Мессалина - Виолен Ванойк

Вскоре ее взгляд остановился на человеке лет тридцати, в котором она узнала одного из слуг, живущих в родительском доме. Его звали Саббио, он был вольноотпущенником, в доме служил экономом, а поступил на службу всего несколько месяцев назад, так что у Мессалины не было случая обратить на него внимание. Он упражнялся в борьбе с каким-то крепким юношей и выглядел в этом деле таким умелым, что Мессалине доставляло удовольствие смотреть на его смазанное маслом гибкое и сильное тело с развитыми мускулами. Красивым приемом Саббио ухватил противника за поясницу, мощным рывком приподнял его и, бросив на песок, коленями прижал ему плечи. Мессалина так громко зааплодировала, что он обернулся, узнал ее и, оставив юношу, направился к ней.

— Госпожа, — сказал он, приветствуя Мессалину, — ты здесь совсем одна?

— Разумеется. Ты же знаешь, что моя мать уехала сегодня рано утром. Я не знала, что ты здесь. И еще я не знала, что ты такой хороший борец.

— Я хотел бы им стать. Но боги не пожелали этого.

Молодой человек стоял прямо перед Мессалиной. Его широкая грудь поднималась и опускалась в ритм учащенных ударов его натруженного борьбой сердца. В голове Мессалины мелькнуло, что он красив, и она удивилась, что не приметила его раньше. Правда, взгляд притягивало скорее его прекрасно сложенное чувственное тело, открывшееся благодаря полной наготе, нежели его лицо, которому, чтобы поражать воображение, недоставало своеобразия. Она поняла, что он желает ее, и испытала смешанное чувство неловкости и удовольствия. Он, тоже несколько смутившись, сказал:

— Если позволишь, я проведу тебя по этим термам… Я вижу, тебе холодно стоять здесь без движения. Давай пойдем в тепидарий.

Она взяла протянутую ей руку и пошла рядом с ним в соседний большой сводчатый зал, где два бассейна с теплой водой были заполнены купальщиками.

По-прежнему не видя того, кого ей хотелось увидеть, она отважилась спросить у своего спутника:

— Ты знаешь Валерия Азиатика?

— Я несколько раз встречал его, но никогда с ним не говорил. Да и с чего мне с ним говорить? Он человек не моего круга…

— Он бывает здесь?

— Кажется, я его тут видел. Но почему ты меня о нем спрашиваешь?

— Просто из любопытства. Он знаком с моим отцом, вот я и вспомнила.

Он бросил на нее пронизывающий взгляд и, отпустив ее руку, проговорил:

— Мне нужно в парильню, смыть масло.

— Я пойду с тобой, — объявила Мессалина.

Они вошли в круглый зал с куполом, который поддерживали пилястры. В центре зала стояло нечто вроде низенькой башенки, от которой кругами расходились мраморные ступени. Из открытой верхушки башни, заделанной решеткой, выбивались клубы пара, образуемые кипящей в башенном стволе водой. Мессалина не могла разглядеть архитектуру зала: заволакивающий все помещение пар был таким густым, что с трудом можно было различить людей, находящихся всего в двух шагах. Из множества окантованных бронзой отверстий, устроенных в глубине зала, горячая вода поступала в небольшие бассейны, где мог искупаться каждый, кто желал. Саббио двигался почти на ощупь, за ним следовала Мессалина. Чтобы счистить с себя пыль и масло, он взял скребницу, лежащую у края одного из бассейнов, и подозвал мелькнувшего поблизости молодого раба. По его просьбе мальчик-раб принес ему маленький бронзовый сосуд и металлический флакон со смесью благовонных масел, золы и корня мыльнянки. Однако когда он попросил раба помочь ему или хотя бы прислать одного из снующих по залам алиптов, которых всегда можно узнать по губке и склянкам с душистыми маслами, прикрепленным у них к поясу, мальчик ответил, что пришлет, если найдет кого-нибудь, а его самого ждут слишком много клиентов и он не может подолгу задерживаться возле каждого.

Саббио, таким образом, ничего не оставалось, как самому чистить свое тело скребницей. Тем временем Мессалина, подвязав на затылке волосы и смазав тело благовониями, окунулась в один из бассейнов, не спуская при этом глаз со своего спутника. Влажный пар почти изолировал их друг от друга, хотя они чувствовали, что рядом движутся люди, и иногда различали их смутные силуэты. Выйдя из бассейна, мокрая и благоухающая Мессалина увидела, какие смешные гримасы делает Саббио, пытаясь очистить себе спину и бедра, и расхохоталась.

— Хочешь, я помогу тебе? — предложила она.

Он смущенно взглянул на нее и вполголоса сказал:

— Не годится мужчине пользоваться услугами девушки, да еще не просто свободной, а в некотором роде его госпожи.

— Какое это имеет значение? Нас тут почти не видно!

Она взяла у него скребницу и начала очищать ему спину, левой рукой касаясь его блестящей кожи. Эти прикосновения разгорячили ее, и, когда она опустилась на колени, чтобы потереть крепкие мускулистые ягодицы Саббио, волнующее желание охватило ее. Подойдя к нему спереди, она убедилась, что такое же желание владеет и им. Он покраснел, а она, смеясь, проговорила:

— Без сомнения, Саббио, здешняя жара тебя возбуждает.

— Если все дело в жаре, то мне достаточно будет пойти во фригидарий и окунуться в прохладный бассейн, — сказал он.

— А разве дело не в этом?

Не переставая заигрывать с ним, она принялась скрести ему бедра и живот, то и дело касаясь набухшего члена.

Когда она распрямилась перед Саббио, с насмешливой улыбкой на губах, он уже не мог долее владеть собой. С силой, показавшейся девушке восхитительной, он резко привлек ее к себе и прижал ее тело к своему. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами и продолжала смотреть, когда он взял ее губы в свои. С нарастающим волнением она ощущала руки молодого человека, обжигающие ей спину, его твердый член между их тесно соприкасающимися животами.

Он повлек ее к мраморной скамейке, стоящей между двумя бассейнами, и она подумала, что приличия ради не стоит слишком уж легко сдаваться.

— Саббио, — прошептала она, — что ты собираешься делать?

— Принести жертву Венере, иначе, мне кажется, я опорочил бы твою красоту, совершив возлияние на бесчувственный мрамор.

— Но мы в общественном месте…

— Здесь такой густой пар именно для того, чтобы благоприятствовать любви, и никто не видит в этом ничего дурного, — уверил ее Саббио.

Мессалина, полусидевшая, раздвинув ноги, на скамейке, ничего не успела сказать: он проник в нее — она даже не заметила как. Она закрыла глаза и, совершенно забыв, где они находятся, жадно ловила каждый миг наслаждения. Он зажал ее рот своим, заглушив стоны сладострастия, вырывавшиеся из затопленной любовью Мессалины.

— Не могу больше! — воскликнула она, истекая потом, когда он отстранился от нее. — Пойду окунусь в теплую воду.