Конан Бессмертный - Роберт Говард

— Давай-ка уходить! — закричал Нестор.

Они сориентировались по луне, стоявшей теперь низко на западной стороне небосклона, и, петляя, побежали по улицам. По обе стороны качались стены и колонны и с грохотом падали. Шум стоял оглушительный. Облака пыли вздымались, раздражая ноздри и заставляя беглецов кашлять.

Конан рывком остановился и поспешно отпрыгнул, чтобы его не придавил фасад рушащегося храма. Он зашатался, новый толчок землетрясения поднял почву под его ногами. Он перебрался через кучу руин, частью древних, частью свежих. Один раз только яростный прыжок позволил ему избежать встречи с падающей капителью колонны. Каменные и кирпичные обломки сыпались на него дождем. Один разорвал ему кожу на подбородке, другой так больно ударил его в колено, что он выругался, помянув всех богов всех стран, по которым успел пройти.

Наконец он добрался до городских стен, которые, однако, теперь превратились скорее в низкий вал из рассыпавшихся камней.

Чихая, кашляя, хрипя, Конан перебрался через бывшую стену и обернулся. Нестора нигде не было видно. Вероятно, одна из упавших стен погребла-таки его под собой, подумал Конан. Он прислушался, однако не услышал никаких криков о помощи.

Гул и грохот вздымающейся земли и падающих строений постепенно стихали. Последний луч луны блеснул в огромном облаке пыли, окутавшем город. А потом поднялся утренний ветер и сдул эту пыль.

Некоторое время Конан сидел на остатках стены и тупо смотрел на Ларшу, или, по крайней мере, на то, что от нее осталось. Теперь она представляла собой совершенно иное зрелище, чем прежде. Больше там не высилось ни одного здания. Даже дворец-монолит из черного базальта, где они с Нестором нашли свои сокровища, превратился в кучу скальных обломков. Конан прикинул, нельзя ли будет потом как-нибудь вернуться ко дворцу, чтобы забрать оттуда остатки сокровищ... Но целой армии рабочих придется сперва разобрать развалины, прежде чем можно будет добраться до драгоценностей.

Вся Ларша превратилась в сплошное поле руин. Насколько он мог видеть в разгорающемся свете утра, нигде ничто не шевелилось. Только и можно было время от времени слышать гром там и тут, когда с развалин скатывался еще один камень.

Конан нащупал свой кожаный мешочек, чтобы удостовериться, что добыча еще при нем, а затем направился на запад, в Шадизар. Позади него солнце уже посылало на Землю свои первые лучи.

Следующим вечером Конан уже похвалялся в своем любимейшем кабаке, хозяином которого был некто Абулетес,— в Глотке. В низенькой, прокопченной до черноты комнатушке воняло потом и кислым вином. Тесно сгрудившись, сидели у столов воры и убийцы, пили вино и пиво, наслаждались игрой в кости или беседой, распевали песни, спорили и напропалую хвастались своими злодеяниями. Считалось просто скучным, если за весь вечер хотя бы один посетитель не будет убит во время какого-нибудь спора.

В задней части комнаты Конан отыскал свою теперешнюю возлюбленную, сидящую в одиночестве за маленьким столиком над кувшином вина. Ее звали Семирамис, она была крепко сбитой черноволосой женщиной, на много лет старше киммерийца.

— Эгей, Семирамис! — взревел Конан через все помещение и направился к ней.—А что я тебе покажу! Абулетес, кувшин твоего лучшего, кирианского. Мне дьявольски повезло!

Будь Конан постарше, осмотрительность удержала бы его от того, чтобы так громко хвалиться своей добычей, а тем более показывать ее всем подряд. Но поскольку он был еще молод и неискушен, он вытряхнул содержимое мешочка с семью огромными зелеными камнями на столик перед Семирамис.

Драгоценные камни выкатились из мешочка, покатились по влажному от разлитого вина столу — и рассыпались в зеленый порошок, заблиставший в свете свечей.

Конан выронил мешочек и с открытым ртом уставился на стол, а кутилы, собравшиеся вокруг, взорвались громовым хохотом.

— Кром и Маннанан! — прошептал наконец киммериец.— Боюсь, что на этот раз я сам себя обманул.— Тут ему вспомнилась нефритовая змейка, которую он присовокупил к своей доле добычи,— Но у меня есть еще кое-что, чего мне будет достаточно, чтобы заплатить побольше, чем просто за кувшинчик самого лучшего вина.

Семирамис, терзаемая любопытством, жадно схватила мешочек, но тут же выронила его с воплем.

— Оно... оно двигается! — закричала она пронзительно.

— Че-чего-о?..—протянул Конан, однако крик, раздавшийся от дверей, прервал его.

— Вот он! Хватайте его!

Жирный человек вошел в кабачок в сопровождении отряда ночных стражников, вооруженных алебардами. Прочие посетители кабака Абулетеса с демонстративным равнодушием созерцали воздух, точно они вообще никогда ничего не ведали ни о Конане, ни о прочих жуликах.

Жирный, явно один из городских сановников, протолкался к столу, за которым сидел Конан. Киммериец вырвал из ножен свой меч и прижался спиной к стене, обретя таким образом прикрытие. Его синие глаза опасно сверкнули, и зубы блеснули в мерцании свеч.

— Попытайтесь только схватить меня, вы, собаки! — зарычал он.— Я ничего не сделал против ваших глупых законов! — Уголком рта он шепнул Семирамис: — Возьми мешочек и проваливай! Если они меня схватят, он твой.

— Я... я боюсь! — захныкала женщина.

— Ого! — загремел толстяк и подступил ближе,— Ничего не сделал против наших законов, а? А как назвать ограбления наших зажиточных граждан? У нас есть доказательства, которых больше чем достаточно, чтобы приговор сотни раз стоил тебе головы! А потом ты еще вдобавок и уничтожил солдат Нестора, а самого его уговорил разграбить руины Ларши! Как это называется? Мы схватили его, когда он был пьян и напропалую хвалился своими постыдными деяниями, однако он вновь ускользнул от нас. Ты, конечно, ничего подобного не совершал!

Когда ночные стражники образовали около Конана полукруг и направили острия алебард ему в грудь, толстяк заметил на столе мешочек.

— А это что, свеженаграбленное добро? Поглядим, что там такое...

Он сунул в мешочек руку. Несколько секунд шарил там. Затем его глаза расширились, он ужасно закричал и выдернул руку назад. Живая змея нефритового цвета обвилась вокруг его запястья и вонзила ядовитые зубы ему в ладонь.

В кабаке все наперебой закричали от ужаса. Один из ночных стражников отпрыгнул назад и растянулся на столе. Кувшины разбились, пиво и вино разлилось по доскам. Другой стражник попытался подхватить толстяка, когда тот зашатался и упал. Третий выронил алебарду и с воплем помчался к двери.

Паника охватила всех. Часть посетителей попыталась выскочить в дверь — все одновременно. Двое пошли друг на друга с кинжалами, вор сцепился со стражником, и оба покатились по полу. Одну из свечей опрокинули, затем другую, пока наконец не осталась лишь одна маленькая глиняная лампа, заправленная маслом и освещающая кабак слабым светом.