Игрок - Натан Темень

   Арнольд тяжело дышит, мокрые волосы облепили лицо, в руках уже новое оружие - рогатый посох.

   Красавчик подходит ко мне, смотрит на то, что осталось от призрака. Зелёная клякса дрожит в моей ладони диковинной медузой. Она ледяная, и тихо светится изнутри, как мягкий изумруд.

   - Чем это ты его? - хрипло спрашивает Арнольд.

   Взглядываю на своё оружие. Это не меч. Длинный кинжал, костяная рукоять, по металлу клинка вьётся затейливая надпись. "Вечная жизнь". Кинжал, снятый с тела незнакомца в балахоне.

   - Вот так вечная жизнь, - с расстановкой произносит красавчик.

   Пожимаю плечами. Бережно убираю светящийся комочек в мешок.

   - Что человеку жизнь, то призраку - смерть.

   Арнольд, не отвечая, задумчиво провожает взглядом останки призрака.

   Молча переходим вброд чернильную воду. Туман, лишившись предводителя, расступается перед нами, прячется по углам. Выбираемся на ступеньки перед площадкой. Тяжёлая деревянная дверь, выход из крепости, задвинута на широкий засов. Тускло блестит металл угловых накладок.

   Арнольд перехватывает посох, бренчат на рогульках связки мелких костей. Вынимает из мешка свиток, суёт за пояс. Другой свиток зажимает под мышкой.

   Я встаю по одну сторону двери, он - по другую. Секунду глядим друг на друга.

   - Кто бы там ни ждал нас снаружи, гоблины или люди - мы выйдем, - говорит красавчик. - Ты готов, Эрнест?

   Молча киваю в ответ. Кто бы там ни был, я готов.

Глава 13

   - А-а-а! - Арнольд вылетает в дверь вслед за мной и замирает с открытым ртом. Я, с мечом наизготовку, пробегаю по инерции несколько шагов. Никого.

   Ослепительное солнце горит алым пламенем на обломках стен, за ними - покрытые лесом верхушки холмов в синей дымке. Двор пуст, ни гоблинов, ни людей. Тишина. Только птички поют.

   Двор внутри крепости густо зарос травой. Обломки обрушившихся зубцов лежат у подножия стен, их обвивает вьюн. Над синими цветами-граммофонами размером с тарелку жужжат мохнатые пчёлы.

   Вдыхаю полной грудью. После подземелья воздух кажется слаще мёда. Подставляю солнцу лицо. Век бы так стоял и дышал. Хорошо-то как. Лёгкий ветерок шуршит листьями, где-то скрипит кузнечик. Огромная стрекоза, сверкнув металлическим телом, пролетела у меня перед носом, и уселась на камень. Свистнула и смолкла птица.

   - Никого, - мой спутник разочарованно опускает посох. Кажется, местные красоты его не трогают вовсе. - Где гоблины?

   - За ночь пустили корни и превратились в куст. Вон, видишь, стоит - весь в бутонах?

   - Не смешно, - Арнольд озирается по сторонам. Крадучись обходит двор по кругу. Выглядывает в пролом в стене.

   - Эрнест!

   За стеной, как на ладони, покатый склон холма, весь утыканный молодыми сосёнками. В густой зелёной траве алеют маки величиной с кулак. Жёлтые ромашки с чёрными сердцевинками плавно колышутся на ветру. Аромат от этого цветника такой, что пчёлы должны падать в обморок ещё на подлёте.

   - Смотри. Вот они, - красавчик указал посохом.

   То, что я принял за трухлявый ствол, имеет ноги и ушастую голову. Тёмный, вытянутый силуэт неподвижен, как может быть неподвижным только мертвец.

   Подходим ближе. Этот гоблин уже никого не разделает на шашлыки.

   Вблизи их оказалось пятеро - зеленокожих, лопоухих существ. Они веером лежат вокруг погасшего костра. Босые ноги с когтистыми пальцами уткнулись в кучку остывшей золы. Тощие тела вытянуты, длинные узловатые руки закинуты за головы, судорожно скрючены тонкие пальцы. Похоже, какой-то шутник выложил из мёртвых гоблинов лучи диковинной пятиконечной звезды.

   Арнольд нагибается над телами, будто что-то вынюхивает. Переходит от одного к другому.

   - Странно, странно, - бормочет себе под нос. - От чего они умерли, Эрнест?

   Подхожу ближе, смотрю. Не люблю я любоваться на покойников, но делать нечего.

   Да, зрелище не для слабонервных. Бедняга ушастик умер неприятной смертью.

   Посредине груди, там, где у любого существа должны быть рёбра, зияет дыра. Круглая такая дырка, можно два кулака просунуть. Края кожи висят кровавыми лоскутами, весь ливер, что был внутри, вывалился на траву. Ох, мама дорогая, что-то мне нехорошо.

   Над костром на двух рогульках подвешен котелок, из котелка торчит рыбий хвост. Ещё одна рыбина лежит, зарывшись в золу. Крупная рыбина, с хорошую щуку. Хищный рот разинут, и видны загнутые острые зубы. Тускло блестит круглый рыбий глаз.

   - Ядрёная у них уха получилась. Аж до печёнок припекло, - пытаюсь пошутить, но голос предательски срывается. Слишком много смертей за последнее время.

   Арнольд вытаскивает рыбу двумя пальцами за хвост из котелка. Задумчиво вертит перед глазами. Серьёзно отвечает:

   - Не думаю, что дело в супе. Похоже, нас опередили. Надо уходить отсюда.

   Он деловито снимает с ближайшего гоблина пояс с кинжалом. Вертит кинжал в руке, хмыкает, и запихивает в мешок. Переходит к другому, берёт с тела круглый щит, морщится и отбрасывает в сторону. Деревянный кругляш откатывается под куст.

   Подбираю рыбину, оттираю ладонью золу. Рядом с костром из травы выглядывает розетка крупных листьев. Из центра лиственного пучка на тонком стебельке торчит лиловый цветок.

   Срываю парочку цветочных листьев. Бережно заворачиваю рыбью тушку, опускаю в мешок. Пригодится.

   - Интересное сочетание, - загадочно произносит Арнольд. Наклоняется над цветком, и одним движением выкручивает его из земли вместе с корнем. Отряхивает о колено, и кладёт к себе в мешок. Цветок тут же вываливается наружу, красавчик шипит от досады.

   - Чёрт, места нет. Эрнест, ты не?..

   - Гербарий собираешь? Дай-ка лучше лопату.

   - Я её выбросил. Тебе зачем?

   Указываю на трупы:

   - А этих мы так оставим?

   - Эрнест, - красавчик говорит сквозь зубы. - Я же тебе говорил - это не люди. Это мобы. Пойдём отсюда.

   - Что значит - мобы? Давай лопату, она у тебя в мешке.

   - Нет у меня лопаты! - рявкает Арнольд. - Ты что, совсем тупой? Оставь эту падаль!

   Молча смотрю на него. Потом несильно размахиваюсь и хлопаю открытой ладонью парня по уху.

   От моей затрещины красавчик летит кувырком. Бренчит опрокинутый котелок, потрошёная рыба вываливается в траву.

   Арнольд вскакивает на ноги. Его пошатывает, ухо заметно опухает и наливается багрянцем.

   - Ты! Синий урод! Я... да я...

   - Падаль, значит, - чем громче он кричит, тем спокойней мой голос. Делаю шаг к раскричавшемуся красавчику. Тот внезапно замолкает и тычет в меня посохом. Машинально отскакиваю в сторону.

   Но посох не стреляет. Арнольд опускает оружие, молча разворачивается, и уходит прочь. Он идёт, не разбирая дороги, прямо через костёр. Взлетают в воздух мелкие угли, поднимается облачко золы. Трещат ветки куста, парень ломится через него, как лось, по дороге с досадой отрывает и швыряет на землю сиреневый бутон.

   Смотрю ему вслед. Потихоньку остываю. Вот придурок. Чистоплюй. Сам виноват.

   Наклоняюсь над мёртвым гоблином, берусь за тощие лодыжки. Надо оттащить в кусты, что ли. Не дело покойникам так лежать.

   Против воли мои уши шевелятся, чувствую, как подрагивают острые кончики. Хороший у меня слух, звериный. Слышу, как шелестят крылышки стрекозы на лету. Как влажно хлюпает цветок под тяжестью шлёпнувшегося на него шмеля.

   Красавчик уже где-то внизу, под холмом, издали различаю отзвук его шагов. Сначала глухой, потом звонкий. Видно, вышел на дорогу. Грунт там утоптанный...

   Что-то птицы умолкли. И опять эта музыка на грани слуха: флейта и барабан.

   Там, внизу, за склоном холма, куда ушёл Арнольд. Резкий звук ввинчивается в уши, как будто взвизгнула огромная пила. Сразу хлопок - выстрел из посоха. Ещё, и ещё.

   Роняю гоблина, его холодные пятки стукаются о землю. Подбираю меч, в несколько прыжков слетаю по склону. Из-под ног разлетаются испуганные птицы.

   Дорога, серая гладкая лента. У обочины что-то тёмное, лежит, как брошенная тряпка. Арнольд отмахивается посохом, как дубиной. Стражник в блестящих доспехах, машет мечом, будто мельница. И тварь, словно в страшном сне. Паучьи ноги, шарниры суставов щёлкают, стучат о грунт изогнутые когти, каждый - как нож. Над шаровидным телом возвышается человеческий торс. Суетливо снуют тонкие руки, из хищно растопыренных пальцев струится серая невесомая сеть. Пародия на лицо человека застыла в радостной ухмылке.

   Сеть взмывает в воздух, расправляется, трепещут полупрозрачные нити. Блестят на солнце капельки чего-то липкого.

   На мгновение зависнув в полёте, сеть падает на головы Арнольда и стражника. Раздаётся истошный вопль. Красавчик рвёт паутину пальцами, кожа его там, где её коснулись липкие нити, чернеет на глазах. Стражник рубит нити мечом, они упруго растягиваются, вибрируют, но не лопаются.