывшие советские активисты и стали помогать нам в нашем партизанском деле. Победа под Сталинградом вдохновила нас на смелые действия.

Глава 8

Партизанская зона

Наступила зима. С первых же дней разразилась она снежными метелями, превратила землянки в снежные сугробы. Лес засеребрился, а поля покрылись снежной скатертью.

В те декабрьские дни 1942 года собирались мы оставить Сварыцевичский лес. Мы доукомплектовали нашу группу. Вместо погибшего нашего товарища, Рувима Туркенича, мы приняли Пиню Фарфлмазе, бежавшего из Домбровицкого гетто. Вместо раненого Берла Боброва вступил в отряд его брат Матус Бобров. Кроме них в нашей партизанской группе в Сварыцевичском лесу были Алик Абугов, Анатолий Курочкин, Геник Музычко, Лазарь Бромберг, Лейвик Фишман из деревни Замрученье, Сема Фиалков, Ваня и Максим — оба советские военнопленные, бежавшие из лагерей, а также несколько молодых крестьян с Бутовских хуторов. Командиром нашей партизанской группы мы избрали Алика Абугова.

Мы, двенадцать партизан, отправились на зимовку в другой лес — Озерский. Мисюра привел своих четверых дядек с лошадьми и повозками. На одну повозку мы положили раненого, на другие повозки уложили весь скарб.

Когда оставляли лес, была сильная метель. Из-за раненого Боброва двигались мы шагом, чтобы тряской не причинять ему боли. Мы шли рядом с повозками, вооруженные винтовками. Ехали мы окольными дорогами по незамерзшим еще болотам.

Озерск — большое волынское село. На краю его стояла хата нашего связного Андрея. Он сообщил нам, что можно проехать селом — там нет ни немцев, ни полицаев.

В трех-четырех километрах от села находилась смолярня, которую мы взорвали в октябре. Из всех строений остался только дом сторожа Дмитрия на опушке леса. Возле дома Дмитрия мы остановились. Он уже был извещен о нашем предстоящем приезде. Дмитрий приготовил для нас избушку в лесу в глухом месте в окружении бескрайних трясин.

Дмитрий со своим помощником показали нам дорогу, проводили до избушки и помогли нам устроить партизанское хозяйство, а также установить радиоантенну. Хотя мы проехали село глубокой ночью, в Озерске сразу узнали, что в их лесу появились партизаны. На следующий день мы встречали в лесу крестьян, как будто разыскивающих свой скот. Нам стало как-то неуютно в этом лесу.

Вечером мы нанесли визит сельскому голове и его секретарю и предупредили, что в случае дальнейшего сотрудничества с немцами они будут наказаны. Они были напуганы и заявили, что будут служить партизанам и окажут нам помощь хлебом и продуктами.

Лесным сторожем служил Ян Зимнявода, также назначенный на эту должность немцами. Узнав, что в лесу находятся партизаны, он сам явился к нам и изъявил согласие быть нашим связным. Он разыскал в селе Лютинск на реке Горынь доктора Юзефа Парнаса и доставил его в нашу землянку для оказания помощи раненому Боброву. Доктор Юзеф Парнас жил в селе по арийским документам и обслуживал сельское население. Оба, и Зимнявода, и Парнас, включились в партизанское движение. Зимнявода впоследствии стал командиром партизанской роты и погиб в конце 1943 года в бою с националистами в деревне под Сарнами.

Мы стали распространять в окрестных селах наши бюллетени, оттуда они передавались в более далекие села. Мы составили обращение к населению и активизировали наши партизанские действия, главным образом против полиции. Полицаи появлялись в деревнях большей частью по воскресеньям или по вечерам, навещая свои семьи или родителей. Связные нас ставили в известность о появлении полицаев, и мы совершали нападения на их дома. В результате наших успехов в преследовании полицаев многие из них бежали от немцев, стремились попасть в партизанские отряды или передать нам свое оружие. В селе Озерске были случаи, когда крестьяне отбирали у своих сыновей-полицаев винтовки и приносили их нам.

Однажды к нам в избушку прибежал Дмитрий и сообщил, что к нему в дом пришли двое полицаев, которые хотят нам сдать свои винтовки. В избушке нас было двое — я и еще один партизан. Мы выругали Дмитрия за его неосторожность, за то, что направился в сторону нашей избушки. Кто мог быть уверенным в том, что немцы не послали этих двух полицаев, чтобы выведать место нашей стоянки. Могло же быть, что в лесу устроена засада и тогда можно было в любой момент ожидать нападения. С нами в избушке находился раненый Бобров. Он был в тяжелом состоянии, и увезти его мы не могли — не было повозки. Мы решили направиться к Дмитрию, считая, что если готовится нападение, лучше столкнуться с врагом вдали от избушки.

Мы отправились с Дмитрием, не сказав Боброву ни слова, чтобы его не волновать. Дойдя до опушки леса, мы послали Дмитрия посмотреть, находятся ли еще полицаи в его доме. Минут через двадцать он вернулся: да, полицаи нас ждут.

Взяли винтовки наизготовку. С большим беспокойством и волнением вошли мы в дом. На нашу команду «Бросай оружие!» полицаи положили винтовки на пол и подняли руки вверх.

Полицаи просили принять их в партизанский отряд. Мы им велели ждать в доме Дмитрия до вечера, а сами, прихватив с собой их винтовки, вернулись в лес. Вечером мы им сообщили, что в партизанский отряд их не принимаем, и предупредили, чтобы они больше не служили в немецкой полиции.

Мы поддерживали все время связь с другими партизанами в Сварыцевичском лесу, а также установили связь с возникшими еврейскими партизанскими отрядами в лесу графа Платера и в Николаевском лесу.

Евреи, бежавшие из Домбровицкого гетто, выделили из своей среды активную партизанскую группу под командованием Пинхуса Наймана. Отважными партизанами этой группы были: братья Найман, три брата Шпинь, Тульчин, Фарфлмазе, перешедший впоследствии в нашу группу, Мудрик, Овсянко (родом из Польши), погибший в бою с националистами, Мойше Розенберг, три брата Шейман — Зелик, Михель и Лейб, М. Цацкес, Пинхус Найман из Сарн, Гендзель и доктор Борух Эрлих. Эта группа развернула активную деятельность: подожгла почту, электростанцию и паровые мельницы, систематически вела бои с полицаями и профашистскими элементами. Несколько человек из этой группы напали на больницу и вывезли оттуда доктора Эрлиха, скрывавшегося в шкафу. Это было одной из многочисленных операций этой группы. Доктор Эрлих лечил раненых партизан и больных евреев. Целыми ночами ходил он от избушки к избушке, от леса к лесу, чтобы оказать больным медицинскую помощь. Кроме того, он участвовал во всех сражениях, которые вела партизанская группа.