Ассистенты - Робин Уильямс

Мои бицепсы наливаются силой, и я чувствую напряжение в области шеи. Вот чертов лгун! Блум, должно быть, заметил мое состояние, и на его лице отражается волнение. Я действительно могу выглядеть устрашающе, если захочу.

Блум закрывает портфель и обходит стол.

— Есть еще кое-что, о чем я хотел поговорить с тобой, и это не очень приятная тема, — начинает он. — Уверен, для меня это даже сложнее, чем для тебя.

— В чем дело?

Блум разглядывает только что отполированные ногти.

— Я хотел сказать тебе завтра, но почему бы не сделать это сейчас? — тянет он. Я мог бы отгрызть ему нос, разжевать и выплюнуть прямо в эту чертову рожу. — Мы больше не нуждаемся в твоих услугах.

Я не уверен, правильно ли его понял.

— Что, простите?

— Сегодня утром состоялось совещание партнеров. Мы вынуждены провести сокращения, потому что впереди реструктуризация. И к сожалению, это означает увольнение некоторых ассистентов. — Он делает паузу и пренебрежительно ухмыляется. — Ты знаешь, мы очень избалованы, а ведь многое можем делать сами.

«Как бы не так, придурок!»

— Но ты не единственный, — снова становится он серьезным. — Ассистент Паркера Кинга тоже будет уволен.

— В связи с сокращениями? — уточняю я, борясь с желанием задушить Блума.

— Извини, Джеб, ты был прекрасным ассистентом, — хлопает он меня по плечу, выходя из офиса. — И послушай, дружище, если тебе потребуются рекомендации, я никогда не откажу.

РЕЙЧЕЛ

Мне немного жаль тех, кто работает в «Кинко». Захожу туда отправить по факсу резюме и вижу, что там толпится больше людей, чем в студии крутого музыкального шоу на Эм-ти-ви во время выступлений Бритни. Приходится встать в очередь, передо мной оказывается человек двадцать, и никто не хочет терпеливо ждать. Жаль, что они не понимают: работа в «Кинко» не является жизненной целью Трикси и Лэнгли — двух сотрудников, стоящих за прилавком. (У обоих традиционные таблички с именами.) Может, Трикси и не стоит висеть на телефоне, но, мне кажется, ей сообщают плохие новости. Так и есть, она вешает трубку и в слезах убегает.

— Ну и где теперь она шляется? — ворчит лысый парень. Очередь волнуется и брюзжит.

Лэнгли безуспешно пытается увеличить фотографию чьей-то любимой игуаны. Похоже, процесс может затянуться надолго. Но к счастью, возвращается Трикси. По черным пятнам туши в уголках глаз можно догадаться, что она сильно плакала. Мне хочется броситься и обнять ее, но впереди так много людей, что, боюсь, со мной расправятся еще до того, как я доберусь до прилавка.

Томясь в ожидании, я пытаюсь позитивно настроиться на предполагаемую работу. И когда подходит моя очередь, уже переполнена положительными эмоциями. Особенно по отношению к Трикси. Когда та отправляет мое резюме, я широко улыбаюсь и говорю:

— Не переживай, ладно? Завтра наступит новый день.

— Какого черта тебе надо? — огрызается она.

Поворачиваю на Пятую улицу и оставляю машину под небольшим навесом у дома, где я снимаю жилье. Ответ из Калифорнийского университета может прийти в любой день, но, подходя к почтовому ящику, я стараюсь особо не надеяться. Это может случиться сегодня, завтра, послезавтра или еще позже — в любой день. Или вообще никогда! И все же я расстраиваюсь, обнаружив, что в ящике ничего нет. Чувствую странную пустоту внутри.

Но я борюсь с грустными мыслями, поднимаюсь по шаткой лестнице и вставляю ключ в замок. И в этот момент слышу, как в квартире кто-то занимается сексом. Это Дэн — мой сосед, с которым мы вместе арендуем жилье. Отличный парень, но с некоторыми сложностями.

Стучу в дверь.

— Дэн, я пришла!

— Не входи! — орет он.

В течение нескольких секунд за дверью слышится возня, потом хлопает дверь спальни Дэна. Вхожу внутрь и вижу все доказательства состоявшегося соблазнения: четыре пустых банки джин-тоника «Зима» на кофейном столике рядом с двумя миниатюрными свечками. И — фу! — пустая пачка «Мальборо лайт» рядом с переполненной пепельницей.

Белье Дэна валяется на диване. Подвигаю его, сажусь и смотрю на часы. До Стоуна еще три часа — я имею в виду Стоуна Филипса, ведущего программы «Дэйтлайн» на Эн-би-си. Я тащусь от него! Он такой красивый и умный! И высокий!

Включаю телевизор, начинается шоу «Рики Лэйк». «Давай, Рики! Давай, Рики!» — я люблю эту песню.

Через двадцать минут Дэн выходит из комнаты: полотенце обернуто вокруг талии.

— Извини за беспорядок, — говорит он.

— Мне казалось, мы никому здесь не разрешаем курить! — Это одно из правил нашего дома. Два других: не есть и не трахаться на диване.

— Но эта девчонка выглядит так сексуально, когда курит. Тебе стоит посмотреть.

Дверь открывается, и из комнаты Дэна выходит женщина, напоминающая сорокалетнюю версию певицы Блонди. Ее макияж размазался, и она не натуральная блондинка — два дюйма темных волос, отросших от корней, делают ее похожей на скунса. Дэн провожает ее и через несколько минут возвращается.

— И как давно вы знакомы? — интересуюсь, не глядя на него. Я хочу, чтобы он понял: я разочарована и знаю, что он способен на большее.

Он собирает свое белье.

— Около трех часов. Она покупала одеколон для мужа.

Вот черт! Ведет себя, как Ричард Гир в «Американском жиголо», только ему за это не платят. Я знаю Дэна всю жизнь и люблю как брата, но иногда он очень сильно меня раздражает. Не говорю уже о том, насколько аморальны его поступки и каким чрезмерно упрямым он может быть. И я считаю, что он не должен работать в «Мейси». В средней школе Шугарленда Дэн был одним из самых умных учеников.

— Тебе не надоело спать с незнакомыми женщинами? — спрашиваю я.

— Нет, — говорит он и идет в душ.

Нас часто принимают за родственников, и мы действительно похожи. Дэн — пять футов десять дюймов, долговязый, с фигурой пловца: длинные руки и ноги, широкие плечи и крепкие грудные мышцы. У него темно-коричневые, почти черные волосы, а глаза— цвета джинсовой рубашки. Мы похожи на близнецов, за исключением двух мелких деталей: я на четыре дюйма ниже и совсем без груди.

Дэн всегда говорил, что смотается из Техаса при первой возможности, и клялся забрать меня с собой. И как вы думаете, что произошло? Мы здесь! Он тащил меня, а я упиралась и кричала! Я не хотела уезжать от матери: она алкоголичка, и я боялась оставить ее без присмотра. Но Дэн убедил меня, что все к лучшему, и думаю, он прав.

В нашей маленькой квартирке две спальни, зеленые пушистые ковры, тканевые обои цвета травы и узор из голубых маргариток от «Раббермейд» на ванной. Район Венис совсем не спокойный и не богатый, почти каждую ночь здесь слышны выстрелы и сирены полицейских машин. Но ведь мы живем рядом с пляжем, настоящим пляжем и голубой водой! Единственный пляж, который мы знали в детстве, находится в Галвестоне, в часе езды от Хьюстона, и там не так уж плохо, если вас не волнуют нефтяные пятна на воде. А в море в Венис можно купаться по-настоящему. Практически всегда. Но наше любимое занятие — наблюдать за необычными людьми. Особенно нам нравится старик на роликах, всегда одетый в балетную пачку и охотничью шапку. Если бы мне хватило смелости, я бы подошла, обняла его и попросила рассказать о детстве.

Дэн выходит из душа, плюхается на диван рядом со мной и спрашивает:

— Что сегодня в шоу «Рики» ?

Я смотрела невнимательно, поэтому Дэн читает надпись на экране: «Католические священники и влюбленные в них женщины-заключенные». И сразу же женщина в оранжевом спортивном костюме через спутник из окружной тюрьмы города Литл-Рок заявляет о своей любви к отцу Фланагану: «Отец, я все для вас сделаю. Все, что угодно».

— Как дела с работой? — спрашивает Дэн.

— Отправила резюме какой-то знаменитости.

— Кому?

— Не знаю, одной голливудской паре.

— Рейч, если не сложится, я завтра же могу договориться о тебе в «Мейси». Назови, какую косметику ты хочешь продавать: «Ланком», «Клиник», «Эсте Лаудер». Я дружу со всеми, кроме женщин из «МАК» — эти настоящие стервы.

— Мне нужна работа, которая даст мне шанс, — объясняю я. — Думаю, для меня это единственная возможность.

— Но ведь можно совмещать учебу с работой?

— Для этого нужны связи.

— Для того чтобы получить работу, за которую не платят?

— Дэн, мы уже давно не в Шугарленде.

В этот момент отец Фланаган начинает рассказывать о роли воздержания. Он говорит об этом как о заболевании, и я понимаю, что тоже больна.

— Шерил Лэнзинг заходила сегодня, — сообщает Дэн.

— Кто?

— Ну она вроде президент одной из студий. Думаю, Эй-би-си. Очень красивая женщина. Я готов переспать с ней, если это поможет твоей карьере.

— Очень мило с твоей стороны. — Стараюсь, чтобы это прозвучало иронично. Я не большой специалист в подобных интонациях. Как-то читала статью о силе иронии, но ничего не поняла. Да и кому понравится жить в мире, полном иронии? Жизнь достаточно сложна и без попыток разобраться, что в действительности имеет в виду говорящий.