Все или ничего - Маргарет Малькольм

— С чего мне обижаться? — фыркнула та. — Но я не должна увлекаться сладким, а не то превращусь в толстуху. Знаешь, я захватила с собой только два яблока на ленч.

Джон застонал:

— Какой ужас! Я ни за что не откажусь от хорошей еды! Ну что ж, желаю приятно провести время. Если ты заглянешь ко мне на обратном пути и будешь умирать от голода, я приготовлю для тебя… яичницу с беконом!

Она с упреком посмотрела на него:

— Может, прогуляешься со мной? Тебе полезно размяться…

— Нет, разминка мне не нужна! — воскликнул он с притворным негодованием. — Я сыт по горло силовыми упражнениями: бесконечные ведра с водой, домашние дела, приготовление пищи, мытье посуды, хождение по магазинам… — Он задумчиво взъерошил волосы и тяжело вздохнул. — Помимо всего прочего, я должен дописать чертову пьесу! Она не дает мне покоя!

Розамунда промолчала. Джон редко говорил о своей работе, и девушка не знала, что сказать. Что в таких случаях лучше сделать: посочувствовать или поддержать? И то и другое может вызвать у писателя приступ раздражения.

— Понимаешь, — признался он с тоской, — получается слишком многословно! Начинаю сокращать до нужного объема и понимаю, что выпадают самые удачные места. Вот такие дела! Но это мои проблемы. Ну все, иди гуляй!

— Как бы мне хотелось тебе помочь, — мечтательно проговорила девушка.

Джон взглянул на нее с удивлением:

— Господь с тобой, куколка! Ты ведь не шутишь, правда? — Он был необычайно тронут ее предложением. — Ничего не поделаешь, мне придется разгребать все самому. Отправляйся скорее на прогулку и не вводи меня в искушение! Вот брошу все и пойду с тобой! — Он послал ей воздушный поцелуй и исчез в каюте.

На лице Розамунды расцвела улыбка, на душе стало весело и спокойно. Уже не первый раз девушка задавала себе вопросы: что стало причиной столь разительной перемены в его поведении, почему он вообще так себя вел? Что-то тут определенно было не так. Розамунда никак не могла понять, что же именно. Джон отличался такой же скрытностью, как и она сама. Погруженная в мысли, девушка по тропинке добралась до главного шлюза, по мосту перешла на другую сторону канала и остановилась, чтобы перекинуться парой слов с женой смотрителя шлюза. Полная румяная женщина усердно месила тесто для хлеба.

— Собрались на прогулку, мисс? Подходящий сегодня денек для этого. Но почему же вы одна? Такая красивая леди не должна гулять в одиночестве. Разве нет у вас на примете приятного джентльмена, который бы мог составить вам компанию? — улыбнулась женщина и многозначительно кивнула в сторону стоявших у причала яхт.

Какая поразительная осведомленность, подумала Розамунда. Но женщина держалась так мило и доброжелательно, что на нее невозможно было сердиться.

— О, мне не будет скучно, миссис Банс. Иногда приятно побыть в одиночестве, — сказала девушка, но такое объяснение не удовлетворило женщину.

— Нельзя сторониться молодых людей, особенно в вашем возрасте, — назидательно заявила она. — Знаете, что вам сейчас надо делать? Развлекаться, веселиться, пока есть такая возможность. Это недолго протянется. Вот замуж выйдете, детки пойдут… — Она удрученно покачала головой, но выглядела при этом такой довольной, что Розамунда не могла сдержать смех.

— Что-то не похоже, чтобы вас такое положение дел не устраивало.

— Ах, у меня никогда не было времени на развлечения, всегда приходилось тяжело трудиться, — объяснила миссис Бане. — С самого детства. Моя мать рано умерла, я была старшей из пяти детей. Но вам, мисс, — только не обижайтесь на меня — вам, скорее всего, будет не под силу тяжелая работа.

А-а, это, судя по всему, очередная попытка прозондировать почву, догадалась Розамунда и поспешила закончить беседу:

— Вообще-то я очень выносливая, у меня обманчивая внешность. Ну, мне пора, пойду пройдусь.

— Загляните ко мне на обратном пути, я угощу вас теплым хлебом, — ласково сказала миссис Банс.

От одной мысли об ароматном куске хлеба у Розамунды потекли слюнки. Вспомнив о своем намерении похудеть, девушка хотела отказаться, но потом решила порадовать Джона свежевыпеченной буханкой хлеба.

Через полтора часа вконец обессилевшая Розамунда вновь была у шлюза. Яблоки не утолили голод, а лишь раздразнили аппетит. Ноги ныли от непривычной нагрузки. Девушка расстроилась: может, она действительно не такая уж выносливая… Но ведь она никогда не давала себе поблажки, работая в салоне! Хотя это, конечно, весьма специфическая работа…

«Боже мой, да я просто-напросто слабенькое тепличное растение, — пришлось признать Розамунде с горечью. — С ума сойти, пешком разучилась ходить: все на машине, на машине… Ладно, придется взяться за ум! Я не намерена оставаться на задворках жизни из-за своей изнеженности».

С трудом передвигая ноги, девушка добралась до причала. На палубе «Семи звезд» никого не было. Прижимая к груди все еще теплую буханку, Розамунда поднялась на яхту. Джон работал в гостиной. Весь стол был завален страницами рукописи. Молодой человек выглядел бледным и измученным. Время от времени он перебирал отпечатанные листочки неоконченной пьесы, будто отчаялся разыскать в этом бумажном хламе хоть что-нибудь, заслуживающее внимания.

— Как дела? — вяло приветствовал он гостью. И голос, и лицо его выражали крайнюю усталость. — Уже вернулась?

— Да, — бодро ответила Розамунда, решив не поддаваться унынию. — Посмотри, что я принесла. — Она положила на стол аппетитную буханку хлеба. — Ты сейчас решишь, что я сошла с ума. После всего, что наговорила о диете, я собираюсь съесть огромный кусок этого божественного хлеба. Я просто умираю с голоду! Могу с тобой поделиться, если все достанется мне одной — я лопну!

— Если честно, мне не очень хочется… — Джон внимательно посмотрел на хлеб. — Выглядит и пахнет неплохо…

Через несколько минут они сидели рядышком на нагретой солнцем палубе и уплетали за обе щеки большие теплые куски, отрывая их руками от буханки. Джон сказал, что такой хлеб надо есть именно так: отломить кусочек, сверху положить масло и сыр и отправить в рот. Опасения Розамунды по поводу потребления лишних калорий оказались напрасными: львиную долю хлеба изничтожил Джон. Девушка с каким-то необъяснимым удовольствием наблюдала за молодым человеком. Оказывается, очень приятно видеть мужчину, который наслаждается вкусной едой. Но еще большее удовлетворение Розамунда испытывала от осознания своей причастности к этому маленькому празднику жизни. В глубине души девушка уже знала, кто является причиной ее тихой радости…

Потом они потягивали крепкий кофе, изредка перекидываясь словами. Неожиданно Джон проговорил с горечью в голосе: