Проклятие пятого уровня - Константин Якименко

– Сыграем в шахматы? Или ты только на своем «ящике» умеешь?

– Не издевайся, Борис, – мы расставляем фигуры на доске. Хайламец выбирает черные.

– Если хочешь, могу предложить выпить, – добавляет Тар-Хамонт. Сам лично не употребляю, но тебе, для поднятия духа – пожалуйста.

Я не слишком вежливо отклоняю его предложение. Сегодня он меня таки достанет!

– Сохраняй спокойствие, Андрей. Я же не убивать тебя собрался, говорит он так, будто последнее было бы для него совершенно нормально.

Мы делаем несколько осторожных ходов. Я знаю, что инициатива в разговоре пока полностью принадлежит хайламцу. Но если я попытаюсь навязать ему свою волю, он может замкнуться и умолчать о чем-то таком, что иначе может и не стал бы скрывать. Поэтому – черт с ним, придется терпеть его издевательства.

– Скажи честно, Андрей, тебе все это не надоело? – спрашивает Тар-Хамонт.

Я догадываюсь, о чем он, но решаю спросить:

– Что – все это?

– А все, – повторяет он и после паузы добавляет: – Двойная жизнь. Откапывание информации. Сама эта планета, в конце концов.

– Нет, – отвечаю я. – Она по-своему интересна. Потом, Земля, как ничто другое, похожа на Укентру лет триста назад.

– Видишь, все равно – Укентра, – говорит он.

Я жду продолжения, но его нет. Мы делаем в молчании несколько ходов. Моя защита недопустимо шаткая, но я не теряю надежды сделать быстрый прорыв.

– А я не могу дождаться того дня, когда Хайлам сделает свое. Не понимаю, чего медлит Кам-Хейнаки. Когда берешь – нужно брать.

– Верно, – замечаю я и забираю его слона. Хоть немного я могу на нем отыграться!

Но Тар-Хамонт игнорирует мое замечание и продолжает фразу:

– Как только нам предложат уйти, я не останусь здесь ни дня. Мы все заработали достаточно, чтобы жить дальше в свое удовольствие. Тогда я вернусь на Хайлам и буду развлекаться. А ты?

– Не знаю. Скорее всего, на Укентру.

– Вот, – делает Тар-Хамонт для себя какой-то вывод. – Тебе шах, добавляет он.

– Я съем твоего ферзя, – предупреждаю его.

– Ни черта. Хотя, тебе же хуже.

Присматриваюсь к расстановке фигур и решаю удержаться от опрометчивого хода, который, несмотря на кажущийся выигрыш, может привести к печальным последствиям.

– Знаешь, что я думаю? – говорит вдруг Тар-Хамонт. – Мы имеем дело не просто с сорвавшимся наблюдателем. Совсем нет. У этого убийцы есть большие цели. Он убрал советника, потому что тот ему мешал. Он хотел убрать меня, потому что я мог ему помешать. Но он уже наделал ошибок, и еще наделает. На этом и попадется.

– Значит, ты исключаешь Кел Неру? – предполагаю я.

– Это сказал ты, а не я. А Танька – не просто озлобленная девчонка, как ты думаешь. Снова шах.

– Зачем ты меня сюда привел? – решаю наконец пойти напрямую.

– Затем, – продолжения это слово не получает. Тар-Хамонт забирает мою пешку.

– Скажи, ты со всеми так разговариваешь? – мне уже порядочно надоел его стиль ведения беседы.

– Кам-Хейнаки сказал: «Примите меня таким, какой я есть, или идите к черту!» Так что смирись, Андрей.

Я чувствую в очередной раз, что спорить бесполезно.

– Знаешь, как меня называют коллеги? Борис Беспощадный. Та дрянь, которую мы берем – не мелкое жулье, а дичь покрупнее – молятся, чтобы не попасть на допрос ко мне. Ты уже догадался, почему?

– Догадался.

– Молодец! Хотя нет, не молодец – тебе мат.

– Доволен?

– Играем еще? – Тар-Хамонт игнорирует мой вопрос.

– Нет, – я сбрасываю фигуры с доски.

– Как хочешь. Я выяснил про лучеметы, – без всякого перехода говорит он. – Они есть у всех нас, кроме Зигел. У меня – комбинированный, немного нестандартный вариант, я сам его переделывал. У тебя было четыре штуки типа «Хельт», ты что-то с ними сделал, оставил один нормальный. У Неры их было пять штук, два исчерпались, и по ее словам, она их уничтожила. Остались «Хельт», «Кальмер» и один усиленный, эккумундивированный. У Ларрока – одна штука, комбинированный, как у меня, только стандарт. И у Нальгора – один «Кальмер».

– Странно. По-моему, на него это не похоже.

Барков удивляется:

– Тебе что, Эйнос дал не все данные?

– Ты это о чем?

– Руменов из этого «Кальмера» застрелил своего конкурента. Был один свидетель – его телохранитель. На следующий день он выпал из окна с пятнадцатого этажа. Нальгора хотели отозвать, но больше за ним ничего не было, и его оставили.

Вот тебе и безобидный огрянин!

– Почему в его файлах этого не было? Что это значит – Эйнос сделал меня главным, но не дает всю информацию?

– Спроси это лучше у него самого.

– Мой «Хельт» пропал, – наконец решаюсь сообщить я. – Я это заметил, после того как позавчера говорил с тобой.

– Я знаю, – признается хайламец.

– Когда ты это выяснил?

– Не важно. Один человек просветил твой сейф. Он не увидел там то, что хотел, а я увидел.

– Когда ты узнал? – настаиваю я.

– На день раньше тебя.

– Поэтому и пригласил сюда?

– И поэтому тоже. Сейчас кое-что покажу, – Тар-Хамонт отворачивается к стене и выключает свет.

– Можешь нормально ответить мне на один вопрос, без своих штучек? Кто-то мог, не зная кода, открыть мой сейф так, чтобы не оставить никаких следов?

– Мое мнение – нет, – не оборачиваясь, отвечает он. – Можешь еще спросить Таньку, она по этим делам больший специалист.

Дальше он продолжает говорить, все так же сидя ко мне спиной. Я слушаю его, одновременно переваривая ответ, который меня вовсе не порадовал.

– Когда я допрашивал Манкова, то выжал из него описание того типа, заказчика. Довольно смутное описание, но на основе его я сделал фоторобот. Потом я пошел в то место, где они встречались. Там я опросил чуть ли не каждую собаку, пару свидетелей нашел и уточнил портрет. Все равно вышел не лучший вариант, но точнее уже некуда. Смотри, – и Тар-Хамонт нажал что-то внизу стола.

На стене засветилось некое подобие экрана, на котором я увидел портрет. Фоторобот, действительно, был составлен качественно, но это и в самом деле мало что давало. На человеке была шляпа, низко опущенная на лоб, и темные очки. Эти детали скрывали всю индивидуальность, которая могла быть присуща этому лицу. Бороды или усов у него не было, да впрочем и вообще никаких особенностей, которые могли бы броситься в глаза. Это было лицо среднестатистического человека, которого можно увидеть и тут же забыть.

– Борис, таких людей тысячи и больше, – говорю я.

– Знаю. Но я уверен, что он еще проявится, и я достану его из-под земли. А через него выйду на главного. Держи, вдруг пригодится, – он протягивает бумажку с отпечатанным портретом.

Я секунды две смотрю на нее и прячу в карман.

– Ты уже говорил с Эйносом? – спрашивает Тар-Хамонт.