Соблазнительная цветочница - Линн Грэхем

— Это Альфи, Джемайма? Могу я подойти к нему? — В кои-то веки Беатрис решила не обращать внимания на настроение матери.

Шофер поднял два чемодана и, поклонившись донье Гортензии, понес чемоданы в дом.

— Добрый день, донья Гортензия, — спокойно поздоровалась Джемайма, следуя за шофером со своей дорожной сумкой. Она приняла решение не реагировать на презрительные взгляды старой дамы.

Сияя от удовольствия, Беатрис подошла к ним, держа Альфи за маленькую ручку.

— Мама, ты только посмотри на него! — воскликнула она умиленно.

Донья Гортензия опустила глаза на своего первого внука. На мгновение ее лицо смягчилось.

— Пожалуй, это единственное, что тебе удалось, — сказала она, бросив презрительный взгляд на свою невестку.

Джемайма сжала губы и промолчала. Да и что говорить? Мать Алехандро все равно никогда бы не смогла ни полюбить ее, ни принять как равную. Ее сын женился на женщине, которая сама зарабатывала себе на жизнь, к тому же англичанке! А не на испанской аристократке — только такую жену старая донья считала достойной ее сына. Когда три года назад Джемайма впервые приехала в замок, старая графиня сделала все, чтобы жизнь ее невестки стала невыносимой. Но в этот раз Джемайма не собиралась играть роль жертвы!

Провожая их по винтовой лестнице, Беатрис пыталась завязать непринужденный разговор. На стенах висели потемневшие от времени портреты предков Алехандро. Обычно серьезный, он хохотал до упаду, когда однажды Джемайма попыталась сравнить его с этими мрачными лицами.

— Алехандро пригласил няню, чтобы помочь тебе с Альфи, — сказала Беатрис.

— Он очень предусмотрителен, твой брат, — заметила Джемайма после паузы.

— Это дочка одного из наших виноградарей. Очень славная девочка и умеет смотреть за детьми, — торопливо добавила Беатрис.

Джемайме не хотелось, чтобы Беатрис чувствовала себя неловко.

— Думаю, она сможет с этим справиться.

— Вот эту спальню я выбрала для Альфи, — с гордостью объявила Беатрис, распахивая дверь в светлую комнату с маленькой кроваткой и огромным количеством игрушек. — Конечно, если тебе не нравится, можно устроить его и в другой комнате…

— Нет, здесь очень мило… Это ты купила игрушки?

Беатрис рассмеялась:

— Нет, это Алехандро! Тебе, наверное, трудно представить, чтобы мой брат сам отправился по магазинам?

— Я бы не поверила, если бы ты сама это мне не сказала, — призналась Джемайма.

Всем было известно, что Алехандро терпеть не мог магазины. Ее тронула эта жертва, на которую он пошел ради Альфи. Но потом ее мысли опять устремились в привычное русло: «Будет ли присутствие Алехандро означать нечто большее, чем дорогие игрушки? Не получит ли скоро Альфи такую же холодную отставку, как я сама, когда стала женой Алехандро?»

Не обеспокоенный такими проблемами, Альфи бодро прошагал через комнату и занялся новыми игрушками. Беатрис с улыбкой смотрела на своего племянника.

— Ты можешь гордиться им, — обратилась она к Джемайме.

В который раз Джемайма почувствовала жалость к сестре Алехандро. Беатрис было только тридцать три года, но ее мать, похоже, решила оставить ее при себе навсегда. Ни один молодой человек так и не смог заслужить одобрения доньи Гортензии. Послушная дочь, старшая сестра Алехандро вела унылое существование старой девы.

Через некоторое время раздался стук в дверь, и в комнату заглянула маленькая темноволосая головка. Это пришла познакомиться Пласида, новая няня Альфи. Немного поговорив с девушкой, Джемайма оставила сына на ее попечение и пошла к себе. Просторные комнаты, в которых она раньше жила с Алехандро, совершенно преобразились. Теперь там преобладали светло-бежевые тона, изгнав со стен темные обои, которые ей так не нравились, но донья Гортензия говорила, что эти обои ручной работы и должны остаться там навсегда.

У Джемаймы вдруг возникло странное ощущение дежавю. То, что Алехандро не появился в аэропорту, давало ей понять, что в их браке ничего не изменится. В браке, который ей хотелось бы оставить позади. Да и стоило ли ожидать чего-то другого, если он с самого начала решил напомнить ей о своей, словно выбитой в камне, привычке — демонстрировать, кто тут главный? И то, что, не спросив ее, он пригласил Пласиду… Этим он тоже дал понять, что Джемайме не следует чувствовать себя слишком значимой в жизни ее ребенка.

Как только ушла горничная, Джемайма решила принять душ, а потом переодеться. Она была поражена, увидев, что все шкафы были заполнены новой дорогой одеждой, а ящики — тончайшим шелковым бельем. И все это ей идеально подходило. Очевидно, Алехандро дал кому-то указание полностью подобрать новый гардероб. Такая щедрость в его духе. А может… ему показалось, что у нее самой недостаточно вкуса? И поэтому он решил заказать для нее одежду?

Как унизительно! Но, учитывая, что ей придется ужинать с высокомерной свекровью, перспектива быть одетой как бедная родственница еще менее привлекала Джемайму.

В конце концов она остановила свой выбор на элегантном сапфировом платье и, дополнив его босоножками из тонких серебристых ремешков, отправилась проведать Альфи. Ее сын, довольный и веселый, сидел в ванне и играл в кораблики под присмотром Пласиды. Джемайма сообщила девушке, что Альфи уже поел и ужинать не будет.

Вернувшись к себе в комнату, она села перед зеркалом, пытаясь собрать непослушные кудри в какую-нибудь более гладкую прическу. Через пару минут она услышала, как открылась дверь.

На этот раз вид Алехандро нельзя было назвать безупречным. В теплом свете заходящего солнца его дорогой костюм казался мятым и пыльным. Волосы были взъерошены, на скулах проступала синеватая тень щетины. И все равно… все равно он выглядел потрясающе! Реакция ее тела была мгновенной и недвусмысленной. Она почувствовала раздражение — ее гордость не хотела признавать столь приземленные реакции.

— Я предупредил Марию, что сегодня мы будем ужинать вдвоем. Мне нужно только пять минут, чтобы принять душ, — сказал Алехандро, пробежав глазами по соблазнительным изгибам ее тела под переливистым шелком платья. Одобрение в его взгляде было таким горячим, что, казалось, под ним могла задымиться тонкая ткань. И одновременно таким вызывающим, таким чувственным, что только усилило ее раздражение.

— Да как ты смеешь так смотреть на меня? — возмутилась Джемайма, оскорбленная столь унизительной фамильярностью и явно запланированным исходом ужина тет-а-тет. Да, похоже, требовалось гораздо больше усилий, чтобы превратить ее в послушную жену.

Алехандро снял пиджак и начал расстегивать рубашку.