Ужасное наследство - Елена Хисамова

     Чернявый мальчишка-цыган в рваных сандалиях, обутых на голые ноги, скорчился за мусорным баком и горестно рыдал, грязными руками размазывая слёзы по щекам. Он был примерно того же возраста, что и Анна, ну, или на год постарше. Паренёк сидел возле старой плешивой собаки породы дворняжка. Она лежала на боку, вытянув все четыре лапы, тяжело и шумно дышала и явно собиралась издохнуть. Анна, как вкопанная, замерла напротив них. «Ну, чего смотришь? Вали отсюда, а то получишь!» – Зло сказал цыганёнок, исподлобья глянув на девочку. «Боялась я тебя!» – Огрызнулась Анна с неожиданной для себя смелостью. Она подошла ближе, присела на корточки и положила руку на собачий бок. «Что с ней?» – Спросила она мальчишку. «Сама не видишь? Она итак старая уже! А этот фашист –  сапожник Ахмет, вон его будка стоит, её палкой по холке со всей силы ударил! Подыхает теперь вот!» – Прорыдал он. Анна немного помолчала, погладила собаку, а потом неожиданно для себя сказала: «Успокойся, о ней плакать рано. Как тебя зовут?» Цыган недоумённо взглянул на неё и ответил: «Янко!» Анюта поднялась с колен, махнула ему рукой и ушла. Мальчишка долго смотрел девочке вслед. А у Анны потом до вечера так легко и ясно было на душе, даже грохот из комнаты отца и его пьяная ругань не омрачали это состояние.

     Через несколько дней Анна выбежала из подъезда и увидела возле лавочки во дворе случайного знакомого с вокзальной площади. Вернее будет сказать знакомых, потому что огромная собака тоже была там. Завидев Анну, она радостно заскулила и, виляя хвостом, бросилась ей навстречу. Девочка улыбнулась мальчишке и стала ласково трепать собаку по лохматой холке, а та так и норовила облизать ей руки. Анна только счастливо смеялась. «Ну, я же тебе говорила!» – Крикнула она парнишке. «Ты колдунья, да? Шукар сказала, что ты колдунья». – Произнёс он, насупился и с опаской подошёл ближе. «Да хватит тебе ерунду болтать, а то сейчас…фууух и развею!» – Хитро прищурилась Анна. Мальчишка нахмурился, но потом открытая и добрая улыбка озарила его лицо. Так они стали друзьями.

     Янко уже исполнилось тринадцать. Он был старше Анны на два года, но ничуть не задавался. Наоборот, как это ни странно звучит, он был ведомым, а Анна заводилой во всех их детских забавах. Случай с собакой, которую, кстати, звали Найда, произвёл на него такое впечатление, что разуверять Янко в том, что она не ведьма – шувахини, говорил он, было бесполезно. Ведь он сам видел, что Найда находилась на грани жизни и смерти. Но через несколько часов после встречи с Анной животному стало легче. А наутро старая сука и вовсе резвилась, как щенок. «Ведьма ты и есть». – Стоял на своём Янко, не сводя восторженных глаз с девочки.

     Мальчик научил её по-другому смотреть на мир. Анна больше никого и ничего не боялась и была готова в любой момент дать отпор. А когда лето закончилось, и началась учёба, в школу она пришла с высоко поднятой головой. Одноклассники почуяли произошедшие с ней перемены и больше не решались задирать её. Хотя, один попробовал и просидел три недели на карантине с дизентерией.             

     Анна познакомилась с семьёй Янко. Там её приняли, как родную дочь. Ей очень нравилось бывать у них и нравилось бы ещё больше, если бы только не бабка Муча. Анна говорила, что такой колоритный персонаж ей не забыть никогда в жизни – обветренное лицо, хранящее  остатки былой красоты, седые до белизны волосы, натруженные руки с выступавшими на них буграми вен и огромный крючковатый нос с торчавшими из него пучками жёстких волосков. Больше всего Анну пугали глаза старой цыганки, радужная оболочка которых была закрыта бельмами. Куда бы девочка ни пошла, где бы ни присела, ей казалось, они неотступно следили за ней. Бабка постоянно шевелила челюстями –  непонятно, жевала что-то или шептала. Анна боялась её и старалась никогда не оставаться наедине со старухой. Но однажды Янко убежал помочь матери и оставил Анюту с бабушкой. Девочка попыталась тихонько пройти мимо цыганки к выходу, но та с неожиданной ловкостью схватила её за руку, да так больно! Анна замерла, а старуха вдруг просипела непонятное слово «моккади», свалилась со стула на пол и умерла. Ну и переполоху же было!  Анна воспользовалась суматохой и сбежала домой. Ей потом ещё долго по ночам снилась покойная бабка Янко и её хриплый шёпот. Но другу она не рассказала об этом происшествии. Он итак сильно горевал по умершей бабушке. Она просто спросила у Шукар – сестры Янко про слово, но та очень странно повела себя. Побледнела и попросила, чтоб она к ней с глупостями не приставала. Уже взрослой Анна узнала, что «моккади»  на цыганском языке – нечистый, только не поняла, причём здесь она.

     Что, дорогой читатель, теперь Вы догадались, что совпадений в жизни действительно не бывает. Всё одна сплошная закономерность. Да, Янко был братом той самой Шукар, которая убила сама себя вязальной спицей ночью в клинике, лишь бы исторгнуть дьявольское отродье.  

     По рассказам Аннушки, мальчишка безумно любил сестру и гордился ей. Ведь таких красавиц, как Шукар, редко встретишь. Анюта не завидовала её красоте, всем давно известно – не родись красивой, а родись счастливой. Да так оно и есть.           

     Шукар к тому времени уже минуло шестнадцать, и она считала себя взрослой девушкой. Около неё постоянно вилась куча кавалеров. Янко смешно ревновал сестру, и они с Анной любили частенько подстраивать её ухажёрам всякие безобидные розыгрыши. Шукар не злилась на ребят, наоборот, вместе с ними хохотала над одураченными женихами.

     Анна чувствовала себя счастливой. Девочка торопилась после школы домой, чтобы как можно быстрее переделать необходимые домашние дела. Освободившись, хватала учебники и тетради и убегала к приятелю, который с нетерпением ожидал её. Им было хорошо вместе. Они вместе готовили задания, помогая друг другу, а потом бродили по вечерним улицам. Мальчик всегда провожал её до дома. Только об одном Анюта просила друга: не входить с ней во двор, опасаясь, что отец случайно увидит их из окна.

     Так прошло два года. Янко исполнилось пятнадцать. Цыганские мальчики уже в четырнадцать лет считаются взрослыми. Но Анну всё равно смешило, как гордо надувался Янко, когда его мать ласково говорила: «Ты же мужчина!» Анна тоже подросла. Из неловкого подростка она начала превращаться в очень симпатичную девушку. Она выглядела старше своих тринадцати. Всё чаще девочка ловила на себе непонятный взгляд Янко: то ли удивлённый, то ли зовущий. Один раз мальчик случайно дотронулся до её груди. Жаркий румянец залил его лицо, и он смущённо отвёл глаза. У него ломался голос, и парень частенько «пускал петуха»  от волнения. Анна удивлялась странному поведению друга. Она ничего не знала о любви. Где уж ей было догадаться, что мальчишка по уши в неё влюблён и боится об этом сказать.