Трудно быть вором - Алексей Макеев

Шамыгин не возражал. Он отпер дальнюю комнату, и оттуда пулей вылетел истосковавшийся по обществу белый пес с черными подпалинами. Подняв страшный шум, он облизал хозяина, а потом и Крячко с Гуровым.

– Как родных встретил! – удивленно заметил Крячко.

– Доверчив очень, – извиняющимся тоном объяснил Шамыгин. – Такой характер, уже не исправишь. Я его теперь, как кто-то приходит, на замок запираю. От греха подальше.

Расставшись с писателем, Гуров и Крячко разошлись. Крячко забрал с собой клавиатуру от компьютера и сразу отправился к экспертам, а Гуров поехал в правление общества собаководов. Он уже не жалел, что потратил время на Шамыгина. Рассказ писателя о прошлогодней собачьей выставке по-иному высветил события последних дней. Гуров уже не исключал, что версия Крячко может оказаться верной, по крайней мере в той части, что касалась собаки академика.

Правда, Гуров не слишком надеялся на то, что собаководы прояснят вопрос относительно несостоявшейся сделки прошлогодней давности. Слишком много прошло времени, да и не было никакой гарантии, что имя бизнесмена было кому-то доподлинно известно с самого начала.

Однако в обществе собаководов работали дотошные люди. Общение с ними приятно удивило Гурова. Здесь прекрасно знали, как страдают владельцы от похитителей собак, и в связи с этим весьма критически относились к бездействию милиции. Давно накопившиеся претензии выплеснулись на Гурова, и ему пришлось пустить в ход все свои дипломатические способности, чтобы как-то утихомирить возмущенных собачников. Но едва Гурову удалось убедить всех, что он действует в интересах любителей собак, как ему открыли, что называется, зеленую улицу.

В правлении близко к сердцу приняли сообщение Гурова о том, что он ищет собаку академика Звонарева. О смерти академика здесь уже знали. Специалисты в один голос заявили, что хорошо обученная собака – а Звонарев владел именно такой – не могла просто так убежать от дома, а тем более от тела хозяина. Никто не говорил вслух о похищении, но на возможного заказчика Гурову указали неожиданно точно.

– На «афгана» Звонарева давно точил зубы некто Соболев, – объявили Гурову. – Это совершенно точно. Этот господин в загородном доме держит целую псарню. Особенно ему нравятся борзые. Не исключено, что собака академика могла оказаться в его коллекции. Однако без специалиста доказать принадлежность собаки будет сложно. К счастью, Звонарев подстраховался – его собаке внедрен под кожу микрочип, который можно обнаружить с помощью специального сканера. Мы, со своей стороны, готовы оказать необходимую помощь, но у нас нет оснований совать нос в хозяйство Соболева. Человек он солидный и без милиции вряд ли пустит к себе нежеланных гостей.

«Ну, положим, без оснований он и милицию вряд ли к себе пустит, – подумалось Гурову. – Действительно, нашла коса на камень. Придется приложить все усилия. Но затея того стоит. Если здесь прямо указывают пальцем на этого господина, то вероятность его участия в этой истории, по крайней мере, выше нуля. Осталось убедить в этом следователя».

Гуров понимал, что следователя убедить будет очень сложно. Господин Соболев был лицом весьма известным, он занимался экспортом леса и, по слухам, имел на счету несколько миллионов долларов. К такому человеку не придешь запросто и не скажешь: «Дорогой, это не ты украл собачку академика?» Даже если прокуратура подключится к этому делу и Соболева вызовут для беседы повесткой, еще вопрос, явится ли он вовремя. Обычно такие люди предпочитают тянуть до последнего. Гуров представлял все сложности, которые его ожидают. И все же нужно было что-то делать. И тут полковник решил не беспокоить прокуратуру, а сделать неожиданный ход в одиночку. На свой страх и риск, как говорится.

Он разыскал по справочнику номер офиса господина Соболева и позвонил. Вежливая и доброжелательная секретарша, выяснив его фамилию и должность, не стала морочить ему голову, а сразу же откровенно объяснила:

– Василий Андреевич крайне занят. Он на днях подписывает очень важный контракт с немцами, и ему нужно решить еще много сопутствующих вопросов. Скорее всего, принять он вас не сможет, но я доложу ему о вашем звонке. Возможно, он найдет какое-то решение. Подождите минуточку.

К удивлению Гурова, даже быстрее, чем через минуточку в трубке послышался недоверчивый мужской голос:

– Соболев слушает. В чем дело? Кто вы?

Гуров еще раз представился. Соболев размышлял всего секунду, а потом неожиданно выпалил:

– Ну что, это опять «Экспортлес» мне палки в колеса ставит? Признайтесь! Черт знает что такое! Ну как работать в таких условиях, когда со всех сторон давят? Послушайте, уважаемый, давайте мы с вами условимся так – я вас сейчас не могу выслушать, а с вашими, гм… опекунами я постараюсь в ближайшее время договориться. Все равно ведь вы этого добиваетесь, правда?

– Нет, неправда! – с улыбкой сказал Гуров. – Не имею никакого отношения ни к какому «Экспортлесу». Обращаюсь к вам по долгу службы и по собственной инициативе.

– Постойте, как вы сказали – кто вы? – с беспокойством спросил Соболев. – Полковник Гуров? По особо важным делам?.. Ничего в таком случае не понимаю! Какое вы имеете ко мне отношение?

– Мне нужно с вами поговорить, – категорически заявил Гуров. – По очень важному вопросу. И, разумеется, не по телефону.

– Поговорить?! О чем?

– Об убийстве, – после короткой паузы сказал Гуров.

В трубке хрюкнуло, а потом вконец раздосадованный Соболев произнес:

– Ну это совсем уже из рук вон!.. «Экспортлес» решил меня дожать, да?.. Докатились до того, что решили повесить на меня убийство?

– Успокойтесь! – повысил голос Гуров. – Еще раз повторяю: я выступаю от своего имени. Но мне нужно с вами встретиться.

– Конец света, – мрачно сказал Соболев. – Это становится даже интересно. Но в данную минуту я принять вас никак не могу. Если вас устроит, подъезжайте к девяти вечера в мою загородную резиденцию. Где это, вы наверняка знаете. Покажете на входе свои документы, и вас пропустят – я предупрежу.

– А не забудете? – спросил Гуров.

– Я никогда и ничего не забываю, – строго заявил Соболев. – Тот, кто страдает забывчивостью, быстро вылетает с ринга.

«Это верно, – подумал Гуров, кладя трубку на рычаг. – Но если пользоваться его же терминологией, первый раунд мы хотя и по очкам, но выиграли. Подождем до вечера».

Глава 7

– Стой здесь! – строго приказал Гусев Уткину, показывая на засохшую цветочную клумбу у больничной стены. – Стой здесь, и никуда ни шагу. Я быстро.

– А можно я сяду вон там на лавочке? – жалобно попросил Уткин, оглядываясь. – Ноги не держат, Саня, честное слово!

– Ну, садись! – сжалился Гусев. – Только никуда, понял? Нам сейчас разбегаться ни в коем случае нельзя.

– Ты только недолго!

– Я мигом! Перебазарю со Славкой и назад, – пообещал Гусев.

Он быстрым шагом вошел в вестибюль больницы, выпросил у санитарки на входе белый халат и побежал искать палату, где лежал Славка Тягунов.

Гусеву до сих пор не верилось, что им удалось так легко отделаться. Правда, пришлось побегать – так много он не бегал с тех пор, как демобилизовался из армии, но это было несмертельно. Опасность была в другом. И Гусев и Уткин теперь вздрагивали, едва завидев на проезжей части любую черную машину. Только добравшись целыми и невредимыми до центра, они немного перевели дух. Но страх никуда не делся. Гусев своими глазами видел два трупа в гаражной яме. А ведь он еще совсем недавно разговаривал с этими мужиками, пожимал им руки. Смерть их была загадочной и жуткой. Конечно, у них могли быть свои грехи, к которым ни Гусев, ни Уткин не имели отношения, но совсем посторонними они не были. И тем более их тоже хотели прикончить – сомневаться в этом было глупо.

Почему их хотели убить? Потому что узнали в них друзей Темирхана или потому, что им попалась на глаза эта черная машина? Так тоже могло быть. Ведь, зайдя в гараж, они стали нежеланными свидетелями. Какое из этих двух решений правильное, Гусев собирался уточнить у Славки Тягунова. Он должен знать, кто точит зубы на Темирхана. Если они просто свидетели, то, можно считать, пронесло. Нужно просто затаиться и держаться от Темирхана подальше. Но если дело в самом Темирхане, то им конец. Да как бы и Славку, чего доброго, не прикончили раньше, чем Гусев успеет с ним поговорить!

Гусев был настолько поглощен своими невеселыми мыслями, что совсем не обращал внимания на то, что творится вокруг, и был до глубины души поражен, когда в одном из коридоров, куда его направили искать Тягунова, он нос к носу столкнулся с Темирханом.

Темирхан вышел из-за белой двери палаты в накинутом на плечи белом халате. На фоне этой белизны его скуластое темноватое лицо казалось еще темнее. Взгляд был мрачен. Увидев перед собой Гусева, он прищурил глаза и остановился: